Для древних греков слово «история» означало расследование, воссоздание картины ушедших событий. Для них это слово не обладало тем канцеляризмом, тем пошлым значением перебора пресных «фактов», которые впоследствии будут зазубривать наизусть школьники. Оно не обросло, да и не могло на тот момент обрасти тем набором смыслов и ощущений, доступных нам. Для нас история в усреднённом понимании — ушедшие события, которые в большинстве своём настолько неинтересны, что даже не стоит и мыслить о том, что их надо изучать. Но при этом история — это совокупность событий, отношений, взаимодействий между людьми и их объединениями, совокупность действий, которые и определили текущее положение вещей. Подобное понимание куда больше может дать человеку, но при этом требует и больших усилий для осмысления, ведь подразумевает, что прошедшие события нужно воспринимать не как сложившиеся и статичные, а как совокупность обстоятельств и действий людей, которые привели к тому, что стало «историей». А если исторический труд написан как сборник «фактов», то чувственное восприятие становится если и возможным, то точно затруднительным.
«18-е брюмера» — это исторический труд Маркса, рассказ о Второй республике, которая следовала за свержением Луи-Филиппа предшествовала и возведению Наполеона Третьего на трон. Это труд, который охватывает фактически всего три года общественно-политической жизни французского общества в период 1848-1851 годов. Но это не труд, описывающий события, которые предстают перед исследованием лишь в виде документов, вещей и воспоминаний — это анализ событий, которые происходили при жизни Маркса и свидетелем которых он являлся лично. И этот момент как нельзя лучше отражает дух его работы, дух живой истории, которая развивается на страницах, создаёт сама себя руками людей. И несмотря на то, что события и перед читателем, и перед самим автором предстают как уже произошедшие (что особо чувствуется в ремарках о результатах определённых событий), их протекание ощущается как происходящее сейчас, в момент чтения.
Язык произведения (не знаю, кто тут постарался больше — сам Маркс или переводчик) живой, эмоциональный, выразительный, точно не такой, который ожидаешь увидеть. Это язык человека, эмоционально вовлеченного в описываемые им события, чувствующего каждую победу, каждое поражение действующих лиц, которые в «18 брюмера» воспринимаются не как абстрактные фигуры, а как вполне живые люди, со своими страстями и недостатками. Маркс не просто пережил эти события (пусть и как отстранённый наблюдатель) и прочувствовал их значимость и трагизм, но смог передать собственное эмоциональное ощущение через текст, который имеет полное право называться академическим, даже не смотря на обилие образов и сравнений.
Конечно, очень странным выглядит тот факт, что я не просто расхваливаю текст столетней давности, который в определённой мере можно сейчас считать «классическим» — его критиковали и хвалили в момент выхода и многим позже, про него писал Ленин (вот на этом моменте уже можно сворачивать всю критику) и вообще это очень известное произведение. Только, в чём парадокс, это произведение настолько же «классическое», насколько и чуждое этому определению, так как не входит в разряд политологической и социологической классики. Его переизданиями не завалены полки с надписью «философия», его знанием не меряются в околоинтеллектуальных кругах. И, что наверное даже ещё страшнее, сейчас оно зашкаливающе актуально.
Один из моих преподов как-то сказал, что для западных ученых российская демократия, это неизвестный для них феномен, что «партия власти» — это уникальное явление, которое очень тяжело объяснить. И во многом именно поэтому уже вторые выборы подряд идёт такая борьба с вбросами — нужно создавать иллюзию демократии, чтобы западные партнёры вдруг не начали говорить о нелегитимности режима. И гипотеза эта имеет право на жизнь. Но верна ли она? — Без конкретных исследований это невозможно узнать.
«18-е брюмера» — это труд, в первую очередь, практический, но покоящийся на жёстких опорах из диалектики и глубоких знаний об исследуемом объекте. А значит имеет вполне себе теоретический базис. И поэтому вполне заслуживает того, чтобы его изучали и на теоретической политологии, и на прикладной. С другой стороны, это и прекрасная работа для курса «парламентаризм и президентство», потому что вся история Второй республики крутится вокруг борьбы парламента и президента. Но даже не имея профильного образования ключевые выводы можно уловить без особого интеллектуального напряжения, а для погружения в исторический контекст будет достаточно справочного материала википедии. Конечно, часть смыслов для вас будет потеряна, но кто сказал что я, знающий историю Франции шапочно, уловил их все?
В прошлом году вышла книга Зыгаря «Империя должна умереть». Девятисотстраничный труд, в котором бывший главред «Дождя» и эксперт по путинской России (да, после «Всей кремлёвской рати» его можно так именовать) пытается доказать, что Россия последних десятилетий похожа на Российскую Империю времён Николая Второго. Исторический параллелизм хорош в разумных пределах, но если подходить к его использованию фанатично и на одну реальность с завидным упорством натягивать другую, то ничего кроме треска расползающихся швов аргументации слышно не будет. Но даже не смотря на фанатичную упёртость Зыгаря его идеи нельзя считать оригинальными — левые уже как минимум с десяток лет говорят о готовящимся майдане как о февральской революции и грезят о своём личном «октябре».
