Первое сентября наступило, школьники потянулись в школы, студенты в вузы, а я вспомнила, как меня облапошили цыгане накануне Дня знаний.
˗ Не ложись спать голодной ˗ цыганы приснятся! ˗ говорила бабуля, стараясь поплотнее накормить меня на ночь.
Я послушно ела. А став постарше, стала задаваться вопросом, что это за бабайка такая и почему, если не поесть, они приснятся, и что это в этом плохого?
˗ Это плохо! ˗ было мне ответом. Вот и всё.
Потом еще слышала, что коней угоняют, да людей обманывают. Ну, а как стала книги читать и фильмы смотреть типа «Жестокого романса» ассоциации к слову появились с медведем, залихватскими песнями, звонкими монистами и цветастыми платками.
А в году так 93˗94 перед самым 1˗ым сентября отправились мы с подружкой-одноклассницей Сашей за школьными принадлежностями. Выдали мне деньги, не помню ˗ сколько и не помню, какими купюрами ˗ с нулями или уже без. Но сумма была на тетрадки, ручки и вот это всё. А с деньгами было ну очень туго в те годы. Выкроили мне буквально из последних, можно сказать, на новую одежду и все эти прибамбасы.
И вот идем мы в канцелярский магазин по Большой Морской улице, и к нам подходят две женщины цветастые. Защебетали, затараторили, закружили за руки. Сашка как-то отстранилась, а меня они взяли в оборот ˗ девчонке двенадцатилетней с двух сторон лили в уши про «дай погадаю, всю правду расскажу, что было, что будет, чем сердце успокоится», «милый по тебе скучает, тоскует», «надо денежку подержать, чтобы будущее увидеть». Я, сама не помня себя, доставала одну за другой купюры, которые они ловко сворачивали, и те исчезали в руках у них. Сашка делала мне большие глаза, а я впала в натуральный ступор. Ни один взрослый, коих было много на улице, тоже не шуганул цыганок. Наконец, когда третья купюра под не умолкавший гомон с двух сторон исчезла в смуглых руках, Сашка дернула меня за руку и буквально потащила прочь бегом. В спину полетели гортанные крики, но нас не догоняли.
Сашка на бегу ругалась и ворчала, а я очухалась и стало мне горько˗горько. От того, что такая дура набитая и так бездарно последние деньги профукала, и тетрадок не на что купить, что я скажу дома, и как огорчится мать. На жалкие остатки купила я ручек и карандашей.
Маме я тогда ничего не сказала, чтобы не огорчать. А тетрадками на первое время поделилась Сашка по˗дружески. Её мама сказала, что цыганки всегда несколько человек работают, толпой окружают, а хватая за руки, еще и незаметно кольца стягивают, если есть, а серьги сама отдашь как и деньги. У меня колец не было, конечно, а сережки дешевенькие серебряные были, до них дело не дошло. Еще сказала, главное, не вступать ни в коем случае в разговор с ними и в глаза не смотреть, заговорят, закружат ˗ себя не вспомнишь.
И до сих пор, я не толерантно стараюсь держаться подальше от этих смуглых говорливых людей. Ничего не подаю, не отвечаю, отхожу. От греха подальше. Это первый и последний раз, когда я попалась, хотя различных лохотронов в 90˗е годы было великое множество. В другой раз уже я оттягивала одну подружку, когда мы пошли с ней за джинсами в Апрашку (весь город одевался тогда именно там), и к нам прицепились люди с: «О! Вы выиграли в лотерею, сотрите защитный слой! О, вы выиграли чайник! А! Еще один победитель, придется определить, кому достанется ˗ делайте ставки, давайте сто рублей, а вы сколько? Двести? А вы? » И так далее. Приз в этом случае при любом раскладе уходил подставной тетке ˗конкурентке, а деньги ˗ «ставки» исчезали вместе с устроительницей лотереи.
Мы в тот раз не стали даже участвовать на стадии «вы выиграли», а вот знаю, одна мамина приятельница, продуманная очень вроде тетка, отдала всю свою только что полученную зарплату, рабочие деньги, которые она куда-то везла, да еще поехали к ней домой ˗ отдала сбережения. Не за чайник, конечно, там «морковка» покрупнее была. А разумнейшие родители Сашки вложились в какой-то очередной лопнувший «фонд» и потеряли сбережения. То ли люди еще непуганые были и наивные, но я не знаю, как еще объяснить то повальное оболванивание всякого рода лохотронами и финансовыми пирамидами.