В кармане негромко и уныло пиликнуло. Сергей вытащил смартфон, хотя и так знал, что увидит на пёстром экранчике дисплея. Так и есть – батарея разряжена. А всё потому, что полчаса пытался без толку подключить навигатор, который мог бы подсказать путь до ближайшего автосервиса. Потом тщетно жал кнопки, надеясь через Интернет отыскать номер эвакуатора. Однако, телефон лишь напрасно тужился, мерцая индикатором поиска сети, всякий раз разочарованно сообщая, что услуга в данный момент недоступна.
Сергей чертыхался, поминая нехорошими словами густой ельник, жадно стиснувший узкую полосу асфальта, будто бродячий пёс брошенную кем-то кость. Видимо, именно эти заросли не дают связи нормально работать. Если она вообще имеется в этой глуши. Самая, что ни на есть, глухомань. С того момента, как машина задёргалась, будто в агонии, и заглохла, прошло больше часа, а никто мимо так и не проехал. Оно и понятно – новая дорога и ровней, и короче – чего на старую соваться.
У Серёги-то свои резоны были – посидели вчера с друзьями крепко, с водочкой и шампанским. Разошлись заполночь, а с утра ехать надо – дела ждать не будут. На новой трассе велик был риск встретить бдительных дорожных постовых, вот Сергей и повернул на забытую всеми дорогу. И чего нужно было этому бензонасосу, что в самом безлюдном месте он умудрился сдохнуть? Сергей скрежетал стартером, пока не сел аккумулятор, потом откатил машину на пологую обочину, запер, и стал ждать. Никого!
Помучив телефон, Сергей двинулся в сторону синего металлического прямоугольника, едва заметного среди обвисших еловых лап. Лихо изуродованный охотничьей картечью дорожный указатель обещал через три километра вправо населённый пункт с замысловатым названием «ПГТ Керамзавод». Рассудив, что в посёлке городского типа он сможет найти если не автосервис, то хотя бы машину с тросом, Сергей решительно повернул вправо.
Однако, для непривычного к пешим прогулкам человека три километра показались неприлично долгими. Или проклятый указатель бесстыдно врал. Сергей ещё раз взглянул на экран печально булькающего смартфона, чтобы узнать время, и отключил разряженный аппарат. Уже сорок минут он плетётся по этой ухабистой дорожке, а никаких признаков Керамзавода не видно. Те же вековые ели, да узкая полоска тусклого неба над извилистой лентой щербатого асфальта.
Едкий пот щипал глаза. Одышка и боль голодными крысами щипали печёнку и диафрагму, что снова и снова заставляло Сергея проклинать свою вчерашнюю несдержанность. Добавляли мучений и обнаглевшие комары, ясно намекавшие, что близок августовский вечер, с ватно-марлевыми туманами поверх фиолетово-чернильных сумерек. Сергей ускорил шаг, и скоро из-за поворота показался белый указатель «ПГТ Керамзавод», за которым видны были первые дома.
Разномастные строения - бревенчатые, кирпичные, блочные и щитовые - почти все были опоясаны палисадниками, укутанными радужным туманом из цветущих флоксов, мальв и золотых шаров. Цветы придавали домикам вид обжитой и приветливый, но все окна были темны, тревожно пусты и безжизненны, будто выколотые булавкой зрачки на старой чёрно-белой фотографии. Эта пустота совсем не нравилась Сергею, раздражала его, и без того вымотанного вчерашней гулянкой, и сегодняшними дорожными неурядицами.
Раздражение лишь усилилось, когда суетившийся в одном из палисадников мужичок, заметив Сергея, пугливо вскинулся, и, хлопнув калиткой, скрылся за высоким, глухим забором. Однако, заметив пристроенный к дому гараж, Сергей решил не сдаваться, и, войдя в палисадник, постучал в калитку.
― Извините, уважаемый. У меня машина тут недалеко сломалась. Вы не могли бы мне помочь её до автосервиса отбуксировать. Я заплачу, сколько скажете.
Ответа не было. Сергей приложил ухо к забору, но не услышал ничего, кроме собственного пульса.
― Я не шучу – деньги у меня есть.
По-прежнему ни звука. Сергей в сердцах пнул калитку ногой.
― Дай хоть позвонить, мужик. У меня телефон разрядился.
Подождав ещё немного, Сергей крикнул как можно громче:
― Козёл! Псих несчастный! ― и, погрозив кулаком в сторону сумрачных окон, побрёл дальше по безлюдной улице. Заглядывая во дворы в надежде встретить нормального человека, способного выслушать его, не прячась, как налим под корягу, Сергей не сразу заметил, что дорога пошла вверх. С каждой минутой уклон становился больше. Наконец, идти стало совсем тяжело, и Сергей отметил про себя, что выглядит эта улочка довольно живописно, но ходить по ней, особенно в гору – сущая пытка. Он мысленно посочувствовал местным жителям, представив, что здесь может твориться зимой во время гололедицы. Хотя, детвора, наверняка довольна, что у них возле дома имеется такая замечательная горка для зимнего катания.
