Мастер из Пензы возрождает к жизни и бесценные древние фолианты, и школьные учебники
Кому не приходилось ползать по полу, собирая страницы рассыпавшейся книги и проклиная ее мягкий переплет, который рассыпался при первом же прочтении тома? Кому не приходилось, горестно вздыхая, складывать страницы, критически осматривать обнажившиеся внутренности переплета и думать: ах, жадины, клей пожалели! Вот, между прочим, заграничные переплетчики уверяют, что рассыпавшаяся на страницы толстая книга в мягком переплете восстановлению не подлежит.
Текст: Евгений Резепов, фото: Андрей Семашко
А обычный школьный учитель из Пензы Анатолий Симбуховский этого мнения зарубежных коллег не разделяет: спокойно переплетает книги в мягких обложках, количество страниц которых зашкаливает и за 800, и за 1000! Правда, предупреждает: купили книгу в мягком переплете, сразу несите хорошему переплетчику, не читая, даже если это увесистый покетбук, который тоже, как уверяют те же американцы, переплету не подлежит. В противном случае работы потребуется в два раза больше: перегнутые страницы нужно будет молоточком обстукивать, чтобы распрямить...
Мастер из Пензы разработал несколько видов вязки блока, чтобы книга жила и не рассыпалась. Свои секреты работы Симбуховский не таит, а обучает им детей. И не зря. Уже который год шедевры студии переплетного дела "Золотой фолиант" при Пензенской классической гимназии № 1 им. В.Г. Белинского выигрывают конкурсы на международных молодежных конкурсах. А один из бывших учеников Симбуховского, Владимир Мастеров, открыл переплетную мастерскую в Америке, где с успехом применяет навыки и знания, полученные в школьной студии Пензы.
Издевательством над книгой Анатолий Евгеньевич считает не только мягкие обложки. Современный твердый типографский переплет в его глазах тоже не стоит высокой оценки. Бортовки в нем нет, ворчит Симбуховский. Специальную сетчатую ткань, которой крепят блок к переплетной крышке, заменили упаковочной бумагой. Два раза книгу открыл, и она трескается, как орех! А ведь многие учебники для школы делают именно так. Берешь учебник — крышка у него "поплыла". О чем это говорит? Картон раскроен неверно. Волокна лежат не вертикально, а горизонтально, это ведет к короблению. Неужто мастера в типографских отделах переплета забыли об этом?
За несколько первых минут общения Анатолий Евгеньевич обрушивает такое количество терминов, связанных с книжным переплетом, что мне, взрослому человеку, большая часть его монолога просто непонятна. А каково же детям? Но ученикам, сидящим за длинным столом с ножницами и кисточками в руках, все эти термины давно знакомы. Они знают, что такое авантитул и сигнатура, им ведомо, что норма — это фамилия автора, стоящая внизу страницы, по которой переплетчик контролирует, не попали ли в издание тетради из другой книги. Эти мальчики и девочки знакомы с техникой голландского, французского и русского переплета!
Кстати, недовольство мастера переплетами школьных учебников — не случайность. Как только заканчивается очередной учебный год, почти все учебники гимназии оказываются на столах школьной переплетной мастерской. Их не просто подклеят в нужных местах, а любовно отреставрируют так, что от новых учебники отличишь только по году выпуска. Свыше 500 книг восстанавливается в студии за один только летний месяц. И знаете, что самое странное? Единственный человек во всей гимназии, кто имеет претензии к Анатолию Евгеньевичу, это заведующая школьной библиотекой!
Руководителя школьной переплетной студии она встречает одним и тем же вопросом: "Когда вы наконец "Мертвые души" отреставрируете?" Эту книгу, изданную в начале ХХ века, библиотекарша выносит из-за стеллажей не в руках, а на плече: уж слишком тяжела! Между прочим, библиотека, в которой мы находимся, работает в этих стенах аж с 1878 года и считается одной из старейших в Пензе. Есть здесь даже полный "Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона", пару томов которого переплели дети из "Золотого фолианта". "Причем во французский переплет", — уточняет Анатолий Симбуховский.
Когда мы покидаем библиотеку, Анатолий Евгеньевич наклоняется ко мне и шепчет с укоризной: "А самую ценную книгу, которую я переплел и школе подарил — не показала!"
