Троцкисткско-зиновьевские бандиты особенно облюбовала для себя московский «Дом книги», как замаскированное тыловое прикрытие. Здесь помещаются Главное управление государственных издательств (ОГИЗ), до последних дней возглавлявшееся Томским, и ряд подведомственных ему издательств и хозяйственных учреждений.
Крепкие контрреволюционные гнезда свили себе врага народа в Государственном социально-экономическом издательстве (Соцэкгиз), в Книготорговом об'единении (КОГИЗ), в Государственном институте советских энциклопедий (ГИСЭ) и в самом ОГИЗ.
Наиболее пораженный участком здесь был, повидимому, Соцэкиз. «Под высокой рукой» заведующего издательством Тардыя здесь подвизались две уже расстрелянные фашистские собаки: Фриц Давид а Берман-Юрин. Выявлено немало и других врагов партии.
Кто эти люди я что они творили?
Свою «умственную линию» в философской редакции Соцэкиза развивали: враг народа и любимец заведующего издательством Тардыя — Смирнов и другой не менее гнусный суб'ект, троцкист Домрачев. Этот самый Домрачев советуется с заведующим иностранной редакцией и членом партии до недавних дней Розовским, где бы понадежнее припрятать сочинения Л. Троцкого. Розовский, зная о настроениях Домрачева и других троцкистов, почитает за благо помалкивать и скрывать все от партии.
Бок о бок с Розовским в той же иностранной редакции Соцэкгиза до недавнего дней работал Панков. В 1924 году он участвовал в троцкистской оппозиции и скрыл это от парторганизации. В 1934 г. посещал Зиновьева на его квартире, а в недавнее время — Фрица Давида.
Главными «кадрами» иностранной редакции были: Фриц Давид, Берман-Юрин и «правая рука» Радека, его литературный секретарь, ныне разоблаченный и арестованный краг партии Тивель.
Тивелю особенно покровительствовал его лучший друг Тардый. Тивелю, который был внештатным работником Соцэкгиза, его брату Ралову Тардый предоставил дачу за счет издательства, платил высокие гонорары.
Привлечение на работу во контрреволюционеров и подкармливание их было в Соцэкизе широко применяемой системой. Привлекал новых людей на работу сам Тардый, не советуясь ни с парторганизацией, ни с главной редакцией. «Вопрос согласован в инстанциях», имеется разрешение ЦК», — вот обычные ответы Тардыя. Имя ЦК и его работников Тродый трепал бессовестно и беспардонно. Установление суммы гонораров было тоже его единоличной привилегией.
И всегда выходило так, что самые высокие гонорары получали именно контрреволюционеры-троцкисты и диверсанты-фашисты.
Пресловутому «историку»-троцкисту Фрядлянду платили по 700 рублей буквально за 5 строк рецензии. Тивель получал, например, за просмотр книги Ваббов 3.500 рублей, несмотря на протесты главной редакции. За короткий промежуток времени небезызвестный «историк», меньшевик Д. Рязанов получал в издательстве 11.000 рублей. И так далее. Сколько здесь «было дадено» таким гадинам, как Фриц Давид, Беман-Юрин? Это надо ещё выяснить. Характерно, что хозяйственные участки, и особенно бухгалтерия, не были обеспечены партийным контролем и влиянием.
Но влияние вредных элементов в Соцэкгизе было велико. Тардый и его заместитель, бывший бундовец Милейковский. на-днях исключенный из партии, привлекли на работу в качестве заведующего производственным сектором, приголубили, поощрили премией ныне арестованного Шендеровича, который был в свое время исключён из партии за связь с зиновьевской шайкой Гертика и Бакаева. Действительные причины исключения Шендеровича из партии Тардый и Милейковский скрыли от парторганизации, подымали его авторитет, дружили с ним и собутыльничали («вечерники»).
В издательстве работал сын того же Шендеровича и получал деньги под чужой фамилией.
При подборе кадров Тардый проявлял своеобразную последовательность. Кроме упомянутых уже лиц, он в качестве секретаря главой редакции привлек К. М Литовскую, сестру Аркуса, того самого Аркуса, который, пользуясь своп положением в Госбанке, финансировал троцкистско-зиновьевскую террористическую банду. В качестве личного своего секретаря Тардый в апреле нынешнего года привлек Виноградову, работавшую секретарей при бывшем главном редакторе Соцэкгиза Жирове. А Жиров и есть суб'ект. который явился к Томскому и передал ему привет от активного участника бывшей правой оппозиции Слепкова с просьбой о встрече и переписке.
Мы далеко не исчерпала список врагов партии, троцкистских последышей и сомнительных элементов, нашедших себе приют в Соцэкгизе.
Остановинся лишь иа фигуре самого Тардыя, руководителя издательства.
23-го числа партийное собрание Соцэкгиза занялось персоной своего руководителя. И какая реальность перед мерзость опустошенности! Восемь часов подряд (собрание кончалось лишь под утро) сидел Тардый а лгал, втирался, выкручивался. Ни одного честного, правово слова. Фамилия у него не та, какой он называл себя, и возраст не тот, и национальность не та. и партстаж не тот, и автобиография не та.
Новрявленный Хлестаков называл себя Тардыем, а его настоящая фамилия — Фатер, он утверждал, что родился в 1901 г., но во всех документах дата рождения указана — 1896 г. В партийном документе он подделал свой партстаж, вписав 1916 г., но его тогда поймал за руку. Он сослался на то, что «тот стаж ему утверждал ЦК КП(б)У, но по проверке оказалось: ложь. Ему вынесли строгий выговор с внесением в личное дело. Он и это скрыл на том основании, что подал апелляцию в ЦКК. а оттуда... отрицательного ответа не получил. Он, правда, никакого ответа не получил, во что за придирчивость!
Имеются сведения, что Тардый принадлежал к троцкистской оппозиции и в 1927 г. активно выступив на собраниях против генеральной линии партии. Он это отрицает. Тогда устраивается очная ставка, но он продолжает отрицать, прибегает к грязному приему опорочены старой партийки, которая крепко запомнила его с 1927 г. как троцкистского агента.
Автобиография написана так, что Тардый чуть ли не с пеленок был революционером, подпольщиком, начальником Красной гвардии, боевиком.
Когда ему укалывают, что все анкеты заполнены им по-разному, приукрашены в корыстных целях, он отвечает:
— Да, у меня в 1920 г. была феерическая карьера...
Чем дальше, тем все больше обрисовывается фигура карьериста, авантюриста, двурушника. Он пытается ограничить свою вину отсутствием бдительности.
— Арест Тивеля, — говорит он. — было для меня лячной трагедией. До чего а был слеп! Я не видел, что Тивель, Смирнов и другие — враги... Гнусное делячество у меня было — вот что.
Партийное собрание позволило себе не поверить разыгранной перед ним цыганщине, отобрало у Тардыя-Фатера партбилет в исключение из партии мотивировало так: «За обман партии, двурушничестве, связь с врагами партии и помощь им, привлечение в аппарат Соцэкгиза врагов партии и покровительство им».
Более углубленнее расследование и «Доме книги» обнаружит, несомненно, дальнейшее разветвление пущенных контрреволюционной троцкистско-зиновьевской бандой корешков. Надо и конца очиститься от этой мрази.
И. Лежнев, «Правда», 26 августа 1936 года