«Кафка» в Гоголь-центре – это не тот спектакль, где три с лишним часа пролетают незаметно. Они ощутимы. Эффект от спектакля схож с эффектом от прочтения: порой зеваешь, смотришь на других зрителей, но тут же тебя возвращают обратно: то залпом охотничьего ружья, то писклявыми звуками пилы, то чеканным степом, то чьим-то криком.
Кафка писал, что «театр сильнее всего воздействует тогда, когда он делает нереальные вещи реальными. Тогда сцена становится перископом души, позволяющим заглянуть в действительность изнутри». Валерий Печейкин и Кирилл Серебренников приняли это на заметку и населили сцену вымышленными персонажами: здесь и Одрадек, и летающие собачки, и гигантский жук, – настолько прочно они вписываются в жизнь Кафки, что едва отличимы от реальных людей: его семьи, коллег и возлюбленной.
Кажется, Кафка всю жизнь искал радость или истинное состояние счастья.
Добро он считал безотрадным, в семье тоже радости было мало: никто не уважал его литературный труд, мать уговаривала жениться, отец презирал его за нелюбовь к галантерейной лавке, сестры просто недолюбливали. Единственной радостью была возлюбленная Фелиция, что в пер. с латинского, значит, – счастливая. Но, видимо, не настолько сильной радостью, чтобы на ней жениться. Литература тоже не приносила радости. Творческие муки, непонимание и перфекционизм привели к тому, что все рукописи он хотел сжечь.
В чем же тогда счастье? Счастье, как считает Кафка, в бесстрашии. Человек, который переживает все трудности, что выпадают на его долю, но при этом относится к ним спокойно, вот, кто счастлив. Счастлив тот, кто бесстрашен. А не тот, кто боится или же, наоборот, слишком храбр. Слабого трудности убивают практически сразу, а тот, кто невзирая ни на что продолжает с ними бороться, терзая себя, рано или поздно пустит в пулю в лоб, как говорит главный герой: «в моем классе были два еврея, обладавших мужеством, и оба еще в гимназии, или после ее окончания застрелились». Счастье – в том, кто способен все вынести, сохранив спокойствие и открытый взгляд. Тот самый взгляд, обладая которым, люди не говорят, что больше не доверяют, потому что когда-то их предали, что больше не влюбляются, потому что предыдущие влюбленности были невзаимны, что больше не помогают никому, потому что когда-то об их помощь вытерли ноги.
Сам Кафка в спектакле молчит: голос писателю подобрать так же сложно, как понять его внутреннюю логику. Искать истинного Кафку нужно не в звуках, а в буквах. В одном из писем он отправил своей невесте бумагу, исписанную именем Марии Абрахам – девушки, которая не получила пособие из-за проделки чиновника и от безденежья задушила своего ребенка мужским галстуком. Почему же история Марии так задела Кафку? Это ведь о том, что наши стереотипы, узость нашего взгляда способна убить. Своим неверием в чьи-то мечты и способности мы убиваем их с той же холодностью и безнаказанность, с какой юрист толкает Марию Абрахам на убийство. И непонятно, что из этого страшнее.
