От автора блога: сегодня впервые размещаю на своей площадке статью, написанную не моей рукой. Надеюсь, что мои постоянные читатели уже подустали от моего почерка, и им будет интересен этот материал.
У Льва Светогора много задач: сохранить исторический облик Москвы, возродить из руин новое здание, добавить эстетичности и лайки вашим фоткам. Как программист выучился на реставратора?
Учёба в вузе. Несбывшаяся мечта. Армия. Академ. Лев пережил все эти круги ада, чтобы перестать сопротивляться и наконец стать тем, кем надо — реставратором третьей категории.
Make VDNH great again
Он встречает на ВДНХ. Сегодня реставратор спасает павильон № 31, «Геология». Строение ещё огорожено — идут внутренние отделочные работы. А фасад отреставрирован весной. Любуйтесь.
— Когда я пришёл, мне сказали делать боковые колонны. Они были в полуразрушенном состоянии. Укреплял то, что осталось, а потом гипсом восстанавливал утраты. Видишь, сейчас как новенькие.
Эти колонны совсем недавно держали законсервированный павильон, склад. Фронтоны, шторки, коринфские ордера в плачевном состоянии попали в крепкие и надёжные руки Льва. Закончив основные работы над 31-м павильоном, реставратор с коллегами занялся 25-м, «Нефтяная промышленность».
— Тоже работали над этим фасадом, — показывает на здание напротив «Геологии». — Крыши практически не было. Восстанавливали по чертежам и фотографиям заново. Здание принадлежит Лукойлу. Будет какой-то музей.
Льва расхватывают с руками и ногами. Он успел помочь реставрации Центрального павильона. Его деятельность, в основном, проектная. Постоянная работа не подходит — низкая зарплата. Контора, устроившая Льва, платит ему 375 рублей в час. Он не знает, чем займётся после ВДНХ, но за его плечами уже много проделанного.
«Я долго сопротивлялся». Как он стал реставратором
В 2010 году Лев поступил в МАИ с непоколебимой уверенностью, что станет программистом. С одной стороны, век информационных технологий. С другой стороны, отец, который не видит в сыне технаря.
— Я долго сопротивлялся. Сначала перестал ходить на учёбу. Стало неинтересно и сложно. Полгода не появлялся, забрали в армию. Там я всё обдумал и понял, что не технарь. Восстановился в институте, взял академ и благополучно отчислился.
Возможно, страна лишилась гениального программиста, но получила выпускника реставрационного колледжа с красным дипломом. В колледже Лев проучился год вместе с отцом и дядей.
— У меня был какой-то прапрапрадед иконописец. После революции, когда перестало быть нужным писать иконы, он начал расписывать паровозы. Отец хотел стать патологоанатомом, учился на него. Потом захотел в священники, но после патологоанатома не мудрено. Сегодня он художник-реставратор.
Сейчас Лев учится в институте Екатерины Великой на культуролога. С МАИ не сложилось, но вышка нужна, чтобы получать больше. Между категориями реставратора выслужка в пять лет, но это не пугает Льва. Он усердно добивается более крутых проектов.
Реставратор в деле
Начинал Лев в мастерской с так называемых архитектурных тяг: наличники и карнизы. Каждый последующий заказ был амбициознее и даже «выше» предыдущего.
— Успел поработать на Варварке. Там собор Знамение. Красный такой. Как раз напротив парка Зарядье. Наблюдал, как он строится. Зарядье мне не нравится, кстати. Осенью там вообще ничего нет.
В Кремле реставратор работал с белокаменным декором Архангельского собора. Ещё он забирался на крышу бокового корпуса сталинской высотки на Котельнической набережной. Там привет из союза передавали две бетонные статуи «Рабочий и колхозница».
— Какой бы ни был материал, техника одна и та же. Люблю работать с белым камнем. Он намного прочнее, чем гипс. Меньше ломается в моей тяжёлой руке.
Под конец разговора об объектах, Лев скромно так срывает вишенку с торта. Он представлял на выставке «Denkmal» особняк Рекк на Пятницкой, «дом со львами», который стал лучшим по реставрации в 2017 году. На выставке европейские мастера делятся своим опытом, а выпускники Строгановки «муторно» защищают свои дипломы.