История эта действительно интересна. Лет двадцать назад Анатолий Симбуховский купил по случаю древнюю Псалтырь. Продавала книгу маленькая старушка, просившая "только на молочко". Получила она, конечно, денег намного больше, чем просила, а довольный Анатолий Евгеньевич стал владельцем увесистого тома XVIII века. И только дома рассмотрел, что Псалтырь была снабжена "живыми" гравюрами (так называют первый оттиск с печатных форм. — Прим. ред.), значит, издание-то ценное. А дальше — сплошная мистика. Той же ночью Анатолий Евгеньевич очень четко услышал во сне: "Подари эту книгу". Симбуховский не стал долго раздумывать и сомневаться: его мать в это время лечилась от онкологического заболевания, и врачи советовали готовиться к худшему. Так что Анатолий Евгеньевич книгу отреставрировал и принес в гимназию, директором которой тогда была Ольга Викторовна Ивлиева. Она от удивления долго ничего сказать не могла, а потом позвала заведующую библиотекой Ольгу Евгеньевну Викторову. Та поверить не могла, что в дар библиотеке отдают такую ценную книгу. Но Симбуховский решительно написал дарственное письмо и вложил его в книгу. Ольга Евгеньевна торжественно спрятала Псалтырь в сейф.
А мама Анатолия Евгеньевича после этого три года прожила, даже правнучку успела понянчить...
НАСЛЕДНИК ПЕРЕПЛЕТЧИКОВ
Гимназия, в которой трудится Симбуховский, самое старинное учебное заведение Пензы. Открыта она была по указу Екатерины II в 1786 году. Здесь учились литературный критик Виссарион Белинский, писатели Илья Салов, Василий Слепцов и Александр Малышкин, историк Василий Ключевский, маршал Тухачевский, участник Гражданской войны и Белого движения, автор книги "Ледяной поход" Роман Гуль. Восемь лет в гимназии преподавал математику и заведовал метеорологической станцией отец Ленина — Илья Николаевич Ульянов. А автор известных исторических романов Иван Лажечников был в гимназии директором. Кстати, отец Симбуховского очень любил читать вслух "Ледяной дом". У него-то наш герой и перенял навыки переплетного мастерства. Первую книгу Анатолий Евгеньевич самостоятельно переплел в 17 лет, учась еще на первом курсе Политехнического института (сейчас это Пензенский государственный университет).
Но отцовских уроков для хорошего переплета было маловато, а старые пензенские переплетчики секретами делились неохотно. Жили переплетчики в частных деревянных домишках, переплет был для них ремеслом, которым они подрабатывали. Многому Анатолий научился у переплетчиков Алексея Стяпина и Владимира Кошурова; первый был плотником, второй — фрезеровщиком на заводе. Нередко переплетчики, у которых учился Симбуховский, завещали свои инструменты единственному ученику. Дети переплетчиков продолжать их дело не желали, так что в Анатолии старики видели своего наследника.
Постепенно Анатолий Евгеньевич дорос до художественного переплета. И первое признание его мастерства случилось довольно скоро.
Его родная тетка ухаживала за тяжелобольной соседкой, жить которой оставалось всего ничего. Всю жизнь соседка проработала на пензенском часовом заводе "Заря", богатства не нажила и своим единственным сокровищем считала книгу. Впрочем, не книга это была, а одно название... Толстый сборник индийских сказок был зачитан до дыр. Страницы изорваны. Блок болтался. Обложки не было. Вот эту книгу умирающая женщина и попросила переплести: "Я через месяц умру, хочу внукам память оставить". И эту совершенно убитую книгу в 800 листов Анатолий Евгеньевич не только переплел, но и восстановил утраченные страницы, а на обложке нарисовал пальмы, слонов, тигров. Взяла женщина книгу в руки как величайшую драгоценность и стала ее целовать: "Какая красота! Я хоть перед смертью посмотрю!"
В 80-е годы впервые выпустили собрание избранных произведений в четырех томах Валентина Пикуля, творчество которого Симбуховский любит безумно. Поэтому другие произведения писателя он переплел в обложки с точно таким же оформлением. С полуметра отличить невозможно! На книголюбов это произвело такое впечатление, что заказчики со всей Пензы выстроились в очередь.
Дальше — больше. В новом собрании сочинений Майн Рида ему не понравилось, что первый и последний тома слишком тонкие по сравнению с другими. Он дополнил их майн-ридовскими романами, которые в собрание сочинений не вошли. Переплел в такие же обложки и сделал точную копию. И снова тут же посыпались заказы.
Затем Симбуховский переплел старые издания произведений Михаила Булгакова и оформил их как собрание сочинений. Эти переплетенные тома у него купила поклонница Булгакова, причем без конца сокрушалась: как человек может продавать совершенно новое собрание сочинений Булгакова? Анатолий Евгеньевич был польщен: ведь покупательница работала в типографии, а отличить самодельный переплет от фабричного не смогла.
Еще интереснее вышла история с писателем Фазилем Искандером. Он был в Пензе на празднике Лермонтова. Симбуховский переплел книги Искандера тоже как собрание сочинений, принес на встречу с писателем и попросил автограф. Писатель удивился: "Как? Я не в курсе, что выпускается мое собрание сочинений... Я разберусь". Узнав правду, классик посмеялся и автограф поставил.
Слава о переплетах Симбуховского пошла по городу такая, что однажды ему предложили сложнейший заказ. В областной библиотеке соглашались ровно на сутки выдать единственный экземпляр Библии XIX века с гравюрами Гюстава Доре. Надо было расплести переплет, чтобы заказчик снял копии для репринтного издания с каждой страницы, а потом заново собрать и переплести. Анатолий Евгеньевич уложился ровно в срок.
ШКОЛЬНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ
Сам Анатолий Евгеньевич считает, что овладеть мастерством переплетчика ему помогла специальность инженера. 23 года он отработал начальником конструкторского бюро в научно-исследовательском институте. Между прочим, из-за своего увлечения Симбуховского не приняли в партию, парторг сказал: нельзя, он же книги переплетает, да еще церковные!
В 90-е годы Анатолий Евгеньевич остался без работы и без денег. Все достояние — толстая рукопись по переплетному делу. Бедствовал так, что книги в своих переплетах выносил на улицу продавать. Директор гимназии, в которой учился сын Симбуховского, зная о его мастерстве, позвал Анатолия Евгеньевича в школу преподавать переплетное дело. Отнесся Симбуховский к предложению как к эксперименту. На материале неизданной книги (той самой толстой рукописи) составил авторскую программу. Думал, года два-три понянчится с ребятней в школе и опять вернется в науку. Но вот пошел уже 22-й год, как Пензенская классическая гимназия № 1 остается единственной в стране, где на уроках технологии ребят учат переплетать книги. А модным разговорам о "смерти бумажной книги" в гимназии просто нет места.
— Да нет, ни разу ни от кого из родителей своих учеников не слышал претензий, что я, мол, учу мастерству, которое умирает, — пожимает плечами Анатолий Евгеньевич. — Я провожу предварительную работу с родителями. Беру книги в наших переплетах, показываю им, рассказываю о победах в конкурсах, говорю, где купить картон, бумвинил... Единственный вопрос, который мамы задают сразу же: "Когда начнете переплетать? А то бабушка свою старую книгу уже приготовила, переплести надо".
Когда держишь в руках книги, переплетенные в "Золотом фолианте", то понимаешь, что это просто какой-то предмет любования. "Одетое" в бархат с бисером издание сейчас можно увидеть разве что в музее, а тут в школьном классе ученики "наряжают" книги не только в бархат, но и в кожу, сафьян, парчу, шелк. Все книги с золотым обрезом и золотым тиснением. И трудно поверить, что эта почти ювелирная работа — дело рук обычных школьников!
На уроках ученики Симбуховского без линейки режут на глаз материал, когда раскраивают его под переплетную крышку. Как и у него самого, рука у детей поставлена так, что кисточка набирает клея столько, чтобы его хватило ровно до конца проводимой линии! Добивается Анатолий Евгеньевич от учеников и привычки к терпению. Ведь в технологии переплета много длительных процессов. Сушка, например. На уроках времени довести переплет до конца, понятно, не хватало. И когда дети стали просить разрешения прийти и доделать работу после уроков, школа выделила помещение для студии. А старый преподаватель Евгений Гордеев принес и подарил древний винтовой пресс для книг. Он был приобретен гимназией еще в 1920 году, когда в школе действовал... кружок переплетного дела!
На занятия студии приходило так много ребят, что даже очередь образовывалась. Дело до фанатизма доходило. Втягивались так, что уходили вместе с руководителем в девять часов вечера. Ребята обходили родственников и знакомых в поисках старинных томов, проводили настоящую исследовательскую работу.
Среди потрепанных книг, которые приносили Анатолию Евгеньевичу в гимназию, оказались книги из типографии Струйского. Пензенский помещик, поэт, издатель XVIII века, дед поэта Полежаева — Николай Еремеевич Струйский в своем имении в селе Рузаевке достиг больших высот в полиграфии. Книги из типографии Струйского Екатерина II дарила иностранным послам. Ученики Симбуховского ездили на место бывшей усадьбы и типографии Струйского, написали об издателе доклады. А сама студия поставила своей целью возродить славу пензенских переплетов.
Славу-то возродили, но Анатолий Евгеньевич больше гордится совсем другим. Почти все, кто занимался в "Золотом фолианте", окончили школу с хорошими и отличными оценками. Ведь от своих юных помощников Симбуховский требовал читать книги, которые они переплетали, и называл это первым правилом переплетчика.
Все ученики Анатолия Евгеньевича после окончания гимназии получили свидетельства государственного образца, в которых указана специальность "переплетчик". Полученные навыки позволяют им работать фальцовщиками, картонажниками, художниками-оформителями, резчиками по дереву и, конечно же, переплетчиками. Бывшие ученики потом сами рассказывали учителю, как подрабатывали в типографиях или рекламных агентствах. А некоторые благодаря своим заработкам даже оплачивали обучение в вузах.
