Шёл 1943 год. Меня призвали полгода назад на войну и я был уже обер-лейтенант. Наши первая и вторая рота начали своё наступление на город. Они подошли к городу на расстояние 200-300 метров и русские открыли шквальный огонь. Нашим солдатам пришлось залечь, после чего они начали окапываться. Я стоял вместе со штурмбаннфюрером Helmuth Hartmann в наблюдательном пункте. После того, как он посмотрел в бинокль, он сказал:
- Наша атака завязла, надо отступать! Но как назло нет связи. Двое солдат, которых я послал, так и не вернулись.
- Господин штурмбаннфюфер, разрешите я дойду до них.
- Kristian, я не могу послать вас, я обещал вашему отцу, что не дам вам даже одного шанса для необдуманного риска. Ваш отец Frank Koch - один из выдающихся людей Германии и он мой друг.
- Но обстоятельства сильнее нас, господин штурмбаннфюрер, я должен идти!
- Согласен, обер-лейтенант Koch, если вы решили, тогда действуйте, но договоримся, вашему отцу ни слова.
Я побежал вдоль железной дороги, быстро преодолев её, я пополз по-пластунски. Прополз около четырёхсот метров и я уже среди своих. Я отдал приказ, чтобы обе роты отходили и бросился в обратный путь. Русские миномёты работали на все сто процентов, огонь шёл что надо. Я бежал и перепрыгивал с одной воронки на другую. Снова оказался у железной дороги, встал во весь рост и стал перебегать её. В этом месте стояла небольшая постройка. Пробегая мимо этой постройки, меня что-то насторожило.
Я оглянулся, и тут я увидел его. Его злые, как у волка глаза смотрели на меня. В руке он держал направленный в мою сторону револьвер. Мерзкий холодок пошёл по всему моему телу и в этот момент русский офицер, не задумываясь, выстрелил в меня.
После этого мне показалось, что я падаю в бездну. Когда я очнулся, то попытался закричать. Ничего не получалось, я не слышал своего голоса. Дышать было очень трудно. Сначала я подумал, что у меня пробито лёгкое. Немного откашлявшись, я выплюнул комья земли изо рта, дышать стало намного легче. Наверное это от взрыва.
Я огляделся и понял, что нахожусь в воронке, рядом лежала фуража русского офицеры и то, что от него осталось. Движения мои были скованны, голос не возвращался. Осмотрев себя, я понял, пуля попала мне в шею. Я вынул свой парабеллум и начал стрелять. Солдаты услышали мои выстрелы, но подползли ко мне после того, как я выстрелил восьмой патрон. Кто-то из них сказал:
- Ну вот, вроде все выпалил, а то кто его знает, может контуженный. Теперь его можно забирать.
После этого они донесли меня до наших позиций и перевязали. Через какое-то время я был уже в госпитале. Надо мной склонился доктор, тыкая меня иголкой в руки и ноги:
- Позвоночник ваш не затронут. Пуля прошла мимо его и сонной артерии. Kristian Koch, вы родились в рубашке, но остаток жизни вам придётся молчать об этом!
Слава богу, что доктор ошибся, через полгода я заговорил.