Прошел год. Давно истекли те три месяца, которые по закону мать могла оставаться со своим ребенком. Потом надо было выходить на работу, а дитя отдавать в ясли. На семейном совете решили, что Люся уволится и станет воспитывать дочку сама. Ну какое это общественное воспитание, разве же за чужим ребенком будут приглядывать как положено, а вдруг вовремя не покормят, ползунки не поменяют, не вымоют… Конечно, в идеале кормящей маме давали время на кормление, но на самом деле не все могли осуществить это действие в силу удаленности яслей от работы и каждые три часа, ходить и кормить свое дитя могли далеко не все. Каждый выкручивался как мог.
За год много что изменилось. Нет, сватья не помирились и по-прежнему не общались, но Люся с мужем стали частыми гостями у свекрови. Бездетная золовка даже привязалась к девочке и заваливала подарками. Работала она товароведом на крупной торговой базе и у нее под руками был весь дефицит тогдашнего времени. К тому же она частенько выезжала в командировки в столицу. Поэтому игрушек, хорошей и модной детской одежды у Оленьки было много. Свекровь подобрела и уже не кричала на каждом углу, что ребенок нагулянный.
Оленька росла девочкой смышленой, развитой, в меру болела, не слишком капризничала и не доставляла особых хлопот. Жизнь налаживалась, Люся собиралась выходить на работу, а с дочкой по очереди согласились сидеть свекровь и Анна Федоровна. Оленька была первой и пока единственной внучкой на две семьи, и все дружно советовали Люсе оставить ее дома еще на год, и уже в два года отдавать в детский сад.
Год хоть и прошел быстро, но дался не легко. Родион днем преподавал в техникуме, а по ночам раза два-три в неделю разгружал вагоны. Приходил под утро и днем из всех сил старался не заснуть на уроках. Деньги были не лишними, а Люсины декретные копейки растаяли давно, 147 руб были потрачены на стол и теплую одежду. Кроватку для малышки Родион сделал сам. Он был мастер на все руки.
Люся тоже не сидела без дела. Летом, пока муж, мать и отец были на работе она занималась огородом, полола сорняки, окучивала картошку, поливала, таская в огромных ведрах воду из колодца, кормила поросенка, которого завели сразу после ее родов, чтобы к Новому году было мясо. Топила печь, готовила на всю семью, стирала, гладила, убиралась.
Но беда пришла. Ее как обычно никто не ждал, но она входит, не стучась и остается на долго. Этот вечер запомнили все. Анна Федоровна вернулась с работы необычайно поздно. Сергей Иванович уже спал, муж Люси ушел на ночные заработки.
- Мама, есть хочешь? Я тут всего наготовила, садись, поужинай, - Люся стояла возле стола, готовясь расставить тарелки.
- Ох. Не до ужина мне, - вздохнула Анна Федоровна, - посадят меня, наверное.
- Как посадят, за что? Что ты такое говоришь? Что ты могла сделать, чтобы тебя посадили? – Люся сорвалась на крик.
Проснулся Сергей Иванович, тряся спросонья головой пытался понять, что случилось.
А случилось вот что.
Утром Анна Федоровна как обычно открыла буфет и приняла товар, то есть продукты, которыми предстояло торговать в течение дня. Посетителями были только свои, то есть, служащие Горкома Партии. Она знала всех поименно, как и ее тоже знали все. В обед они приходили поесть в столовой и непременно заглядывали в буфет. Где можно было купить дефицитные фрукты, копченую колбаску и другие деликатесы.
Все было как обычно, разве что молоденькая уборщица Маруся чаще заглядывала за прилавок и долго и тщательно выметала оттуда мелкий мусор. Вечером Анна Федоровна готовилась закрывать буфет, рабочий день закончился, все ушли по домам. В ее сумке лежала буханка белого хлеба, сэкономленная за день. Посетители буфета частенько, покупая бутерброды с колбаской или ветчиной не брали хлеб и поэтому Анна Федоровна не резала его заранее, а только по просьбе, к тому же на столах в столовой нарезанный хлеб вообще лежал бесплатно.
