Набожная девушка из хорошего рода
Дело Салтычихи стало, в своем роде, знаковым для российской судебной системы. Этот показательный процесс должен был продемонстрировать дворянству и сильным мира сего, что при новой матушке Екатерине II все теперь будет по-другому, и правосудие, мол, чинов не разбирает. Конечно, это было немножечко фарс и немножечко лукавство — расследование преступлений Салтычихи получило ход исключительно благодаря тому, что двум крестьянским мужикам чудом удалось донести свое послание непосредственно до императрицы. Ну, и, конечно, это был совершенно вопиющий случай. Избить или случайно прибить крепостного помещикам случалось частенько, но вот сознательно сжить со свету четверть своих душ — нет.
Дарья Николаевна происходила из старинного дворянского рода. Ее дед, Автоном Иванов, был думным дьяком при Петре I и сумел сколотить внушительное состояние — он владел крупным капиталом и 16 тысячами душ. Юную Дарью выдали за представителя не менее славного и знатного рода — Глеба Салтыкова, ротмистра лейб-гвардии Конного полка. Кстати, другой представитель ветви Салтыковых, Сергей Васильевич, был первым фаворитом Екатерины II (поговаривали даже, что он являлся настоящим отцом Павла I).
В браке Салтыковы успели родить двух сыновей, но вскоре муж скончался. Дарья осталась вдовой в 26 лет. Правда, вдовой довольно богатой. После смерти супруга она стала распорядительницей поместий в Московской, Вологодской и Костромской губерниях, а также владелицей немалого состояния. Крепостных душ у нее насчитывалось 600 человек.
Это была обыкновенная молодая женщина, очень набожная, но при этом вполне себе светская — у Дарьи было множество «полезных» знакомых, с которыми она поддерживала дружеские отношения. Много денег Салтыкова жертвовала церкви, сама же раз в год ездила на богомолье к той или иной святыне.
Неизвестно, в какой именно момент Салтыкова из рядовой помещицы превратилась в изощренного убийцу. Понятно лишь, что до овдовения эти наклонности не проявлялись. Преследованиям Дарьи подвергались, за редким исключением, молодые девушки. Позже это навело исследователей на мысль, что она, возможно, была латентной гомосексуалкой. Незадолго до смерти все они, как правило, поступали на службу горничными непосредственно в барский дом. Поводом для жесткого избиения и пытки служило «халатное» отношение к своим обязанностям: плохо вымытые полы, остывший кофе, небрежно заправленная постель. Салтыкова могла долго наблюдать за тем, как девушка моет пол, а затем, если находила малейшую оплошность, стегала прислугу розгами или била тем, что попадется под руку, — скалкой, поленом или просто кулаками. Так произошло с крепостной по имени Катерина Семенова, которую Салтычиха забила до смерти плетью и батогами.
Несмотря на то, что до отмены крепостного права было еще 100 лет, крестьяне, в общем-то, могли пожаловаться на своеволие помещика. Но это в теории. На практике такие дела очень редко рассматривались судом, а крепостных обвиняли в оговоре хозяина и жестоко наказывали. Тем не менее, за пять лет, в течение которых Салтычиха учиняла зверства, крепостные составили на нее 21 жалобу. Все эти истории «замяли» — о доносах компетентные органы сообщали самой помещице, а она откупалась деньгами или же просила помощи у своих всесильных знакомых. Таким образом, Салтычиха считала себя абсолютно неприкосновенной. Все изменил случай. Двое крепостных, Емельян Ильин (один из ее «гайдуков») и Савелий Мартынов, решили дойти с жалобой прямо до императрицы. Ильин потерял трех жен, одну за другой, все они скончались под пытками помещицы. Мужчины решились на побег, и в начале июня 1762 года прибыли в Петербург. Неизвестно, каким образом им удалось найти человека, который, во-первых, имел доступ во дворец, а, во-вторых, согласился выполнить просьбу и передать жалобу, но дело все-таки было сделано. Каким-то чудом «письменное рукоприкладство» доставили прямо Екатерине. В заявлении говорилось, что Мартынову и Ильину известны «за своей хозяйкой Дарьей Николаевной Салтыковой смертоубийственные дела». Они указали, что с 1756 года ею было погублено более 100 человек. Крепостные просили у Екатерины не выдавать их хозяйке, так как по возвращении им неминуемо грозила смерть, а также защитить всех ее крестьян от издевательств.
В июле 1762 года, то есть уже после того, как жалоба достигла императрицы, Салтычиха расправилась со своей последней жертвой. Крестьянку Феклу Герасимову жестоко избили, а затем, еще живую, отправили в село Троицкое, где ее должны были похоронить. Староста, который до этого момента беспрекословно выполнял приказы барыни, увидев состояние девушки, повез Герасимову обратно в Москву, но в дороге несчастная скончалась. Он привез труп в канцелярию московского гражданского губернатора, был вызван врач, который зафиксировал, что на теле женщины имеются многочисленные следы телесных повреждений. Однако и после этого шумиху поднимать не стали, а повелели отвезти тело обратно в Троицкое и предать земле.
