В тот вечер я шел по темным ночным улицам вниз, в сторону моря.. Помню , как будто смотрел себе в спину глазами постороннего человека..
Узкие пустые извилистые улицы южного городка. Обволакивающая жаркая влажность. Абсолютное желание найти прохладу, либо утратить свою сущность, расплавившись в окружающем жарком влажном мире.
Я вошел на территорию какого - то огороженного участка, в центре участка тускло светилось грязным желтым светом здание школы. Пустота пространства , с мелькающими в лучах света насекомыми , летающими по своим делам , завораживала меня. Помню в детстве я любил бродить по темной пустоте нового микрорайона, в который мы переехали жить. Горы песка, земли, и бетона, угольно чернильные провалы, выкопанные под фундаменты. Разумные люди по ночам там не ходили, избегали пустырей и строек, в темноте таилась опасность.
А я ходил, поглаживая в кармане обмотанную изолентой рукоятку самодельного ножа. Поднимался на барханы строительного песка и смотрел с высоты третьего этажа в жилые окна домов напротив. Упиваясь мыслью, что меня никто не видел, я жадно вглядывался в жизнь людей, ожидая увидеть, что то необычное, развратное или жестокое. Иногда мне везло, и такое зрелище наполняло меня приятным возбуждением, одновременно щекоча где то внизу живота, и в черепе , прямо за глазами, вызывая прилив сладострастия смешанного с адреналином..
Итак , я стоял в темном углу участка возле школы и смотрел перед собой, где призывно и дружелюбно светил желтый фонарь. Ощущая себя отчасти диким зверем, я плавно крался в темноте, по грани освещенности, ожидая сам не знаю чего. Как и в детстве , в кармане рукой я поглаживал острейший нож от МБШ , ощущая тяжесть своего верного товарища. Наверное неосознанно я хотел попасть в ситуацию, когда буду вынужден отпустить на волю свое желание быть свободным диким существом .
Ногами я скользил по мягкой почве ,покрытой травой, которая совершенно заглушала звуки и так тихих шагов, я даже пригнулся, настолько дикая фантазия взяла вверх в тот момент. Мое дыхание стало поверхностным, моя грудь поднималась редко, и вдыхая воздух максимально старался не мешать обострившемуся слуху.