Почти каждый вечер она уносила с собой буханку, а бывало и две белого вкусного хлеба, такой не продавался в магазинах, его пекли в отдельном цеху специально для партийных работников. Анна Федоровна уже закрывала двери буфета, когда к ней подошел Пантелеймон Прокопьевич. Какую должность он занимал Анна Федоровна толком не знала, но был начальником над всеми.
- Анна Федоровна, куда спешим? - вкрадчиво спросил Пантелеймон Прокопьевич.
- Как куда, домой, мой рабочий день окончен.
- А в сумочке у вас что? – еще ласковее спросил он.
- Хлеб, - смутилась Анна Федоровна.
- Воруешь, - Пантелеймон Прокопьевич улыбнулся, и Анна Федоровна решила, что он шутит.
- Дак какое же это воровство?
- Обыкновенное, голубушка, государство в нашем лице обворовываешь.
- Все равно ведь свиньям выбросят, вместе с отходами из столовой, а так, хоть люди съедят, - возмутилась Анна Федоровна.
- А ты не кипятись, голубушка, свиньи тоже государственные, стало быть, ты и их обворовываешь, - Под суд тебя отдадим, - вынес вердикт Пантелеймон Прокопьевич.
- Прокопыч, ну вычти стоимость из зарплаты и отпусти домой, - взмолилась Анна Федоровна.
- Конечно вычтем, а под суд все равно пойдешь, не потерпим в наших рядах воров.
- Да ведь сами ведрами отходы выносите для своих хозяйств, - Анну Федоровну понесло.
- А это ты зря сказала, не твоего ума дело, голубушка. Иди пока, - Прокопыч посторонился, - А хлебушек то оставь.
Вот это и поведала Анна Федоровна дочери и мужу.
- Да ну, мам, кто за буханку посадит, не переживай, - Люся старалась успокоить мать.
- Доворовалась, - хмыкнул супруг, - Посадят, и поделом тебе, дура.
- Да ведь ты первый этот хлеб ел, - выдохнула в лицо супругу Анна Федоровна.
- Знал бы что ворованный, не ел бы.
- Честный, да, и партейцы твои честные, возами возят, никто вроде и не видит, а тут кусок хлеба взяла и в воры попала, - Анна Федоровна, размахивая руками погрозила в пространство кому-то неведомому.
- А ты не воруй, дура. Посадят, я передачки таскать не стану, еще пятно на мне из-за тебя будет, - Сергей Иванович совсем не шутил.
Глядя на супруга Анна Федоровна вспоминала их знакомство. Сама она была из зажиточной купеческой семьи. Третья, самая младшая и любимая папина дочка. Дед и отец торговали скотиной, дела шли лучше некуда, и семья жила хорошо. Но при Советской власти деда посадили за спекуляцию и из тюрьмы он вышел больным, слепым и вскоре умер. Отцу повезло больше, тюрьмы он избежал, но торговлю пришлось свернуть. 17-летняя Аннушка пошла работать в колхоз, где ее, как дочь буржуазного элемента не жаловали и всячески притесняли. Она успела на отлично закончить семилетку, а дальше учиться было не на что.
Сергей Иванович был из семьи пролетариев, то есть, другими словами ни кола, ни двора, да и работать особо не любил, зато командовать ему нравилось. Начал карьеру в милиции, продолжил начальником районного финансового отдела. Самое смешное из этого то, что писал и читал он с трудом и едва закончил 4 класса деревенской начальной школы. С красавицей Аннушкой они встретились случайно, когда Сергей. Вступая в очередную должность поехал с проверкой по деревенским дворам.
Это была любовь с первого взгляда. Она – маленького роста, с длинной, толстой почти до щиколоток черной косой, чуть полноватая, но, как говорится, все при ней, и глаза, необыкновенные, синие с холодным стальным отблеском. Он – высокий, худой блондин, в подогнанной по фигуре формой полувоенного образца. Сережа добивался Аннушку 3 года, и она наконец ответила ему согласием. Первая дочка Раечка родилась в 40-м, вторая Люсенька в 42, и любимый сынок Митенька в 47.
И вот теперь ее любимый Сережа отказывался от нее из-за буханки хлеба.
ЕСЛИ ХОТИТЕ ЗНАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ, ТО СТАВЬТЕ ЛАЙК И ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ. ИСТОРИЯ РЕАЛЬНАЯ НА 100%.
Начало тут
Продолжение 2 и 3