Двоим крепостным удалось передать донос на помещицу прямо императрице
Следствие вели
Тем временем Екатерина приказала дать делу ход: из ее канцелярии донос отправился на рассмотрение в Правительствующий Сенат, а затем попал в Москву, в юстиц-коллегию. Вести расследование поручили надворному советнику Степану Волкову — человеку скромному, не имевшему высоких покровителей или серьезных связей. Ему дали помощника — молодого князя Дмитрия Цицианова. Им вдвоем удалось распутать это дело и вытащить на свет Божий правду о лютой помещице и ее окружении — помимо убийств крепостных всплыли также эпизоды с дачей взяток высокопоставленным лицам.
Волков и Цицианов начали с изучения счетных книг Салтыковой, а также пытались разговорить ее крепостных, но это им удалось не сразу. Крестьяне отпирались от дачи показаний, так как боялись прогневать хозяйку. Ситуация изменилась, когда следователи получили разрешение взять Дарью Николаевну под стражу. В январе 1764 года ее отстранили от управления имуществом и деньгами, а в феврале взяли «под караул». Волков сообщил, что к ней будет применена пытка. На самом деле разрешение пытать подозреваемую получено не было — Екатерина запретила использовать этот метод, однако допускала возможность запугивать арестованных. К Салтыковой приставили священника, который должен был уговорить ее сознаться в содеянном. Однако за целый месяц ему не удалось убедить Дарью заговорить — она утверждала, что дворня ее оговорила, и вины за собой не признавала.
Тогда следователи решили надавить на нее по-другому. 4 марта 1764 года Салтыкову под конвоем доставили «на пытку». Но пытали не ее: на глазах у женщины истязали другого человека, некоего преступника. Волков рассчитывал, что показательная экзекуция напугает Дарью, и она наконец сознается в содеянном. Однако пытка не произвела на нее никакого впечатления — Салтыкова оставалась спокойной на протяжении всего процесса.
Тогда Волков решил устроить повальные обыски в имениях помещицы — всего было опрошено около 130 человек, среди которых была и дворня, и соседи, и местные священники. Всплыли подробности и детали: имена убитых, обстоятельства, при которых были совершены преступления, а также стало известно, кому и сколько давала «на лапу» Салтыкова, чтобы прикрыть свои делишки. Крепостные теперь охотнее шли на контакт со следователем, так как знали, что их барыню уже содержат под арестом.
Волкову и Цицианову удалось составить список крепостных, чья судьба была под вопросом. Всего таких было 138 человек. Часть из них числилась «умершими от болезней», другие были записаны как отсутствовавшие по непонятной причине, некоторые считались беглыми. Во время следствия всплыл также еще один любопытный эпизод — покушение на убийство дворянина. Салтыкова какое-то время состояла в любовных отношениях c инженером Николаем Тютчевым, дедом поэта Федора Тютчева. Он, однако же, предпочел в итоге жениться на другой женщине, не выдержав буйного нрава Дарьи Николаевны. Последняя пришла в ярость и решила убить бывшего возлюбленного вместе с его молодой женой. Она дважды отправляла своих крестьян с приказом заложить бомбу в их доме, однако те так и не решились этого сделать: за убийство дворянина их абсолютно точно ждала смерть. В третий раз она послала одного из своих подручных подловить Тютчева на пути из дома и забить до смерти, но план снова провалился: кто-то из крепостных предупредил мужчину о готовящемся нападении.
Наконец, весной 1765 года следствие было завершено — ожидалось решение Сената. Вина Салтыковой была безусловна и очевидна, однако приговор был под вопросом. Меру наказания должна была определить сама императрица. Екатерина переписывала текст приговора множество раз и окончательный вариант направила в Сенат только 2 октября 1768 года. В документе Салтыкову называли «мучительницей и душегубицей», «уродом рода человеческого» и другими нелестными словами. Помещицу лишили дворянского звания и приговорили к часу «поносительного зрелища», во время которого она должна была стоять, прикованная к столбу, с табличкой «мучительница и душегубица». Екатерина, однако, решила не выносить смертный приговор, вместо этого Салтыковой предстояло остаток жизни (а ей на момент вынесения приговора было всего 38 лет) провести в темнице, без света и права общаться с кем-либо, кроме монахини и караульного. В качестве демонстрации особого, личного отвращения к преступнице Екатерина повелела лишить Салтычиху звания «женщины» и именовала помещицу местоимением «он».
11 лет провела Салтыкова в своей темнице — это было крошечное помещение на территории монастыря. Высота потолка была около двух метров, но камера находилась ниже уровня земли, а потому свет туда не проникал. В 1779 году ее переселили в каменную пристройку, где условия были несравненно лучшими — во всяком случае там имелось окно. Кроме того, ей было позволено общаться с «визитерами» — посмотреть на изуверку было много желающих.
В заключении Салтычиха провела более 30 лет
Ходили слухи, что она, сидя под стражей, вступила в любовную связь с одним из охранявших ее караульных и даже родила от него ребенка. Но эти сведения не нашли никакого подтверждения.
Салтыкова дожила аж до 1801 года, так что можно только гадать, насколько суровыми на самом деле были условия содержания. Ее похоронили на кладбище Донского монастыря, на участке, который она приобрела еще до ареста и заточения. Вместе с ней похоронен и ее старший сын, скончавшийся также в 1801 году.
Если вам понравилась статья, нажимайте палец вверх (лайк) и подписывайтесь на канал " #СЧАСТЬЕВМЕЛОЧАХ " у нас много интересного.
#СЧАСТЬЕВМЕЛОЧАХ