1
Что это с ним было? Вроде бы задремал немного… А камень? Вот он поблёскивает на подоконнике, такой же красивый и загадочный, как во сне. Откуда тогда камень взялся, если это был сон? Он встал с дивана и удивился тому, что, хотя спал в неудобном положении (сидя, подогнув под себя левую ногу), нисколько не устал. Мало того, он ощущал необычайную лёгкость в движениях, такую лёгкость, что в первую секунду, вскочив на ноги, чуть не упал. Но словно какая-то неведомая сила поддержала его. Подойдя к окну, осторожно, как бы боясь обжечься, потрогал кончиками пальцев камень и снова удивился: камень и вправду был тёплый. Может, нагрелся на солнце? Он взглянул в окно: на улице шёл дождь. Никакого солнца… Однако что-то смутило его. Дождь как-то странно лил, как будто на одном месте: оконные стёкла сухие, а там, внизу, на автобусной остановке, белели лужи и две женщины укрывались от дождя под зонтиками. Да, солнца не было, а камень тем не менее тёплый…
Он был художником. Его звали Пётр Иванов. Друзья же окрестили его Пьером, считая, что имя Пьер больше подходит мечтательному и рассеянному художнику Иванову. И они отчасти оказались правы, потому что он действительно мечтатель. Рассеянным он себя не считал. Может быть, со стороны и производил такое впечатление, но он-то знал, что, размышляя о чём-то, внешне будто отрешаясь, на самом деле видел и оценивал всё происходящее вокруг. Мог даже через месяц или через год вспомнить мельчайшие подробности увиденного. У него с детства была хорошая память, которую он развил, наблюдая за природой, за людьми, как бы фотографируя реальность - материал для своих будущих произведений.
Пьер мечтал о картине. Ему хотелось создать грандиозное полотно, но в последнее время военная тема, интересовавшая его, ушла на второй план. Один сюжет не давал покоя Пьеру: то во сне приснится, то в самый неподходящий момент перед глазами возникнет, хоть садись и пиши. Но дело в том, что если видение появлялось во сне, то, проснувшись, он его уже не помнил. А если возникало перед глазами, то обязательно на улице или ещё где-то, но только не дома. Пьер, запыхавшись, вбегал в квартиру, бросался к холсту, а видение благополучно исчезало. Он силился вспомнить своё видение, но, увы, не мог. Это при его-то памяти!
– Ну, где ты? Где? – тупо глядя на чистый холст, вопрошал он, понимая, что это бесполезно и что нужно ждать другого раза. Время шло, а Пьеру всё никак не удавалось "поймать видение". Оно как будто боялось быть изображённым. "Или время не пришло? – думал он. – Всё равно я тебя поймаю!" Пьер увлёкся этой "охотой", а друзьям надоело слушать одно и то же, и они просто избегали встреч с ним. Знакомые, видя, что он на чём-то зациклился, молча отходили в сторону. А иные даже крутили пальцем у виска… Пьер не обижался на них. Ему некогда было обижаться. Он перестал писать этюды, а свои картины унёс с глаз долой в маленькую комнату, чтобы не отвлекали от главного. Сложил их там небрежно, как складывают старые вещи: не пригодятся больше, а выбросить вроде жалко. Сложил и забыл о них, больше не заглядывая в эту часть трёхкомнатной квартиры, которая досталась ему от родителей. Мать и отец ушли в мир иной один за другим уже давно, но в квартире он почти ничего не менял: так же расставлена старенькая мебель, те же шторы на окнах… Только побелил потолки да другие обои наклеил. Спал он в зале, а мастерскую устроил в третьей комнате.
Однажды Пьер решил перехитрить своё видение. Взяв этюдник, он отправился на такси за город. Расположился на горке с видом на реку, стал рисовать пейзаж, но работа не клеилась: он всё время ждал, не явится ли видение… В конце концов ему это надоело, и он решил искупаться. Вода зашипела, когда он, разбежавшись, бухнулся в её прохладные воды. Был полдень, солнце жарило нещадно, поэтому из реки вылезать не хотелось. Пьер, наслаждаясь прохладой, фыркая и сплёвывая, нырял, плавал, просто стоял, водя руками по воде. "Чёрт побери, – думал он, – что я тут делаю?" И вдруг замер: оно! Он увидел его прямо в воде и боялся пошевелиться. Поднятая рука его так и повисла в воздухе: нельзя опустить – спугнёшь!
– Эй, парень! – услышал он и нехотя обернулся. На берегу стоял какой-то старик с удочкой и с интересом смотрел на него.
– Ты что там утопленника увидел? – спросил дед смеясь.
Пьер опустил руку и посмотрел на воду. Конечно, уже ничего не было на том месте, где только что спокойно колыхалась на речной воде чудесная картина. Сколько ни всматривался он в помутневшую воду, так больше и не увидел ничего. Выбравшись на берег, Пьер побежал к этюднику, но на полпути остановился: он понял, что опять ничего не помнит. Когда ночью, мучаясь от бессонницы, он вспоминал сегодняшнее происшествие, сердце замирало от предчувствия: что-то ещё должно завтра произойти… Утром, бреясь перед зеркалом в ванной и глядя на своё отражение, он отметил, что вид у него неважнецкий: осунулся, мешки под глазами… В глазах застыло недоумение. Странный шорох привлёк его внимание. Шорох, судя по всему, доносился из маленькой комнаты. "Мыши завелись?" – подумал Пьер, но в комнату с картинами сходить поленился. Он побрился, надел чистую рубашку и плюхнулся на старенький диван, который кратко скрипнул под тяжестью его тела и тут же притих. А Пьер стал прислушиваться, но шорох в маленькой комнате не повторился.