Но в самих таких параллелях нет ничего такого — наоборот, именно они могут порой дать понимание того, как протекало явление, которое мы не застали. Однако если облекать протекающие перед нашим взором события в наряды ушедших эпох, то очень легко за этими нарядами не заметить сущностных отличий между внешне схожими событиями. В таком случае теряется связь с реальностью, а само действие начинает носить театрализованный характер. Что, в общем-то, и происходило во времена президентствования Луи Бонапарта.
Здесь особо нужно отметить личность Луи, племянника того самого Бонапарта, выросшего в тепличных условиях под рассказы о том, каким великим был его дядя, но как было ужасно, что его свергли, и монархия вновь восторжествовала. Луи загорелся идеей, воплощение которой и стало целью его жизни. Но Маркс намеренно не заостряет внимание на нём, не занимается его психобиографией — в общем не разменивается по мелочам и ведёт свой рассказ о том, как различные социальные группы, будучи представленными в парламенте, боролись с исполнительной властью в лице президента. Эта борьба, которая заканчивается абсолютным поражением парламента, и становится предметом его исследования.
Франция времен Второй республики в динамике представляет из себя удручающее зрелище: из парламентской республики, власть президента в которой жёстко ограничена, она становится президентской, а впоследствии и превращается в монархию. Крупнейшая партия — она же «партия порядка» — союз земельной и промышленной буржуазии, за какие-то 3 года не только теряет парламентское большинство, но и разваливается изнутри из-за коренных противоречий. Партия порядка планомерно теряет свою поддержку у населения, издавая законы, которые ограничивают людей в правах, ограничивают свободу печати и непосредственную власть парламента. Они уничтожают самых прогрессивных своих коллег — социалистов, дабы сохранить статус-кво, но в конечном итоге лишь теряют имеющиеся права.
История парламента здесь, это трагедия, которая показывает, что теряя связь с теми, чьи интересы представляет законодательный орган, он теряет как минимум своё право говорить от имени людей, которые определили его состав. Теряя понимание, чьи интересы он представляет, он начинает выражать потребности самого крупного игрока на политической арене — исполнительной власти, президента, и многотысячного бюрократического аппарата, который за ним стоит. Теряя понимание своего предназначения, забывая причину своего существования, обретая иллюзорную независимость, он становится ещё более зависимым и уязвимым. Но, что более важно, когда рычаги управления государством теряют одни, те не исчезают: их хватают другие руки. И этими руками становятся руки Наполеона.
Удивительная вещь: принцип разделения власти, который воспевали реформаторы эпохи Просвещения вроде Монтескьё, может работать лишь в одном случае: если три ветви власти борются друг с другом. Во всех остальных случаях это приводит лишь к монополизации власти, к монополизации права издавать команды, выполнять команды и карать, если команды не выполняются. И на примере Франции той эпохи становится слишком очевидно: если власть оказывается лишь в руках одного субъекта, субъект имеет свойство терять всякую осторожность и начинать ошибаться. Но на примере парламента того времени заметен и другой факт: если субъект имеет лишь иллюзию обладания полнотой власти, то скорость потери власти реальной увеличивается многократно. Поэтому к 1851 полнота конституционной власти оказалась у Бонапарта, тогда как парламенту не оставалось ничего иного, как заниматься морализаторством: говорить от имени граждан о том, что они удовлетворяют их потребности, тогда как на деле удовлетворять потребности бюррократии.
То, что происходило в политической жизни того периода с парламентом, иначе как фарсом назвать нельзя. Это был политический цирк в пошлнейшем его представлении. И если отдельные события в краткосрочной перспективе казались незначительными, то в долгосрочной, с накоплением изменений, они переходили в качественные. Собственно поэтому Маркс и выделяет четыре этапа жизни Второй республики. И описывает с полнотой эмоционального вовлечения каждый из них.
Надо обладать недюжим талантом для того, чтобы облечь исторические события в художественную форму, не потеряв ничего, что делает описываемую эпоху ею самой. Но ещё большим нужно обладать талантом, чтобы дать трезвый и взвешенный аналитический анализ ушедших событий в научном (или же наукообразном, но с сохранением принципов научности) стиле, сохраняя художественность рассказа. И, как по мне, Маркс обладал этим творческим гением, который и позволил ему не только уловить суть происходящих событий, но и облечь их в такую форму, что невозможно не испытывать удовольствие от чтения «18 брюмера». И если вы никогда раньше не слышали об этой работе, то у вас появился прекрасный шанс ознакомиться с ней.
Авторы: редакция портала Good Old Nerpach
Постоянная ссылка на материал: https://gonerpach.ru/18-brumaire/