На решение загадки Земли Санникова ушло полтора столетия
После присоединения к России в 60-е годы XIX века Приамурья и Приморья главной интригой российской политики на Дальнем Востоке стало вступление в сообщество тихоокеанских государств. Этому очень противилась Япония и по-своему содействовал Китай. Интрига развивалась бурно и драматически до самого 1945 года — и развивается по сей день. Ситуация же на севере, в Арктике, казалось, спит со времени Великой Сибирской экспедиции.
Текст: Василий Голованов, фото предоставлено М. Золотаревым
Однако это кажущееся спокойствие в один миг было взорвано в 1878–1879 годах, когда швед Адольф Эрик фон Норденшёльд на паровой яхте "Вега" прошел с запада на восток вдоль берегов всего евразийского континента с одной зимовкой у берегов Чукотки. Северный морской путь оказался все-таки проходим! Вмиг все изменилось. Полюса Земли и белые пятна на подступах к ним манили теперь исследователей. Арктика сплошь была покрыта белыми пятнами. Одно из них, едва-едва очерченное береговыми линиями и робкими линиями рельефа — Новосибирские острова между устьем Яны и устьем Индигирки — подарило первопроходцам загадку, на решение которой ушло без малого полтора столетия. Имя этой загадки — Земля Санникова.
ПЕРЕДОВЩИК ЯКОВ САННИКОВ
О Новосибирских островах русские знали от юкагиров и якутов с XVII века: оттуда те в изрядных количествах привозили на материк дорогую мамонтову кость. Однако попытка разведать, что это за острова, долго не удавалась; якутский воевода Дорофей Афанасьевич Траурнихт в 1712 году послал казака Меркурия Вагина "со товарищи" выведать, что это за земля, но товарищи оказались негодные. Попытка Вагина уговорить их остаться на зимовку для досконального изучения двух открытых островов кончилась тем, что Вагин был вместе с сыном убит, а неверные товарищи его явились в Усть-Янск, где, впрочем, "в застенке у пытки были роспрашиваны" и сознались во всем.
В 1770 году открытые Вагиным острова решил арендовать для сбора мамонтовой кости якутский купец Иван Ляхов: прошение, поданное на имя императрицы Екатерины II, было удовлетворено; более того, открытые острова — Большой и Малый — с тех пор так и стали называться Ляховскими. После смерти Ляхова дело его продолжили купцы Сыроватские. Вот тут и начинается история Земли Санникова, вернее, поначалу история самого Якова Санникова, который служил передовщиком (начальником артели) у Сыроватских. Подобно Ляхову, купцы занимались дальнейшей разведкой архипелага. Одним из самых ревностных исследователей и разыскателей оказался этот самый Яков Санников. В 1800 году он впервые описал остров Столбовой, а затем и Фаддеевский. В 1810-м Санников принял участие в экспедиции Матвея Геденштрома на открытые промышленниками острова Новая Сибирь и Котельный. Именно с северной оконечности острова Котельный Санников увидел на северо-востоке землю. Земля — или остров — казалась недалеко: Санников пустился было на нартах в ту сторону, но был остановлен открытой морской полыньей. Геденштром пунктиром нанес увиденную землю на карту...
МИРАЖ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?
Открытие нового архипелага побудило Адмиралтейский департамент отправить к нему в 1820 году специальную экспедицию. Руководителем отряда, высадившегося на острове Котельный, был лейтенант Петр Федорович Анжу. Он достиг северной оконечности острова и дальше по льду направился на северо-восток, в сторону указанной Санниковым земли. Он прошел 44 километра, прежде чем тонкий лед, затянувший края гигантской морской полыньи, преградил ему путь. Погода была ясная, как на заказ, но никаких признаков земли Анжу не увидел и повернул назад. Зато в следующем, 1821 году, оказавшись на северной оконечности острова Фаддеевский, он в том же направлении, на северо-востоке, увидел "синеву, совершенно подобную видимой отдаленной земле". Анжу направился на нартах в сторону этой земли, пока, преодолевая торосистый путь по морю, не догадался, что видимость острова и впечатление синевы создают сами торосы. Убедившись, что Земля Санникова оказалась лишь оптической обманкой, которые так распространены в Арктике, Анжу больше никогда не возвращался к этому вопросу.
