28 августа исполнилось бы 93 года российскому писателю – фантасту Аркадию Стругацкому (1925-1991). Вместе с братом Борисом Стругацким (1933-2012) они написали несколько десятков первоклассных романов и повестей, вошедших в «Золотой фонд русской литературы» и до сих пор расходящихся огромными тиражами.
Каждый их текст стал вехой, даже те, которые недолюбливали сами братья, такие,как «Страна багровых туч» (1959) и «Повесть о дружбе и недружбе» (1980). Но даже на этом фоне выделяются пять книг, к которым поклонники Стругацких относятся с особым пиететом.
«Трудно быть богом» (1964 г.)
Стругацкие никогда не боялись затрагивать самые сложные и болезненные вопросы нашей действительности, из-за чего были, мягко говоря, нелюбимы советской властью. Спасало их только умелое использование фантастического антуража (вроде и не о Советском союзе речь) и метафор, не доступных пониманию среднестатистического цензора.
В «Трудно быть богом» фантасты поднимают один из острейших вопросов нашего времени: должен ли разумный человек вмешиваться в творящийся вокруг беспредел, зная наперед, что не сможет ничего не изменить и только ухудшит свое положение.
Главный герой повести Румата, отправленный на планету Арканар исключительно в научных целях, в конце концов делает свой выбор и вопреки всем инструкциям вступает в борьбу с кровавым режимом дона Рэбэ (кстати, в первоначальном варианте «серого кардинала» называли Рэбией, недвусмысленный намек на главу НКВД Лаврентия Берию). Тем не менее, авторы оставляют за скобками свое отношение к этому поступку, давая читателю возможность самому поразмыслить над диллемой, мучащей Румату.
По словам Стругацких, «Трудно быть богом» изначально задумывался как легкий приключенческий роман в стиле «Трёх мушкетёров», но после взятого властью курса на очередное «завинчивание гаек» концепция книги резко изменилась.
В «Комментариях к пройденному» (1998 г.) Борис Натанович без ложной скромности отмечал: «Роман надо это признать, удался. Одни читатели находят в нем мушкетёрские приключения, другие — крутую фантастику. Тинэйджерам нравится острый сюжет, интеллигенции — диссидентские идеи и антитоталитарные выпады».
«— Господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными… или ещё лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
«— Сердце мое полно жалости. Я не могу этого сделать…».
«Понедельник начинается в субботу» (1965)
Эта книга наряду с фильмом «Девять дней одного года» и романом Даниила Гранина «Иду на грозу» стала одним из символов научно-технического расцвета в СССР.
Начиная с подзаголовка: «Повесть-сказка для научных сотрудников младшего возраста» читатель погружается в атмосферу феерического гротеска и абсурда, в описании которого Стругацким нет равных.
Предоставим слово самим фантастам: «повесть о магах, ведьмах, колдунах и волшебниках задумана была нами еще в конце 50-х. Мы совершенно не представляли себе сначала, какие события будут там происходить, знали только, что героями должны быть персонажи сказок, легенд, мифов и страшилок всех времен и народов. И все это — на фоне современного научного института. Судя по успеху «Понедельника», нам удалось придумать действительно захватывающий и нетривиальный сюжет.
Любопытна и история названия повести. В 60-е годы Стругацкие, как и все читающие люди того времени, увлекались творчеством Эрнеста Хемингуэя. И когда в СССР вышел его новый роман «Понедельник начинается в субботу» фантасты не удержались, чтобы не присвоить это название своему произведению. «В этом словосочетании — вспоминает Борис Натанович таилась такая мощь, красота и безнадежность, что я просто не мог его пропустить».
Несмотря на мрачное название, повесть у Стругацких получилась по –настоящему светлая и оптимистичная, пронизанная неподдельным энтузиазмом и верой в безграничность человеческого разума. Читая это в XXI веке, становится как-то даже неловко. Понимаешь, как далеко наше поколение отошло от идеалов 60-х годов, да и от любых идеалов вообще.
В 1982 году по мотивам «Понедельника» был снят фильм «Чародеи» (тот самый, с Валентином Гафтом в главной роли). От самой повести мало что осталось, но картина все равно удалась. Даже Стругацким понравилась, правда, не с первого раза.
«- А вы сами-то верите в привидения? — спросил лектора один из слушателей. — Конечно, нет, — ответил лектор и медленно растаял в воздухе».
«Обитаемый остров» (1969)
Хоть действие романа перенесено на другую планету, реалии Советского союза угадываются в «Обитаемом острове» безошибочно: облучатели, делающие большинство граждан управляемым стадом; меньшинство, называемое выродками; истерические разговоры про враждебное окружение и «пятую колонну»; телевидение, бесконечно рассказывающее про стремительно выросший жизненный уровень, страх перед Островной империей и т.д.
