К началу октября 1854 года кольцо вокруг Севастополя сжалось. Англо-французы блокировали город по суше от Килен-балки до Балаклавы и со стороны моря. В Севастопольской бухте союзники сконцентрировали 29 линкоров и 21 пароход, которые имели, в общей сумме, 1340 орудий. Им противостояли 152 орудия русских береговых батарей. Наземный контингент англо-французов сконцентрировал у Севастополя около 200 орудий, чему русские противопоставили 252 пушки различных калибров, размещенных среди семи оборонительных бастионов.
Похоже, что союзники ставили, в первую очередь, на корабельную артиллерию. Сами они были неприятно удивлены тем, что за несколько недель русские умудрились превратить город в настоящую крепость. У генерала Тотлебена не было возможности возвести суперпрочные редуты, поэтому он пошел другим путем – компенсировал недостаток прочности укреплений концентрацией на критических направлениях огромного количества артиллерии. Не стоит думать, что укрепления были слеплены «из гумна и палок», нет, но приоритет был разумно отдан огневой мощи. Там, где на башню полагалось ставить 3 орудия, он размещал 10. Тактика была рискованная, но как покажет практика, эффективная и единственно верная в сложившихся условиях.
Увидев ощетинившийся пушками Севастополь, англо-французы хоть и заерзали, но не стали отказываться от штурма. Ими было решено начать бомбардировку, а там как карта ляжет. Командующий обороной Севастополя адмирал Корнилов, анализируя разведданные по перемещению кораблей противника, предсказал дату начала «ядерного» звиздеца – 17 октября 1854 года. Так оно и произошло.
В полседьмого утра союзники открыли огонь из всех наземных орудий. Самому мощному удару подверглись 3-й и 4-й бастионы обороняющихся. Они попали под перекрестный огонь как французов, так и англичан. Но уже к 9.30 огонь французов резко потерял в интенсивности. Подчинённые Канробера, явно недооценив русских, разместили свои артиллерийские склады в миле от передовой, на Рудольфовой горе. В итоге севастопольские моряки, присланные в помощь солдатам, метким орудийным залпом накрыли этот склад. Излишне говорить, что получившийся фейерверк можно было разглядеть из Турции.
К 15.00 орудийные расчеты на 3-м и 4-м бастионе сменились уже дважды, так как предыдущие были убиты. Ситуацию спасли два фрегата – «Владимир» и «Херсонес», которые разнесли батареи англичан, находившиеся в километре-двух от берега. К слову, во время боя капитан «Владимира» Г. И. Бутаков применил следующую фишку – он создал своему кораблю искусственный бортовой крен до 7 градусов, что позволило увеличить дальнобойность артиллерии до 5 километров.
К тому времени англо-французы потеряли уже 3 склада и значительное количество орудий. Наземный огонь союзников стал неэффективен. После провала на суше они были вынуждены прекратить бомбардировку. Правда, забыли об этом сообщить своему флоту, который к полудню вступил в бой, и, несмотря на подавляющее превосходство в огневой мощи, не смог подавить береговые орудия русских, а сам потерял «тяжелораненными» 7 линкоров и фрегатов. К исходу дня флот отступил, не солоно хлебавши.
В ходе первой бомбардировки Севастополя гарнизон защитников, изначально насчитывающий 36 тысяч солдат, матросов и офицеров, потерял около 1,5 тысячи личного состава. Один из участников сражения с русской стороны так описал его: «Кипел бой ужасный: стонала земля, дрожали окрестные горы, клокотало море, ядра сыпались градом; треск и взрывы были повсеместны; все это сливалось в страшный и дикий гул; нельзя было различить выстрелов, было слышно одно только дикое и ужасающее клокотание; земля, казалось, шаталась под тяжестью сражающихся…». В этом бою погиб командующий обороной Севастополя адмирал Корнилов. Получив смертельное ранение у Малахова кургана, он отдал свой последний приказ – сбить вражеские орудия, которые вели огонь по 4-му бастиону. Его распоряжение было исполнено – рапорт о подавлении артиллерии противника стал последним, что услышал адмирал перед самой своей смертью.
Англо-французы не добились своей цели – начать штурм сразу после бомбардировки. Понеся значительные потери и убедившись в решительности русских защищать Севастополь до последнего ядра и патрона, союзники перешли к осаде города. Со стороны Парижа и Лондона раздавались голоса о невозможности продолжать войну, ведь грядет страшная русская зима, да и холера наступала на пятки англо-французской армии. Однако командование на местах в лице Канробера и других начальников помладше убедили метрополию в том, что зима в Крыму несоразмерно мягче, нежели в Сибири, а медведи с балалайками – это явно не про Севастополь, который будет взят через пару месяцев, ибо силы защитников уже на исходе.
Как Вы догадались, Канробер сотоварищи очень сильно ошибались, но об этом уже в следующей серии.