Прошло еще шестьдесят лет. В 1881 году американец Джордж Де-Лонг в 150 километрах к северо-востоку от главных островов Новосибирского архипелага открыл три небольших острова: остров Беннетта, острова Жаннетты (так называлось раздавленное льдами судно Де-Лонга) и Генриетты, которые ученый секретарь Императорского Русского географического общества Александр Григорьев и предложил считать землями, которые видел Яков Санников. Он ссылался на случаи аномально высокой видимости в Арктике, при которых острова, лежащие за 150 верст, могли показаться относительно близкими. Именно Григорьев впервые употребил словосочетание "Земля Санникова".
Однако успехи иностранцев в освоении Арктики взбудоражили общество и заставили его говорить о том, что сложа руки Россия упустит и то, что искони считала "своим" — ставший наконец реальностью Северный морской путь. Одним из самых страстных сторонников российских полярных исследований был барон Эдуард Васильевич Толль. Остзейский немец, выпускник Дерптского университета, Толль впервые попал в Арктику в составе академической экспедиции на Новосибирские острова (1885–1886), которую возглавил флагманский врач Балтийского флота Александр Бунге. Толль, геолог, был его помощником. 13 августа 1886 года, находясь на северном берегу острова Котельный, Толль записал в дневнике: "Горизонт совершенно ясный. Вскоре после того, как мы снялись с устья реки Могур-Урях, в направлении на северо-восток ясно увидели контуры четырех гор, которые на востоке соединялись с низменной землей. Таким образом, сообщение Санникова подтвердилось полностью..."
С тех пор как Толль увидел Землю Санникова, мечта достигнуть ее не покидала его. Вновь на Новосибирских островах он оказался в 1893–1894 годах во главе геологической экспедиции, которая помимо прочего выполнила просьбу Фритьофа Нансена: на случай гибели "Фрама" — корабля, на котором тот намеревался достичь Северного полюса, — устроить продовольственные склады на Новосибирских островах. Арктика того времени была страной амбиций. До полюса Нансен не добрался, зато, дрейфуя вместе со льдами, достиг широты 86 градусов, что не удавалось ни одному капитану в Ледовитом море. У Толля не было желания достичь полюса. Но у него тоже была неодолимая мечта: Земля Санникова.
И в 1886-м, и в 1893-м везде с собой возил он эвена Джергели, семь раз летовавшего на Новосибирских островах и неоднократно видевшего с них Землю Санникова. Посетить ее было заветной мечтой Джергели. "Хочешь ли ты достигнуть этой далекой цели?" — спросил его однажды Толль в 1893 году. "Раз наступить ногой — и умереть!" — пылко ответил Джергели. Толль не сомневался в существовании Земли Санникова и, более того — целого неизвестного архипелага, рассчитанного по перелетам на север птиц. Вероятно, эта его уверенность недорого бы стоила, если бы не его блестящая научная репутация. Толль был не просто геологом. Он был одним из основоположников современной геологии. "...Геологический язык Толля отличается от языка его предшественников, как язык стихов Пушкина — от языка Тредиаковского", — пишет современный исследователь Владимир Иванов. К этому нужно добавить необычайный темперамент: "Неужели мы допустим, чтобы эти выскочки нас опередили?" — риторически вопрошал Толль. Ему вторил патриарх отечественной географии Петр Семенов-Тян-Шанский: "Недалеко уже то время, когда честь исследования... Земли Санникова будет предвосхищена скандинавами или американцами, тогда как исследование этой земли есть прямая обязанность России".
ЭКСПЕДИЦИЯ
После кампании в прессе Толль поставил вопрос о Земле Санникова перед Академией наук. Академия решила организовать специальную экспедицию для поисков этой земли. Вслед за Норденшёльдом Толль должен был еще раз осуществить сквозной проход Северным морским путем, что закрепило бы за Россией восточную Арктику, и вместе с поисками Земли Санникова детально исследовать Новосибирские острова. Эти планы были поддержаны видными академиками: Федором Шмидтом, Александром Карпинским, Феодосием Чернышевым, а также Дмитрием Менделеевым и адмиралом Степаном Макаровым. Важно было также то, что ею заинтересовался президент Академии наук великий князь Константин Константинович: создана была комиссия по снаряжению первой Русской полярной экспедиции, из казны отпущено 60 тысяч рублей на покупку экспедиционного судна и 180 тысяч — на снаряжение.
Судно, купленное в Норвегии и представляющее собой китобойный барк с парусами и машиной, было того же типа, что "Вега" Норденшёльда и знаменитый "Фрам" Нансена. Суда эти отличал огромный запас прочности и прекрасные мореходные качества. Обшивка яхты "Заря" — как был назван бывший китобоец — была из дуба, а вдоль ватерлинии тянулся специальный "ледяной пояс" из еще более твердых пород дерева.
Оснащена экспедиция была великолепно. Гидролог экспедиции лейтенант Александр Колчак выезжал к Фритьофу Нансену советоваться, какие именно приборы брать для изучения арктических течений, льда и глубин. Перед самым отплытием из Петербурга "Зарю" посетил Николай II и распорядился отпустить на нее дополнительный запас угля со складов морского ведомства. В русском обществе все сочувствовали Толлю. А значит, если не все, то хотя бы немногие люди — ученые-географы и моряки — в это время с азартом желали, чтобы Земля Санникова была как можно скорей обнаружена.
ЛЕДЯНАЯ БИТВА
21 июня 1900 года "Заря" вышла из Петербурга, в конце июля забрала экспедиционных собак в Александровске-на-Мурмане (ныне — Полярный), 13 августа достигла Диксона, после которого ее плавание вокруг Таймыра стало настоящей битвой со льдом. Судно выбралось из ледовых ловушек в шхерах Минина и в заливе Миддендорфа, но в конце концов 26 сентября вынуждено было стать на зимовку в бухте Колина Арчера, так как лед в Таймырском проливе в 1900 году даже не вскрылся.
В конце октября Толль отправился во главе санной экспедиции на Таймыр. Собственно, был Колчак с кочегаром Трифоном Носовым и Толль с каюром Степаном Расторгуевым. Они шли для устройства продовольственного склада на пути к мысу Челюскин, куда они собирались отправиться весной на собаках. Следующим делом Толля было избавиться от капитана судна Николая Коломейцева. Отношения между ними не заладились с самого начала: Коломейцев довольно упорно пытался распоряжаться и делами экспедиции тоже. Провожая Толля в арктическое плавание, адмирал Степан Макаров пожалел, что из-за своего мягкого характера Толль неизбежно будет служить "буфером между офицерами, учеными и командой". Однако он недооценил Толля. Попытки Коломейцева распоряжаться на судне уже на Мурмане вынудили Толля потребовать от него покинуть корабль. Тогда за Коломейцева вступился Колчак. Толль отступил, но не отказался от своего замысла. Когда "Заря" стала на зимовку, Толль предложил Коломейцеву доставить почту, следуя вместе со Степаном Расторгуевым по льду к устью Таймыры, далее на Хатангу и Дудинку. Выйдя с места зимовки 3 февраля 1901 года, Коломейцев, однако, в темноте полярной ночи устья Таймыры не нашел (оно было обозначено на карте не в том месте) и 21 февраля вернулся на судно. Толль был неумолим. Дав Коломейцеву немного времени на отдых, он вновь отправил его к устью Таймыры, а когда тот спустя 26 дней опять вернулся назад, Толль услал его на Гольчиху, в Енисейский залив, дав ему в провожатые на половину пути зоолога Алексея Бялыницкого-Бирулю. В результате за 40 дней Коломейцев прошел 800 километров и в конце концов добрался до мест, обитаемых людьми. Непреклонная суровость Толля принесла свои плоды: "тяжелые черты" характера Коломейцева больше не усложняли работу экспедиции, на судне установилась рабочая обстановка. Командиром корабля был назначен лейтенант Федор Андреевич Матисен.
