Итак, в восемь утра я выхожу из своего дома. Из-за того, что каждый менеджер младшего звена считает необходимым взять в кредит новый фокус, город уже стоит, поэтому мне приходится использовать метро. Грязный снег, укрывающий всю мою короткую дорогу до ближайшей станции, пытается прицепиться к моей обуви и оставить отпечаток в моей жизни. Я останавливаюсь, поднимаю голову вверх и пытаюсь вспомнить, когда я последний раз видел естественный свет. Не получается. Этот город уже очень давно не видел солнца. «Наверное, небесная канцелярия, как естественный монополист, решила заморозить поставки света в связи с неоплатой долгов» - подумал он и слабо улыбнулся.
Солнце и правда, не появлялось уже несколько месяцев кряду. Горожан успокаивали стандартными фразами о том, что ситуация вполне типична для столицы и экологические нормы не нарушены. Легче, однако, от этого не становилось. Складывалось ощущение, что над городом висел огромный свинцовый купол. Темные тучи пролетали так низко над крышами высоток, что, казалось, будто они хотят утащить их куда-то с собой.
Андрей уже открывал тяжелую стеклянную дверь подземки, когда заметил, что ежедневный сценарий повторился не во всех деталях. На его рукаве сверкали несколько снежинок, абсолютно черных снежинок, которые почти сливались с цветом пальто. Ему однако, не дали обдумать происхождение этих необычных кристалликов. Грубый толчок в спину и злобное шипение сорокалетней женщины, в основном содержавшее утверждения о том, что только недалекие люди останавливаются на ее пути, прервало его мысли. Андрей ничего не ответил и лишь посмотрел на свет фонаря, высившегося над суматошной толпой. Действительно, кусочки черного неба падали прямо на землю, тут и там стали слышаться удивленные вскрики, после которых толпа засуетилась еще больше и внесла Андрея в открытую пасть метрополитена. Люди отряхивались и возбужденно обсуждали версии необычного погодного явления. «Экология это все, засрали все вокруг, вот теперь получите и распишитесь», - гневно рассуждал усатый мужчина в вязаной шапке. Ему отвечала бабушка, катившая за собой огромную сумку: «Пепел падает с небес, значит, Страшный суд скоро.»
Андрей же решил не придавать этому эпизоду большого значения. В конце концов, каких только сюрпризов нынешний климат не преподносит.
Поездки в метро давались ему тяжело. Будучи скрытым социопатом, он не выносил толпы. Эти запахи пота, струившиеся по всему вагону, женщины, выливавшие на себя ведра подделок Шанели и оригиналов «Красной Москвы», мужчины, от которых уже с утра несло так, будто они всю ночь спали в обнимку со свиньями. Поездка в такой компании заряжала Андрея соответствующими эмоциями на все утро. Каждый раз, спускаясь в метро, Андрей отрешался от всего, что с ним происходило вплоть до выхода на поверхность.
Эта картина напоминает мне берег Ахерона, описанный Алигьери в его «Божественной комедии». Души, которые не достойны ни осуждения, ни сострадания. Они ничего не оставят в этом мире после себя. В лучшем случае, несколько невнятных тостов оповестят мир об их отбытии в вечность. Размытые пятна потерянных душ мелькают вокруг. Ты такая же потерянная душа, но только ты знаешь, что ты потерян, остальные же пребывают в счастливом неведении. На меня наваливается широкий потный мужик, его рука тянется к поручню, находящемуся позади меня, в нос мне ударяет невыносимый смешанный запах хлева и низкосортного табака. Женщина рядом пытается отстоять свое право на чтение какой-то бульварной газетенки, где-то в другом конце вагона невыносимо орет ребенок. Но меня здесь нет, я не в вагоне, я сейчас на берегу горного озера. Я вижу раскинувшийся вверху звездный шатер, пронизываемый горным шпилем, я слышу тихие подвывания ветра, я ощущаю сладкий запах чистой воды. Я шаолиньский монах, созерцающий реку бытия, оставаясь в стороне.
95% людей на этой планете несчастны. Они не знают, зачем, для чего живут.
Уже поднимаясь в свой офис, расположенный на 22 этаже крупнейшего в Европе офисного центра, Андрей возвращается к реальности и собирается с мыслями. С каждым днем делать это становится все трудней. Приклеив на весь рабочий день к лицу вежливую улыбку, он мягко здоровается с секретарями, проходит дальше в свой кабинет. Он делит его с таким же успешным молодым юристом Егором. Егор младше Андрея на год, в последнее время Андрей начинает замечать, что Егор копирует его во всем – прическа, одежда, даже заказы на ланче теперь оканчиваются «мне то же самое, что ему». Егор сразу же подбегает к Андрею, протягивая вперед свою скользкую потную ладонь. «Слушай, там в новостях про твой район рассказывали, снег черный прошел, говорят! А я тебе говорил, переезжай из своего Леортово ко мне на Кунцевскую. Отличный район. Да, Стивен просил тебя зайти к нему.»
Пропустив половину монолога мимо ушей, Андрей выловил нужную информацию и направился в кабинет начальника своего отдела. Стивен Бишоп был на месте, подтянутый сухопарый мужчина пятидесяти лет, носящий подтяжки на манер Американских адвокатов из дешевых сериалов. Это был типичный представитель американского среднего класса, вынужденного некоторое время провести в «суровых условиях дикой России». Сам Стивен часто жаловался, что у него от пребывания в «этой стране» совсем расшатаны нервы, спит он хуже некуда, а правая икра иногда подергивается. Естественно, головной Нью-Йоркский офис щедро оплачивал подобные подвиги своих пилигримов. Чувство своей высокой миссии и большие деньги раздули и без того немалое самолюбие до невероятных пределов. Андрей об этом знал и по возможности старался говорить с шефом только о делах.
Бишоп исподлобья посмотрел на Андрея и жестом попросил его присесть.
- Андрей, что у нас со сделкой "Стар индастрис"?
- У нас все готово. В среду должно состояться подписание, после чего можно будет открывать шампанское.
- Замечательно - , на лице партнёра заиграла улыбка, - знаете, вы, наверное, единственный человек, который в этой стране работает так, как надо. Да, хотел бы пригласить Вас к себе на рождественский прием.
- Спасибо, большая честь, - Андрей приторно улыбнулся в ответ, встал и вышел.
Еще бы я не работал «так, как надо». Ни личной жизни, ни нормальных выходных, не говоря уже об отпуске. Все мое существование сводится к работе вот на этого господина в подтяжках. Рабство никогда не заканчивалось, оно просто трансформировалось, жить стало чуть удобнее, за работу стали платить, а основные барыши все равно будут иметь те два джентльмена, которые будут в среду ставить свои подписи в контракте.
Остаток моего рабочего дня проходит по стандартной схеме: работа над договорами, попытки въехать в новую порцию документов, разработка схем работы по новым делам. Ровно в час обед с Егором и двумя нашими секретаршами – Таней и Светой. Раньше я старался хотя бы в обеденное время оставаться один, но недавно Стивен объявил новый тренд в компании – усиленный тимбилдинг.