Путешественник Алмаз Салихов об уроках Индии. Отшельники, сжигание тел в Варанаси, поезда, трекинг в Гималаях и особое восприятие времени.
Про Индию
Меня тянуло в Индию. Это ощущение, будто ты вот здесь живешь и разделен пополам. Другая половина – там. Как если тебе одиноко, и ты кого-то встречаешь близкого, обнимаешь и – вот это состояние спокойствия и умиротворения. Выдохнул: все, оно рядом, не стоит больше беспокоиться. И у меня было это тревожное состояние, казалось, нужно туда – как будто там все замкнется.
Индия – это женщина, которая тебя любит. Она как мать, очень заботливая. Все время тебя воспитывает, учит. Делаешь что-то не так – она дает тебе хороший подзатыльник, но тут же притягивает к себе, обнимает, по голове гладит: ну-ну, не надо плакать.
Постоянно подкидывает уроки, которые тебе не нравятся, но тебе нужно их принимать. Индия вообще учит принятию. Не идти на поводу у каких-то реакций у вас не получится.
Про время
Что такое день? Здесь он длится столько, сколько ты бодрствуешь. Не спишь до двух ночи – твой день заканчивается в два. А там – зависишь от солнца. Оно село, и твой день неминуемо закончился. Жизнь прекратилась, все умолкло, ты ничего не можешь этому противопоставить. Ты видишь, что садится солнце, и точно знаешь, что твой день закончится через пару часов.
Рассвет стал для меня действительно что-то значить. И когда особо ничего не происходит, полнолуние – целое событие, все обсуждают, когда оно будет, ждут его. Ты и сам чувствуешь, как все меняется с полнолунием: природа, животные, все ведет себя по-другому – это невероятно. Если есть те, кто не верит во влияние луны на материальную природу, и считает, что все это – лишь выдумки эзотериков, просто встаньте и постойте у океана одну ночь. Вы все поймете.
Там тебе никуда не надо, ты никуда не торопишься, поэтому тебе и не нужно о времени знать. В принципе его и нет, мы же его придумали, разделили на минуты и часы, чтобы злиться, когда кто-то опаздывает. У меня сначала пропали дни недели, неважно уже стало, какой день. Главное – солнце село, солнце встало. Будни вообще стерлись.
Про животных
Проходишь, разговариваешь по телефону, гладишь корову. Тут собака подбежала – поиграл с ней. Идешь, ешь что-нибудь, появилась обезьяна – хоп – схватила твою еду и дала деру.
Я ехал в автобусе в Непале, а со мной рядом сидела бабушка и держала петушка. Ну ладно, петушок, что такого. Но тут она начинает засыпать, и я понимаю, что она медленно укладывается мне на плечо. Ну не будить же мне ее, я просто сел так, чтобы ей удобнее было на плече лежать. Она заснула, уронила петуха. Петух – по полу, ноги связаны, катается на боку. Я взял его себе на колени и ехал с ним часа два. Было классно. Уверен, что его везли резать, но, по крайней мере, его последние минуты прошли в заботе и любви.
Про Варанаси
Если представить Индию как квартиру, то Варанаси – это сточная труба. Туда стекается очень много жуткого, мракобесия. В Варанаси очень тяжелая энергия, это – город Шивы, и город, куда приезжают, чтобы быть кремированными. Там я иначе взглянул на смерть.
При тебе сжигают одновременно восемь тел и это происходит без конца, на протяжении пяти тысяч лет. Только попытаться осмыслить этот факт…
Ты пьешь ласси, мимо тебя с песнями проносят тело, тут же ребенок воздушного змея запускает рядом с горящим трупом – никто ничего не скрывает, ни от кого не прячется. Вот она смерть, смотри. И все. Тело сожгли, череп разбили, благовония тлеют. Тут же тебе гашиш пытаются продать, опиум, героин.
Про непривычное
Первое, что бросается в глаза в деревнях, – мужчины ходят за руки, обнимаются. Я спросил, почему, мне сказали, что они – друзья. Даже в Мумбае так. Хотя по сути, Мумбаи – тоже деревня, просто большая. Вообще, там совсем другое сексуальное образование, если оно вообще есть. Нет секса до замужества, женщины сидят дома и помогают по хозяйству, поэтому на улицах много мужчин. Это бросается в глаза. Их действительно очень много и они на тебя смотрят, потому что ты белый: «One photo please».
В хинди есть слово «ха», что означает «да». К тебе подходят и спрашивают: «Будешь кушать?». Ты не услышал и на автомате говоришь: «А?». И все, они тебе уже накладывают еды, давай плати.
Про мусор
Мусор выкидывают везде, поел – выкинул. Смотришь вокруг: всем все равно, никто за это не укоряет. Мне сказали, что у них раньше было так: ты ешь, а часть еды отдаешь природе. Не выкидываешь, а отдаешь. Ну, это одна из версий.
Дети мусорят, родители ничего не говорят. В окно все выкидывается. Например, едешь в поезде – тебе в лицо прилетает пластиковый стакан. С чаем. Просто кто-то выбросил. Вытер лицо, сидишь дальше.