Весной от "Зари" было проложено несколько санных маршрутов. Самым продолжительным был поход Толля и Колчака на двух нартах к мысу Челюскин. Они покинули корабль 20 апреля и через 11 дней достигли места, где еще осенью устроен был ими склад продуктов. Над ним был наметен 8-метровый сугроб. Потратив почти неделю на раскопки, они бросили это безнадежное дело (склад был обнаружен только в 2004 году). Поняв, что до крайней оконечности Таймыра им не дойти, Толль решил проложить маршрут вглубь полуострова, который произвел на него впечатление "безотрадной пустыни, наводящей ужас своей безжизненностью". Исследователи пробыли на Таймыре 41 день, причем, чтобы прийти в себя, Толлю понадобилось дней двадцать. Но, правда, Толль был на шестнадцать лет старше Колчака.
Навигация 1901 года продолжалась чуть более 20 дней — с 25 августа по 16 сентября. Ледовая обстановка была неблагоприятной. В ночь на 29 августа "Зарю" накрыл редкой силы шторм: судно ложилось набок, волна накрывала шканцы, собаки барахтались в соленой ледяной воде, а в кают-компании с грохотом перевернулся огромный дубовый стол. Стоял на вахте и управлял "Зарей" в это время лейтенант Колчак. Вернувшись с вахты, он был так измучен, что не смог даже напиться чаю. "Теперь совершенно ясно, что можно было 10 раз пройти мимо Земли Санникова, не заметив ее", — записал Толль в своем дневнике. "Заре" в конце концов удалось дойти до Новосибирских островов, но все попытки пробиться к острову Беннетта, где Толль хотел зазимовать, чтобы попытаться уже в следующем году достичь Земли Санникова, потерпели неудачу. Пришлось возвращаться к острову Котельный и становиться на зимовку в Нерпичьей губе.
В начале апреля Толль вернулся из поездки на материк, и у острова Котельный закипела работа. 11 мая Нерпичью бухту покинула партия зоолога Алексея Бялыницкого-Бирули из трех человек. Она планировала провести лето на острове Новая Сибирь, откуда ее должна была к осени снять "Заря". 5 июня 1901 года Толль с астрономом Фридрихом Зеебергом и двумя каюрами — якутом Василием Гороховым и эвеном Николаем Протодьяконовым — отправились на самый северный из Новосибирских островов — остров Беннетта, откуда группу, по плану, тоже должна была снять "Заря". Четверо суток путешественники плыли на льдине с острова Новая Сибирь на север, после чего пересели на байдары. Путь оказался очень тяжелым и занял два месяца.
Колчак впоследствии заметил по этому поводу: "...Действительно, предприятие его (Толля) было чрезвычайно рискованное, шансов было очень мало, но барон Толль был человек, который верил в свою звезду и в то, что ему все сойдет, и пошел на это предприятие..." Когда партия Толля достигла острова Беннетта, провиант был на исходе. Перед Толлем вновь и вновь вставали вопросы исследований, пропитания и обратной дороги...
Толль предписал командиру корабля Матисену: "...Предел времени, когда вы можете отказаться от дальнейших стараний снять меня с острова Беннета, определяется тем моментом, когда на "Заре" будет израсходован весь запас топлива для машины до 15 тонн угля".
После того как 17, 21 августа и 1 сентября "Заря" так и не смогла подойти к острову Новая Сибирь и отправиться оттуда к острову Беннетта, она, в соответствии с распоряжением Толля, ушла в бухту Тикси, где и оказалась 8 сентября. 21 ноября, когда лед на море окончательно смерзся, отряд Бялыницкого-Бирули на упряжках покинул остров и к середине декабря достиг материка. Когда к началу февраля от партии Толля не пришло ни одной весточки, встал вопрос о спасательной экспедиции.