Занятый этими отвлечёнными размышлениями Сергей довольно быстро добрался до вершины холма. Здесь улица становилась заметно шире, и застроена была уже кирпичными типовыми пятиэтажками. По расположенным на первых этажах витринам магазинов, Сергей догадался, что находится в самом центре посёлка. Окончательно он утвердился в этой мысли, когда увидел небольшую площадь, в центре которой приветом из прошлого высился памятник Ленину, указующий раскрытой ладонью на вывеску «вино-водка».
Сергей усмехнулся, но нахмурился вновь, поняв, что радоваться особенно нечему – сумерки становились всё гуще, а на улице по-прежнему не было ни единой живой души. Магазины, и даже такой популярный, как виноводочный, были беспощадно закрыты металлическими ставнями, увешанными гирьками навесных замков. Сама площадь, тротуары, корявые переулки и игровые площадки во дворах были совершенно пусты. А в окнах пятиэтажек не мерцали даже синеватые отсветы от телевизионных экранов. Абсолютное безмолвие. Непонятное, необъяснимое и оттого чрезвычайно пугающее.
Сергей настолько привык к отсутствию звуков и движения вокруг, настолько пропитался ощущением тревоги и страха, которые несли на пустые улицы серые, холодные сумерки, что невольно вздрогнул, заметив неизвестно откуда появившегося человека. Тот торопливо шагал вдоль длинного, видимо заводского, забора в попутном Сергею направлении, и опережая его метров на сто. Помня реакцию мужика, встреченного близ окраины посёлка, и не желая вспугнуть раньше времени этого пешехода, Сергей молча ускорил шаг, не упуская спину незнакомца из виду.
Однако, в тиши пустой улицы скрыть звук шагов было очень непросто. И, когда Сергею оставалось сделать лишь несколько шагов, чтобы протянуть руку и коснуться плеча запоздалого пешехода, тот остановился. Человек встал неожиданно, будто наткнувшись на незримую стену. Потом, подпрыгнув, он обернулся в воздухе, вытянув перед собой руки, и сморщив гримасой ужаса бледное лицо, обильно сдобренное трёхдневной щетиной. Сергей тут же замахал руками и крикнул:
― Спокойно, друг. Я стою на месте, и трогать тебя не собираюсь. Скажи только, где тут у вас автосервис можно найти. У меня бензонасос накрылся. Уже полчаса по посёлку хожу, а на улицах ни души. Выручай, друг – скажи, где сервис.
Испуг на лице мужика постепенно сменился выражением тревожной озабоченности и раздражения, но убегать он, похоже, не собирался.
― Правильно, что на улицах никого – и нас с тобой быть не должно. А, чёрт – ты же, видать, не местный, и что почём не знаешь. А у меня времени нет тебе что-то объяснять. Короче, беги и прячься. Получше прячься. Если всё нормально будет, завтра сервис найдёшь. Он, вообще, там – ближе к карьерам, ― мужик махнул рукой вдоль улицы, которая теперь начинала круто спускаться вниз, и где-то далеко, почти у самого горизонта, упиралась в широкий обрыв, через края которого стремительно, будто пролитые чернила, растекалась по окрестностям ночная тьма.
Незнакомец высморкался, зажав пальцем одну ноздрю, и прохрипел:
― Ага, вот там сервис и есть. Только сейчас там никого не найдёшь. Нигде никого не найдёшь. И сделай так, чтобы тебя не нашли.
― А кто меня должен искать? Это какая-то местная традиция что ли, вроде карнавала? В прятки всем посёлком играете? Так у меня на самом деле машина сломалась, и шутить мне некогда, ― Сергей уже не старался скрывать своё раздражение, но собеседник явно не собирался его слушать. Он повернулся, чтобы продолжить свой путь, но, сделав лишь пару шагов, вновь застыл на месте.
― Ну, вот и началось…
Сергей хотел высказать всё, что думает по поводу местных обычаев и странностей, но вся его злость ледяным комом застыла в горле. Настолько его поразил голос мужика. Это был скорее шёпот, но каждый его шелестящий звук был густо пропитан страхом, как клок ваты нашатырным спиртом. И так же, как нашатырь, этот исполненный животного ужаса голос, прекрасно прочищал мозг. Забыв, о чём только что хотел сказать, Сергей встал рядом с местным жителем, и посмотрел туда же, куда тот уставился остекленевшими глазами – в сторону карьеров.
Там, в непроницаемой мгле наступающей ночи, один за другим, будто пузырьки гнилостного газа на болоте, всплывали мерцающие огоньки. Они появлялись, и тут же выстраивались длинной, извилистой цепочкой, которая медленно, но с пугающей неотвратимостью двигалась в сторону посёлка. Эти странные огни завораживали, сковывали, требовали полного погружения в созерцание их мерного движения и плавного колыхания ореолов света. Сергей чувствовал, как за воротник ему пробрался мерзкий холодок ужаса, и цепенящей струйкой неуловимой ртути протёк вдоль позвоночника.
Сергей содрогнулся всем телом, когда над самым ухом прозвучал жуткий, невнятный шёпот
―…чемоданы-ы-ы.
Сергей мотнул головой, силясь избавиться от кошмарной оторопи. Он даже не сразу понял, что его больше покоробило – гнетущая обстановка безлюдных улиц, вспоротая вереницей огней, или совершенно не к месту сказанное слово. Он негромко спросил:
― Что? Какие ещё чемоданы?
Продолжение следует...