ПОТОМОК КЛЮЧЕВСКОГО
Работая в школе, Анатолий Евгеньевич постоянно изучал типы переплетов. Вскрывал, словно анатом, книги, смотрел, как они сделаны. Прочел множество трудов отечественных и зарубежных авторов по переплетному делу, открыл для себя много нового и узнал главное. Самым лучшим, как признает даже известный английский дизайнер Артур Джонсон, является русский переплет. По виду вязки блока надежнее его нет. Тетради прошиваются ремнями из настоящей кожи, которые переплетчики называют "бинтами". Все видели на старинных книгах полукруглые выступы на корешках? Они и скрывают место, где проходят бинты. Сейчас эти кольца делают для имитации, кожей тетради больше не прошивают... Но Симбуховский все равно подробно рассказывает детям, какая кожа шла для вязки блоков, как она обрабатывалась, как окрашивалась. Рассказывает, что это в Голландии и Франции на обложки шел картон, а в России до XVIII века книжные обложки были деревянными. Потому и жили книги долго. Этот материал Симбуховский по крупицам собирал и даже методичку выпустил в гимназии.
Зная, что Симбуховский учит детей переплетному делу, друзья приносят ему старые книги. Причем иногда среди таких подарков оказываются весьма редкие экземпляры. Вот недавно друг принес Псалтырь XVII века. "На, — говорит, — она все равно не переплетется, вот с учениками и поработаешь, практика для них будет!" Но Симбуховский с ребятами восстановили ее полностью. Только следы пальцев на страницах не смогли убрать. Оставили как знак времени.
Анатолий Евгеньевич учит детей работать со старыми книгами только в перчатках. Сначала книгу нужно поместить в карантин на санитарную обработку. Для этого том кладут в целлофановый пакет, в который взбрызгивается специальный спрей. Это делается для того, чтобы уничтожить насекомых и бактерии.
Еще Анатолий Симбуховский учит детей интересоваться, каким путем к хозяину попала книга. У людей, которые не могут объяснить, откуда у них взялась книга, лучше ее не брать. И эти нравственные уроки, которые дает Симбуховский детям, пожалуй, более ценны, чем технические.
"Для того чтобы книга служила долго, надо вложить в нее душу", — часто напоминает он ученикам. И всем его ученикам известно, что если пойти на службу в Успенский кафедральный собор Пензы, то за Царскими вратами можно увидеть старинное Евангелие, по которому ведутся праздничные богослужения. Реставрацией и переплетом этой книги занимался их учитель Анатолий Евгеньевич Симбуховский по просьбе настоятеля собора отца Сергия. Когда переплетенную книгу школьный учитель принес в собор, то отец Сергий, восхитившись работой, торжественно объявил: когда будет идти служба по этому Евангелию, будет прославляться имя мастера, его восстановившего. После этого о Симбуховском пошла слава как о лучшем переплетчике церковных книг. Ни от одной подобной просьбы он не отказался.
Начав с бумвинила, которым он переплетал детективы и любовные романы, сейчас Анатолий Евгеньевич "кладет" книги под кожу и бархат. Но и, достигнув высот мастерства в переплетном деле, с бумвинилом Анатолий Евгеньевич не расстается. В храме, прихожанином которого он является, его обязательно дожидаются после службы старушки. Обычно в руках они держат старые, развалившиеся молитвословы, завернутые в платки. Идут с молитвословами к Симбуховскому чуть ли не со всей Пензенской епархии. Знают, что не откажется переплести в простенький бумвинил книгу, по которой молитвы твердили чуть ли не все поколения семьи. И денег за это не попросит. Денег за эту работу Анатолий Евгеньевич и правда не берет, и даже материал свой использует. Но не только из-за уважения к сединам. Восстанавливая бесплатно молитвословы и Псалтыри, Анатолий Евгеньевич отдает дань памяти своим предкам.
Ведь среди основателей пензенского Успенского кафедрального собора был и прадед Анатолия Евгеньевича — священник Симбуховский. Среди его предков вообще было много священников. А недавно пензенские краеведы нашли сведения о родоначальнике фамилии Симбуховских. Звали его Сим Бук. Петр I привез его из Голландии как мастера книжного переплета и дал поместье в Пензенской губернии. Фамилия, как водится, трансформировалась. А в начале ХХ века один из потомков голландца Сима Бука женился на младшей сестре уроженца Пензенской земли Василия Ключевского — Марии. Ее правнуком, оказывается, и является Симбуховский.
После этого открытия единственный потомок известного русского историка переплел вместе с помощниками книги предка и передал их Музею Ключевского в Пензе.