Поняв, что с ней бороться бесполезно, я больше не пыталась ее перевоспитать. Вечером, по дороге с пастбища, соседка с легкой ухмылкой расспрашивала меня про гостью. Она была в курсе всех моих бед и корила меня, считая мягкотелой.
– И чего ты с ней возишься? Я б уже давно ее на место поставила. Да ей ни мать не нужна, ни брат. Жрать дома нечего, вот и приезжает к вам за запасами. Брюхо-то вон какое отрастила за твой счет. А ты, небось, уже банок накрутила к ее приезду.
Тетя Женя была гром-бабой, за словом в карман не лезла. Дома у нее все по струнке ходили.
– Она хоть к столу что-нибудь покупает? – Покупает. Вчера колбасу из магазина принесла, до этого селедку. Только ведь колбасу всухомятку есть не будешь – надо и первое варить, и второе. У меня на готовку ни сил, ни времени не остается. Представляешь, теть Жень, она даже посуду за собой не моет. – Дура ты, Людка, – сплюнула в сторону тетя Женя.
Следующие дни прошли без изменений. Галка по-прежнему валялась на раскладушке, читала любовные романы, а по вечерам бегала к школьным подружкам.
Свекровь же пылинки с нее сдувала, только и слышалось отовсюду: «Галочка, накрой плечи, сгоришь. Галочка, зайди в дом, отдохни. Люда молочка парного надоила – иди попей».
Я свекровь не осуждаю: сама мать и сама последний кусок дочери отдам, но что у Гали совести нет, так это обидно. Приближался день ее отъезда, отчего мое настроение улучшалось, как вдруг свекровь огорошила меня неожиданным предложением:
– Надо сказать Диме, чтобы договаривался на завтра с ребятами Борьку резать. Половину Галочке дадим. – Она уловила мой изумленный взгляд и удивилась: – Что ты на меня так смотришь? Мы же все равно через неделю собирались его валить.
Борька это наш бычок, которого я специально выхаживала – Аленка в следующем году оканчивает школу, нужны деньги на поступление. Кое-что мы с Димой подкопили и надеялись на бычка. Думали, сдадим мясо – как раз нужная сумма наберется. Вот и вкладывала я в Борьку все свои силы, водила пастись аж на конец луга, там трава лучше и сочнее, кормила на убой, чтобы побольше мяса набрал, а уж сколько денег потрачено на всякие добавки, свекровь сама знает. И вдруг такое!
– Мам, ты же знаешь, что я быка специально для Аленки выращивала, ей поступать надо, – не стала я молчать.
– Так ведь мы не всего отдадим, – захлопала она глазами, – половинку только. А вторую половину сдадим.
Еще б она всего отдала! Ну уж нет, пусть Галочка себе на быка сама заработает. Вечером я поговорила с Димой, и он встал на мою сторону. Быка в итоге мы отстояли, тогда свекровь решила зарезать Гале поросенка.
– Мам, его же еще рано резать, он молодой совсем, – удивился Дима. – Давай до зимы подержим, я перед новым годом в командировку поеду и тогда завезу Гале мясо.
Но та даже слушать не захотела.
– Ничего, у нас в закуте еще два бегают, нам хватит. Да, много ли нам надо?
Я всплеснула руками. А действительно, зачем нам оно – Гале нужнее. Следующим вечером золовка с гостинцами укатила домой. С собой ей свекровь надавала столько, что багажник в машине еле закрылся, часть сумок пришлось поставить на заднее сиденье. Я вместе со всеми вышла на дорогу и махала вслед рукой. Махала всему, что уезжало вместе с Галей: моим трудам, силам, потраченному времени, мозолям на руках.
Следующей весной скоропостижно скончалась свекровь. Галя приезжала на день хоронить мать, а в конце прошлого лета прикатила, как обычно, на неделю – теперь уже к брату. Сходила на могилку и жалобно так запричитала:
– Родные мои, только вы у меня теперь и остались. Берегите родительский дом, будет хоть куда приехать, отдохнуть от городской суеты.
Неделя прошла по привычному сценарию, а в день отъезда Дима шепнул мне на ухо: «Надо бы Галке гостинцев собрать, ты похлопочи, как хозяйка».
Я, конечно, похлопотала. Собрала три десятка яиц, банку сметаны, достала из погреба по одному виду засолки и зарезала две утки. Галю проводили, а вечером ко мне заглянула тетя Женя и хитро так улыбнулась:
– Ты за что свою золовку обидела? С пустыми руками домой отправила. – Это она вам так сказала? – Не мне, а Веруньке, подружке своей. Я ее у ларька встретила. Говорит, Галка заходила к ней прощаться, да на тебя жаловалась. Мол, как мать умерла, ты сильно переменилась, негостеприимной стала. – Ну ничего себе! – возмутилась я. – Как только у нее язык повернулся такое сказать! Прожила неделю на всем готовом, пальцем о палец не ударила, а я слова ей не сказала, даже косо в ее сторону ни разу не посмотрела. – Говорит, жадная стала, в дорогу ничего не собрала, – продолжала ехидничать тетя Женя. – Я ей говорю: пусть не брешет, сама видела, как Людка уток щипала.
В общем, Галка обиделась и сказала, что больше к вам не приедет, мол, раз такое отношение, буду лучше на югах загорать. Такого поворота событий я не ожидала, от обиды хотелось заплакать, но тетя Женя пригрозила:
– А ну быстро утерла слезы! Дурная, нашла из-за кого реветь. Да, я ее с малых лет знаю, она всегда такой была – лодырюка бесстыжая. Пусть мелет своим языком, что хочет, а ты радоваться должна, что она, наконец, оставит вас в покое. Ишь, присосалась, как пиявка.
Я улыбнулась. И действительно, чего это я. Баба с возу – кобыле легче. Тетя Женя завела меня в дом и усадила за стол. Сама открыла шкаф на кухне.
– Где у тебя чашки? Ставь чайник, надо отметить твое освобождение.
Теперь я с опаской жду этого лета. Надеюсь, Галя сдержит свое обещание и предпочтет нашему негостеприимству райский отдых на морском побережье.