Наступило следующее утро крымской благодати. Правда, волны сегодня, повинуясь стараниям ветра, подросли до мелких барашков на своих гребешках, и в их толще заметно прибавилось количество бело-прозрачных медуз. Но это не мешало отдыхающим купаться в морских солёных водах. А вот когда солнце из утреннего ласкового стало превращаться в полуденное злопыхательное, многие отдыхающие потянулись покинуть пляж. Баба Лена с внучкой Олей, также опасаясь «сгореть», собрали свои вещи и пошли на выход.
После утреннего посещения пляжа их путь лежал в столовую, где, простояв в очереди минут пятнадцать, можно было отведать вполне съедобные суп или окрошку на первое, кашу с котлеткой или тефтелькой на второе и компот с духовым пирожком на третье. Исправная сплит система делала посещение этого просторного заведения приятным времяпровождением. Оля всегда старалась занять столик возле окна с видом на пальмы. Сидя за ним, она всё представляла, что находится на пиру в сказочном королевстве. Когда очередь подошла, она юрко подбежала к бабушке, чтобы помочь принести два подноса с обедом.
Так получилось, что и Софья с родителями зашли в эту же столовую и заняли соседний столик. Сказочные мечтания Оли уступили место дружескому общению с такой милой и приветливой киевлянкой. Но если дети легко находили общий язык, то во взглядах взрослых читалось напряжение и даже неприязнь. Наверняка родители уже знают, что Оля с бабушкой приехали в Крым из непризнанной ЛНР.
Почувствовав их косые взгляды, баба Лена стала поторапливать Олю, и когда она, наконец, справилась с компотом и булочкой, потянула её на выход. Но ретироваться не получилось. Отец Софьи подошёл к ним и сказал, что ему необходимо кое-что выяснить, а потому предложил после обеда встретиться на террасе для разговора. Тяжело вздохнув, Елена Павловна согласилась.
На террасе, в тени одной из пальм, бабушка и внучка нашли свободную лавочку и расположились на ней. Родители Софьи не заставили себя ждать. Попросив девочек подождать где-нибудь на выходе, папа юной красавицы сказал:
– Простите, что говорю вам это, но нужно расставить точки над «и»: вы считаете нормальным вымогать деньги, пользуясь привязанностью нашей дочери к вашей?
– Так и знала, что вся эта затея с поездкой ни к чему хорошему не приведёт, – расстроенно опустив голову, ответила бабушка.
– Прекрасно, – продолжил свою речь крепкого сложения, высокий мужчина, – Значит вы не будете отрицать, что знаете о том, что дети выпрашивают деньги для вас с внучкой?
– Отрицать не буду. Узнала об этом вчера вечером на пляже, – уточнила она.
– А узнав, вы не сказали, что это нехорошо, что не надо так делать? – допытывался киевлянин.
– Сказала. Мне это не нравится также, как и вам, – ответила Елена Павловна.
– И на этом спасибо. Значит вы поймёте, почему мы с этой минуты будем ограничивать общение нашей дочери с вашей…
– Внучкой, – закончила за него фразу Елена Павловна.
– Вот именно. И всё-таки, мне хотелось бы понять, за что вы в этой промосковской ЛНР так отчаянно боролись, если не можете позволить себе самую обычную экскурсию?
– Не всем это дано понять. Кто-то может себе позволить, кто-то – нет. У всех по разному. Я вчера ещё запретила Ольге ехать с вами. А на что дети деньги у вас вымогают – спрашивайте у них сами. Я от вас ни копейки не возьму. Господи, спаси и сохрани от таких скандалистов.
Баба Лена поняла, что всему виной здесь не деньги, которые просила Софья, а конфликт на Донбассе. Детей не обманешь, увидев в каком тоне повёл беседу отец, они прибежали и обе встали перед бабушкой, защищая её всем своим решительным видом.
– Дочь против отца? – удивился киевлянин, – Софья, не глупи. Это правда, что Оле не дали разрешение ехать в нами в воскресение?
– Правда. – ответила дочь.
– А на что ты тогда деньги у меня просила?
– На билет Оле у нас уже сумма есть. Осталось собрать деньги для её бабушки. Их же двое, одну Олю бабушка не отпустит. Что тут непонятного?
Неожиданно за отца заступилась баба Лена. Она не хотела стать причиной ссоры отца с дочерью.
– Софья, не надо так с отцом разговаривать. И не надо ничего собирать. Мы никуда не едем. Стыдоба какая! В какое положение вы нас с Олей ставите? Мы что попрошайки? Пошли, Оленька, пошли, моя хорошая. Нам в Крыму побывать, по новому Крымскому мосту прокатиться – великое счастье выпало! Другие – и того позволить себе не могут. Война у нас. Пятый год нас Украина вот такая жестокосердная убивает, а мы всё живы. Пойдём Оленька, пойдём отсюда.
Мать Софьи ни слова не проронила. Видно было, что боится она возразить мужу, боится и за себя, и за дочь, которая не ту подругу себе выбрала. Отец Софьи понял, что фраза о жестокосердной Украине ему предназначалась. В другой обстановке, на другой территории они – эти сепаратистки – ответили бы за эти слова, но в Крыму – приходилось быть осторожным. Как никак законы Российской Федерации здесь теперь действуют. Раздосадованный, он на сто восемьдесят градусов развернул дочь, чтобы она не провожала жалостливым взглядом бабу Лену в обнимку идущую с внучкой Олей. Терраса с двумя рядами разросшихся пальм опустела.
(Продолжение следует)