ДЕЛО ЛЕЙТЕНАНТА КОЛЧАКА
Лейтенант Колчак показал себя в экспедиции Толля не только подготовленным специалистом и современно мыслящим ученым, но и удивительным человеком. Во время зимних санных экспедиций он, казалось, не знал усталости и в дополнение к своим вахтенным и научным обязанностям исполнял — хотя ему не было еще и 27 лет — обязанности корабельного священника. Был своего рода духовником "Зари". Поэтому и неудивительно, что задача формирования спасательной экспедиции пала на него. 13 февраля Колчак выехал в Архангельский край для вербовки поморов. 21 марта экспедиция вернулась в Якутск, к ней присоединились боцман "Зари" Никифор Бегичев и рулевой Василий Железняков. Вместе они добрались до села Казачье в дельте Яны, закупили тут 160 собак, впрягли их в один из китобойных вельботов "Зари" и уже 5 июня пили чай у Михайлова стана — поварни на острове Котельный. Но прошло еще два месяца, прежде чем 17 августа спасатели со своего вельбота увидели "черные, отвесно спускающиеся в море скалы острова Беннетта...". Высадившись на узкой полоске прибрежного песка, поисковая группа довольно скоро нашла сложенную человеческими руками кучу камней, в которой лежала бутылка. В ней были три записки. Одна, озаглавленная "Для ищущих нас", содержала карту острова. По карте легко было определить, где находилась поварня (зимовье) Толля. Следуя плану, путешественники тронулись вперед, но у берега лед был уже разбит трещинами, и при попытке перепрыгнуть одну из них Колчак с головою ушел в полынью, откуда, почти без сознания, был вытащен боцманом Никифором Бегичевым, который поднес ему раскуренную трубку, переодел в сухое егерское белье — в общем, спас жизнь. В книжках советской эпохи писали по этому поводу: "Много тысяч пролетарских жизней в будущем стоил этот отважный поступок Бегичева". Правда, последствия этого ледяного купания будущий Верховный главнокомандующий и Верховный правитель России ощущал до конца своих дней...
Зимовье оказалось наполовину забито снегом и давно пустовало. Внутри одного ящика лежала записка на имя президента Академии наук, содержащая перечень оставленных Толлем инструментов и коллекций и следующие слова, датированные 8 ноября: "Отправляемся сегодня на юг. Провизии имеем на 14–20 дней. Все здоровы".
Толля нельзя упрекнуть ни в порывистости, ни в незнании Арктики. Однако 8 ноября — слишком ранний срок: море еще неравномерно промерзло, оно еще дышит, оно еще живо и... опасно. И тем не менее не оставалось сомнений: барон Толль и его спутники нашли смерть, пытаясь пройти по неокрепшему льду, и исчезли без следа... Почему? Колчак записал по этому поводу: "...по какому-то недоразумению партией барона Толля не было использовано удобное время для охоты и не было сделано никаких запасов..." Толль полностью сосредоточился на исследованиях. Как только олени осенью ушли с острова, вслед за ними пришлось уходить и людям. Комиссия Академии наук определила, что ко времени выхода партии Толля в обратный путь температура колебалась от минус 18 до минус 25 градусов по Цельсию. В таких условиях путешествие между торосами во мраке полярной ночи очень опасно: обширные полыньи, покрытые тонким льдом, совершенно не видны в густом тумане, байдарка и ее весла при движении в воде быстро обрастают толстым слоем льда, и она легко переворачивается...
С огромным трудом спасательной партии за 20 дней удалось вернуться на остров Котельный на вельботе, груженном геологическими коллекциями Толля. Здесь вельбот был брошен, и экспедиция стала дожидаться зимы, чтобы уйти на материк по льду. На этот раз выход назначили на 29 ноября. 14 декабря путешественники прибыли уже в Казачье, откуда сразу направились в Якутск. Лед выдержал...
За свой подвиг Колчак получил орден Святого Владимира 4-й степени, а позже высшую награду Русского географического общества — Большую Константиновскую золотую медаль. Труды экспедиции были со временем изданы. Работа гидролога А.В. Колчака "Лед Карского и Сибирского морей", вышедшая в 1909 году, позднее была перепечатана Американским географическим обществом в книге "Проблемы полярных исследований" как наиболее фундаментальный труд на эту тему. Колчак стяжал славу и обаяние полярного исследователя. Его будущая спутница в 1918–1920 годах, Анна Васильевна Тимирёва, вспоминала, что впервые увидела Колчака, будучи с мужем в Гельсингфорсе. При этом муж почтительно называл его "Колчак Полярный". Здесь уже, как будто, завязывается судьба: первый ход был сделан, похоже, осознанно (выбор — полярная экспедиция) и принес даже несомненные плоды. Кто знает, если бы русско-японская война не сбила с пути, не вмешалась грубо в судьбу Первая мировая да не добила Гражданская, когда бывший лейтенант "Зари" вынужден был взять на себя ответственность за судьбу России, то мы наверняка узнали бы больше о Колчаке Полярном, и даже лучше, если бы этим и ограничилось...