Боли реставратора
Лев удивляется творческой фантазии советских архитекторов, показывая замысловатые узоры на смартфоне. Он берётся за лепнину любой хитрости. От халявной работы убегает, презирает её.
— Была сложная ситуация с моей тогдашней девушкой. Приходилось иногда пропускать рабочие дни. Из-за этого начальник меня не очень любил и отправлял закупать материал, принимать инструмент, ездить на базу с фурой. Это не очень приятно. Быстренько оттуда уволился.
Холод тормозит реставрационное дело. Он проникает сквозь одеяла, которым занавешивают строительные леса. Не выручают даже тепловые пушки.
— Температуры не хватало, чтобы обогреть здание. Когда долеплял гипсом недостающие части, они отваливались. Камень был холодным.
Головную боль реставратору доставляют архитекторы. Они вместе со специалистами, о существовании и призвании которых вы даже не догадываетесь, создают реставрационный проект. И имеют наглость в любой момент кипящей работы всё перекроить.
— Молодые архитекторы хотят видеть всё чистеньким. Но реставрация не новодел. А новодел не реставрация. Вкладываешь душу, силы и время в элемент. В результате приходит молодой архитектор или архитекторша и говорит, что нужно всё срубить и поставить новую отливку. Обидно.
В мастерской отца
Хитровская площадь. В прошлом «центр городской нищеты» по словам Толстого. Дома, где собирались отбросы общества и прототипы персонажей пьесы Горького «На дне». Сегодня бывшие ночлежки приютили склады мастерских скульптора, художника и реставраторов, отца и дяди Льва. Он помогает им с иконами.
— Ощущаю себя в этом месте, как дома. Я с детства хожу в храм Трёх Святителей на Кулишках. Мастерские находятся при храме. Территория принадлежит патриархии. Так мы здесь и оказались.
Лев показывает копии своей и отцовской дипломных работ. Он признаётся в любви к Толкиену. Поэтому рядом с крылатыми львами появился символ Гондора: дерево с семью звёздами. Чтобы сделать такое пано, сначала лепят пластилиновую модель. Заливают её жидкой резиной. По затвердевшей форме получают гипсовую модель. Так рождается деталь архитектурного лепного декора.
— В работе отца более округлые формы, у меня — угловатые. Значит, я ещё неотесанное бревно. Отец — мастер.
С выбором профессии Льву помог отец. Он постоянно впихивал сына на разные объекты. Например, «непыльная» работа в Патриарших палатах — обеспыливание. Обычному уборщику допуск туда заказан. А когда Лев соприкоснулся с лепниной шахматного клуба на Гоголевском бульваре, то осознал, что он — человек творчества.
Что дальше?
Лень и нетерпение не дали Льву закончить собственную идею — лепную икону с тремя святителями для храма. Заготовки ещё ждут, когда к ним вернётся реставратор. Пока он размышляет о своей профессиональной карьере.
— Планов куча. Стоит ли о них? (смущается)
Была идея создать мастерскую. Изготавливать гипсовые изразцы для печки, лепные картины, барельефы и фактурные полотна.
И фантазирует на тему будущего технологий реставрации.
— 3D-сканер. Почему бы и нет? Сканируешь деталь, которая тебе нужна, и печатаешь. Не поработаешь больше с камнем, руку не приложишь. А может из камня будут печатать.
Лечить и не нервничать
Один реставратор — хорошо, а два ещё лучше. Лев отмечает, что вместе быстрее. Больше глаз — больше видно недочётов. Но когда другие паникуют, исправляя косяки, Лев гордо называет себя пофигистом.
— Сроки горели с «Геологией». Начальник грозил, что не будет зарплаты. Все бегали, нервничали. А я нет. Всем заплатили, никого не урезали.
Свой умиротворённый подход к работе и реставрационное дело в целом Лев сравнивает с медициной.
— Больного человека нужно вылечить. Как и у врачей, у реставраторов главное правило: «не навреди». Вот мы и лечим.
Автор: Борис Шигин
Фото: Екатерина Штенникова
Подписаться на блог «Люди, что вдохновляют»: