После двух-трех недель работы на своем привычном месте, в уголовном розыске, у меня вновь появляется уверенность в том, что заниматься материалами предварительной проверки должны следователи. Более того, все мои коллеги меня поддерживают. Только не поддерживает начальство и, конечно, следователи. Они тем более меня и моих коллег не поддерживают. И у них есть на это все основания: - «Мы тут со своими уголовными делами зашились, а ты на нас еще и материалы повесить хочешь?».
Законодательно установлено, что срок предварительной проверки должен составлять трое суток с момента регистрации обращения в полицию. При необходимости (эта необходимость возникает всегда) срок проверки может быть продлен до десяти суток, о чем выносится мотивированное постановление, с разрешающей визой руководителя.
Материал подобен кокону бабочки. Точно так же как в коконе созревает плод, в материале происходят процессы по формированию оснований для последующего его преобразования в «прекрасное» уголовное дело. Материал, изначально, может остаться материалом по разным причинам. Чаще всего это происходит потому что в нем отсутствуют те или иные, необходимые для возбуждения уголовного дела, письменные объяснения потерпевших, свидетелей, отсутствует протокол осмотра места происшествия или не изъяты записи с камер видеонаблюдения.
В одном из моих материалов проверки отсутствует запись с камер видеонаблюдения, расположенных на магазинах и офисах, прилегающих к месту совершения преступления. С целью их изъятия, с соответствующим запросом (а то и несколькими) в папке, я еду на «территорию» (место совершения преступления). Уже на месте я начинаю обход этой самой «территории». Основываясь на показаниях потерпевших и свидетелей иду по маршруту, по которому, предположительно, могли скрыться подозреваемые, параллельно фиксируя все «конторы» с видеонаблюдением. На обратном пути мне жизненно необходимо зайти в каждую из этих «контор», «замучить» продавца, парикмахера, девушку за стойкой, бабушку вахтера, сотрудника охраны, но добыть-таки заветную видеозапись со всех камер, так или иначе охватывающих место преступления и предполагаемый путь следования преступников. Почему для меня это жизненно необходимо? Да потому, что моя более-менее спокойная жизнь закончится ровно тогда, когда мой «старший» (старший опер) узнает, что видео нет. А его спокойная жизнь, в свою очередь, закончится после вопроса начальника уголовного розыска, - «Где запись?!».
На подобные путешествия может уйти от нескольких часов, до нескольких дней. Не всегда бабушка вахтер, девушка за стойкой, продавец, парикмахер и даже сотрудник охраны могут разбираться в аппаратуре, иметь доступ к снятию информации с носителей и т.д. Поэтому приходится по нескольку раз настойчиво приезжать к ним в гости.
В реальности бытия у меня на руках порядка шести-семи материалов, с разными, но пока в пределах, установленных законом, сроками. По всем этим материалам необходимо провести разные действия (а то и ряд действий), для того, чтобы «родилось» уголовное дело.
Даже сейчас, когда я изложил в тексте два основных своих «развлечения» на работе, я не могу сказать вам, что это всё.
В тот момент, когда требования законодательства и начальника следственного отдела удовлетворены материал, по его мнению, собран в полном объеме и усматривается состав преступления, возбуждается уголовное дело. А если материал еще и с перспективой раскрытия и задержан подозреваемый, то он, этот самый материал, превращается в «лицевое» дело.
«Лицевые», то есть с подозреваемым или обвиняемым, дела, требуют оперативного сопровождения. Такая необходимость возникает, если клиент не сознается в совершенном им преступлении и выстраивает с адвокатом линию защиты на пробелах в уголовном деле. В таких случаях следователь прибегает к помощи оперативников для устранения этих пробелов. Такая работа подразумевает сбор дополнительных свидетельских показаний, иных следственных действий, а так же проведения некоторой технической работы.
Особенно активна фаза оперативного сопровождения у оперов в первые дни работы по уголовному делу, потому как они кровно заинтересованы в том, чтобы это раскрытое преступление, в дальнейшем, прошло по более глобальной, нежели оперативная сводка за сутки, областной статистике. В дальнейшем же, по истечению времени, ввиду занятости опера выше обозначенными обязанностями и теми, о которых я еще скажу ниже, рвение его постепенно сходит на нет, что является главным камнем преткновения для его взаимопонимания со следователем.
Следователь же не тратит время на уговоры и обещания добрых отношений, а просто пишет рапорт на начальника отдела о том, что, дескать, в уголовном розыске сущие бездельники, не желающие понять его рвения в установлении истины по делу. Начальник, со свойственной ему суровостью, на глазах у этого непонятого следователя, разносит в пух и прах несчастного опера, не желая слушать его скупых оправданий, а после того, как следователю даны заверения, о том, что все будет сделано в лучшем виде и он уходит, наступает вторая, доверительная фаза разговора с оперативником. Здесь вы не услышите гневных, пламенных речей, о том, что из-за нерадивости и лености сотрудника уголовного розыска, элиты полиции (это, по мнению многих, должно вызвать чувство стыда у опера), бандит может остаться на свободе. Наоборот, начальник, понимая загруженность своих подчиненных, просит сделать работу, обозначенную в отдельном поручении следователя, дабы уже спокойно заняться другими обязанностями.
В итоге поручение исполнено, следователь доволен – опер с осадком несправедливости на душе вечерует и ночует на работе, решая свои оперативные задачи.