ЗАГАДКА ЗЕМЛИ САННИКОВА
Судьба барона Толля выяснилась вполне. Но судьба Земли Санникова — отнюдь нет. Сам Толль верил в нее так страстно, и авторитет его был столь велик, что еще некоторое время поиски Земли Санникова продолжались. Пароходы "Таймыр" и "Вайгач" в 1913 году прошли к югу от места ее предполагаемого расположения на расстоянии в 20 миль, горизонт был чист, но никаких признаков земли обнаружено не было. Академик Владимир Афанасьевич Обручев, также убежденный в существовании Земли Санникова, опубликовал одноименный научно-фантастический роман аж в 1926 году: он считал, что Земля Санникова существует, только находится несколько севернее и восточнее указанных Толлем координат. То, что ее до сих пор не обнаружили, его не смущало: огромный полярный архипелаг, получивший название "Северная Земля", был открыт только в 1913 году, хотя и Норденшёльд, и Нансен, и Толль прошли рядом, чудом не "задев" его. Даже после экспедиции "Садко" 1937 года и полетов Героя Советского Союза знаменитого полярного летчика Анатолия Алексеева весной 1938 года к северо-востоку от Новосибирских островов Обручев не считал вопрос с Землей Санникова решенным. Окончательно он был закрыт для него только после того, как по просьбе академика летчики Илья Котов и Василий Задков в 1944 году предприняли специальную глубокую разведку к северу от Новосибирских островов, но не обнаружили ничего, что говорило бы о присутствии земли.
Тогда что видели Яков Санников, Матвей Геденштром, Петр Анжу, эвен Джергели и сам барон Толль? Мираж, как считал Анжу? Или приняли за неизвестную землю остров Беннетта в условиях невероятной арктической оптики? На этот счет до сих пор нет единого мнения. В послевоенные годы профессор В.Н. Степанов выдвинул гипотезу о том, что к северу от Новосибирских островов некогда существовали острова, сложенные из каменного льда, которые впоследствии были размыты. Земля Санникова, как и "Земля Андреева", якобы существовавшая к северу от устья Колымы, как и сами Новосибирские острова, состояла из ископаемого льда и песка и за век, минувший со времени ее "первооткрытия"... растаяла. Кстати, из 11 открытых к началу ХХ века Новосибирских островов доныне тоже осталось всего семь...
У истоков идеи мерзлотного происхождения островов лежат геологические представления самого Толля: его учение об ископаемых льдах и его концепция "мамонтова материка". В плейстоцене уровень Ледовитого океана был на 100 метров ниже, чем сейчас. Низменности Восточной Сибири были тогда гораздо суше, а шельф Восточно-Сибирского моря и моря Лаптевых был открыт и представлял собой бескрайнюю равнину, прорезанную течением великих сибирских рек: сейчас эта равнина затоплена, от нее сохранилось лишь несколько фрагментов — Северная Земля, Новосибирские острова — с классическим ландшафтом "полярной Сахары" на Земле Бунге. Повсюду на этих островах находят очень мощные, в десятки метров, залежи ископаемого льда, образовавшегося в эпоху оледенения. Здесь, в восточной Арктике, последнее обледенение не было связано с образованием поверхностного ледяного покрова, лед образовывался внутри почвы, на уровне водоносного слоя, и служил своего рода фундаментом "мамонтова материка", богатого пастбищами, который, по мысли Толля, соединялся не только с Азией, но и через полюс с Америкой...
Современный исследователь Владимир Иванов пишет о том, что учеными установлено, что на месте предполагаемой Земли Санникова сейчас на дне Ледовитого океана можно наблюдать обширное поле песчаных грунтов среди ила. Участок отличается повышенной тектонической активностью, здесь зафиксировано несколько землетрясений... Все это наводит на мысль, что в период с начала XIX по начало XX века Земля Санникова могла существовать к северу от Новосибирских островов и за это же время уменьшиться и исчезнуть совсем... Может статься, сам Толль пустился на поиски Земли Санникова, когда та уже была поглощена или активно разрушалась морем. Однако собственные научные взгляды и гипотезы Толля позволяют бросить новый взгляд на этот геологический и географический ребус...