Удивительно, что «Обитаемый остров» вообще вышел в СССР, пусть и в сильно урезанном цензурой виде. Вот как вспоминал об изнурительной борьбе с цензорами Борис Стругацкий: «От нас требовали: сократить; выбросить слова типа «коммунисты», «родина», «патриот», «отечество»; подчеркнуть наличие социального неравенства в Стране Отцов; заменить Комиссию Галактической Безопасности другим термином (аббревиатура!), затуманить социальное устройство Страны Отцов; решительно заменить само понятие «Неизвестные Отцы» и т. д. Но как бы не ухищрялись цензоры, в «Обитаемом острове» нам все равно удалось сохранить основной замысел и идею. И это было ой как непросто».
В 2009 году «Обитаемый остров» был экранизирован одним из видных членов правящей партии Федором Бондарчуком. Все ожидали провала, но фильм, как ни странно удался. Как справедливо отметил Борис Стругацкий, режиссер первым нашел золотую середину между стремительным экшном со всеми атрибутами приключенческой фантастики и философской составляющей, которая в «Острове» тоже немаловажна.
«Нас считают выродками. Откуда это пошло – теперь и не вспомнишь. Но сейчас Неизвестным Отцам выгодно нас травить, это отвлекает народ от внутренних проблем, от коррупции финансистов, загребающих деньги на военных заказах и на строительстве башен. Если бы нас не было, Отцы бы нас изобрели…»
«Пикник на обочине» (1972)
Это самый знаменитый роман братьев Стругацких, лидирующий среди других книг фантастов по количеству переводов и изданий за рубежом. Предисловие к немецкому изданию, написал, кстати, сам Станислав Лем.
По мотивам романа в 1979 году был снят культовый фильм Андрея Тарковского «Сталкер». Режиссер считал эту картину самой удачной в своей карьере («здесь я легально коснулся трансцендентного»). От книги в фильме остался только образ «Зоны» и понятие «Сталкера» как проводника в Зоне. Тем не менее, Стругацкие были на Тарковского не в обиде. «Нам несказанно повезло поработать вместе с Андреем Арсеньевичем, — отмечал впоследствии Борис Стругацкий, — он гений, а гению позволено многое, если не все».
Термин «Сталкер» устойчиво вошёл в русский язык и стал самым популярным из созданных Стругацкими неологизмов. Так начали обозначать проводника, ориентирующегося в различных запретных и малоизвестных другим местах и территориях.
«Иногда я спрашиваю себя: какого черта мы так крутимся? Чтобы заработать деньги? Но на кой черт нам деньги, если мы только и делаем, что крутимся?..».
«За миллиард лет до конца света» (1977)
На излете 70-х годов написали одно из самых глубоких и пронзительных своих произведений, ставшее настольной книгой для всех мыслящих людей в Советском союзе. В нем главный герой, астрофизик Дмитрий Малянов обнаруживает существование так называемого Гомеостатического закона мироздания, согласно которой вселенная рефлекторно пытается уничтожить любого, кто пытается изменить сложившийся в мире порядок вещей. И тот, кто готов зайти дальше определенной черты (неважно в науке или искусстве) обречен на череду лишений и неминуемую гибель.
По словам Бориса Стругацкого, идея повести пришла к ним с братом после столкновения с формами и методами работы «компетентных органов». «За миллиард лет до конца света» стала для нас плодом длительных и горьких размышлений о мучительной и фактически бесперспективной борьбе человека за сохранение, так сказать, «права первородства» против тупой, слепой, напористой силы, не знающей ни чести, ни благородства, ни милосердия, умеющей только одно — достигать поставленных целей. Любыми средствами, но зато всегда и без каких-либо осечек. И когда писали мы эту нашу повесть, то ясно видели перед собою совершенно реальный и жестокий прообраз Гомеостатического Мироздания, и себя самих видели в подтексте, и старались быть реалистичны и беспощадны и к себе, и ко всей этой придуманной нами ситуации, из которой выход был, как и в реальности, только один — через потерю, полную или частичную, уважения к самому себе».
Удивительно, что повесть «За миллиард лет до конца света», несмотря на очевидный антисоветский подтекст, не была зарублена цензурой и даже вышла легально в журнале «Знание - сила», что само по себе феномен на грани фантастики.
«Сказали мне, что эта дорога меня приведёт к океану смерти, и я с полпути повернул обратно. С тех пор все тянутся передо мною кривые глухие окольные тропы».