Про поезда
Они никогда вовремя не приходят. Только если они не формируются на твоей станции. Они опаздывают на сорок минут, на час, на два, на шесть часов, на сутки. Подходишь к инспектору вокзала: «Где поезд?». Он: «Опаздывает. Через семь часов будет». Ты ему: «Могу я деньги забрать? Я не доволен сервисом». Тебя не понимают, что не так? Он же приедет, почему ты просто не можешь подождать? Куда спешить?
Все улицы, трущобы, стоки выходят к железной дороге. Все быстро перед тобой мелькает, за секунду, как будто какой-то фильм: кто-то играет в мяч, кто-то кого-то бьет, кто-то с кем-то разговаривает, из окон тебе машут дети, и ты слышишь их удаляющийся смех, корова стоит у стены, наркоманы колются, кто-то играет в карты, кто-то греется у костра. И все это за какую-то долю секунды – столько всего, просто взрыв.
Про сон на улице
Если ты едешь в индийском поезде, в общем классе, ты спишь на полу, спишь сидя, если освободится место, как угодно. Мне вообще все равно, где спать. Когда я путешествовал по Италии, я вообще только один раз переночевал в хостеле. Там я спал на вокзале или на улице.
Когда у тебя много запросов, и они не соответствуют реальности, ты начинаешь беситься. Чем меньше ты просишь – тем больше получаешь.
Про звуки Индии
Для меня Индия звучит мантрами с телефона. У них современная музыка недалеко ушла от традиционной, пишется по тем же канонам, все ее слушают с телефона или со старого приемника.
В деревнях никто не говорит по-английски. Ты будешь сидеть, с тобой будут говорить на хинди, ты – по-русски. И все будут друг друга понимать. Без проблем. То, что нужно понять, ты и без слов поймешь.
Про творчество
Я заметил пустую стену. Мне: «Твоя, рисуй». И в течение недели я ее разрисовывал. Они были дико рады, поили меня, кормили. И ты понимаешь, что у тебя есть способности ко всему. Можешь заняться всем, что тебе нравится, у тебя есть на это время.
Еще я начал петь, раньше стеснялся этого. В Гокарне встретил бразильца Филиппа, он поет. Случайно сели в одну рикшу, сойди с поезда, так и познакомились. Он сказал, что не верит, что у кого-то может не быть голоса: в Бразилии поют все, кто хочет петь. Например, ты занимаешься, делаешь себя сильнее, пластичнее, растягиваешься. Так же и с голосом: можешь вверх его растянуть, можешь вниз. Ты поешь, дотягиваешь до какой-то ноты, не получается – хрипнешь. У тебя встал тут голос, но ты его дальше растягиваешь, еще дальше.
Про трекинг
Я никогда в жизни не интересовался трекингом и узнал о нем перед Непалом. Мне предложили работу проводником для русской группы. Горы я люблю, да. Но я не понимал, зачем куда-то там идти. Но когда мы пришли на седьмой день к Аннапурне – это было что-то. Во время трекинга постоянно все меняется.
Каждый день у тебя новые декорации. Первый день – холмы, между ними деревни, поля какие-то. Второй – джунгли, водопады, высокие горы. Третий – что-то вроде джунглей, но они уже другие, с сухими деревьями, туман постоянно, облака обрамляют. Следующие дни ты уже видишь скалы. На шестой день мы увидели снег. Это нечто. Картинки не передают этого вообще. Когда ты там стоишь… Там слишком много красивого.
В городе, среди безобразия, ты цепляешься за красивое, оно сразу бросается в глаза. А там – все красивое, и на фоне всего красивого – красота. И ты постоянно ходишь и удивляешься, куда бы ты ни посмотрел, везде красивое. Эта красота, на самом деле, какое-то присутствие Бога во всем. И звуки, эта симфония природы, она настолько слаженная, настолько идеальная. Шорох листьев, водопад, лавины сходят, реки текут, пение птиц.
Ты стоишь там и не веришь. Каждую секунду все меняется: цвет, насыщенность облаков, солнце встает, угол меняется, краски. Каждую секунду хочется уловить. Каждую секунду все разное. Откуда вы такие, как вы знаете, как быть такими? Как так сложилось, что плиты сошлись – и вот?..
Про отшельников
В Ришикеше мы ездили на водопад. Когда возвращались, мы случайно заметили пещеру, в которой я что-то увидел оранжевое и решил остановиться. Мы подошли ближе и увидели двух индусов и Бабу. Один из них рассказал про него.
Он ушел из дома в четыре года и начал странствовать по Индии. Это второй человек, которого я встретил там и который что-то у меня вызвал внутри, я чем-то проникся к нему. Сейчас ему около тридцати, он нашел эту пещеру и как раз обустраивал ее: место для пуджи, для жилья, для кухни.
Он решил принять саньясу и остаться там, пока ему не придет, не откроется все. И вот ты сидишь со своим айфоном в кармане, с камерами, понимаешь, что есть интернет, связь, коммуникации, машины, в космос летают, и при этом до сих пор есть люди, которые уходят в пещеры.
Что-то, видимо, происходит. Что-то есть такое, что заставляет их это делать.
Фото: Алмаз Салихов
Текст: Ирина Гейнц