2
Неожиданно комната, где он сидел, наполнилась розовато-оранжевым светом… Заклубился туман, который, к изумлению Пьера, стал приобретать очертание женской фигуры. "То ли снится?" – успел подумать он и увидел перед собой прекрасную незнакомку. Она села на диван рядом с ним, и он получил возможность разглядеть гостью. У неё были правильные черты лица. Серо-голубые глаза смотрели на него, и взгляд её глубоко проникал в самые потаённые уголки его души. Она заговорила тихо, придавая каждому слову вес:
– Мы выбрали тебя… Ты нам подходишь…
– Кто это – вы? И куда выбрали? Что-то ничего не понимаю. Объясните же!
– Мы из другой Галактики…
– Шутите!
– Как раз нет…
– Как вы здесь оказались? Каким способом проникли в мою квартиру?
– Это сложно сейчас объяснить. Потом ты поймёшь. Мы изучаем жизнь на Земле, и нам нужна помощь землянина. Мы выбрали тебя.
Она замолчала, ожидая, что Пьер спросит о чём-то ещё. Он заметил, что когда воцарилось молчание, она положила свою руку светящийся предмет, похожий на камень. В этот момент исчезли и необычный свет, и туман…
– Я зачем вам нужен? Что я должен делать? – опять спросил он, а загадочная гостья из другой Галактики снова прикоснулась к камню. Тот засветился, и комната наполнилась туманом.
– Ты нам поможешь понять землян. Не переживай: никакого вреда мы вам не причиним… Наши цели сугубо научные. Наша организация работает над темой "Психология земной цивилизации". Как видишь, ничего страшного. Ты мне веришь?
– Стараюсь поверить, хотя червь сомнения…
– Это хорошо, что честно признался в том, что не веришь мне… Какие аргументы убедят тебя?
– Да, наверно, и нет таких аргументов!
– Тогда договоримся так: если ты заметишь, что какие-то наши действия опасны для землян, ты отказываешься от сотрудничества с нами. Для связи с нами у тебя будет вот это, – она дотронулась до светящегося камня, и он засиял ещё ярче.
– Понял, – неопределённо ответил Пьер.
– Значит, договорились? Хочу предупредить: я не всё сказала, кое о чём ты узнаешь намного позже, но к договору это не имеет никакого отношения. Возможно, ты сам потом догадаешься о многом…
– А почему нельзя сказать всё?
– Так составлена наша программа. Так задумано, чтобы получить хорошие результаты.
Заметив, что гостья собирается исчезнуть, Пьер спохватился:
– Послушайте, а рисовать я могу? Ну… то, что видел сегодня… можно писать? Ваш портрет, например?
– Нет, ты не сможешь этого сделать…
– Почему?!
– Потому что забудешь то, что происходило сегодня… и мой портрет в том числе.
– Как? Всё забуду?! А как же тогда я смогу с вами связь поддерживать?
– Ты будешь помнить о камне и о том, что с кем-то должен связаться. Камень останется здесь. Ты почувствуешь, когда нужно будет связаться с нами.
– Каким образом?
– Что такое телепатия знаешь? Это что-то вроде телепатии…
– Подождите! А могу я узнать название вашей Галактики? – спрашивая, Пьер попытался дотронуться до рукава переливающегося платья незнакомки, но она жестом категорически запретила ему это сделать.
– Наша Галактика – ближайшая к вашей, к Млечному Пути, поэтому самая изученная вами… Она называется туманность Андромеды.
– О, я в детстве читал книжку "Туманность Андромеды" Ефремова! – успел вымолвить Пьер и увидел, что цветной туман вокруг гостьи стал плотнее.
– До свиданья… – сказала гостья и исчезла.
3
Что же всё-таки с ним было? И было ли? Но камень… Вот он. Лежит себе на подоконнике, тёплый… Значит, было. Пьеру вспоминается розовато-оранжевый свет, исходивший из камня, который горел, переливался. Он понимал, что пока камень трогать нельзя, но ясно сознавал, что он ему обязательно пригодится. Пьер ощущал, что произошло что-то важное и что ещё что-то не менее важное должно произойти в самое ближайшее время. Размышляя таким образом, он смотрел в окно, наблюдал за редкими прохожими, спешащими куда-то. Пьеру не давал покоя этот странный дождь, который лил избирательно. Он решил выйти на улицу и лично убедиться в происходящем. "Где же зонтик? – подумал он. – Всегда в коридоре висел". Старый чёрный зонт с загнутой ручкой достался ему от отца и служил верой и правдой, но вместо него он нашёл незнакомый синий зонтик с небольшой блестящей ручкой. " Чей это? А где же мой? Ничего не понимаю… Придётся этот взять."
Выйдя из подъезда, он убедился в том, что во дворе сухо, но там, дальше, на дороге и на остановке, было мокро. Земля размокла, на асфальте лужи. Слякоть. Пьер прямо-таки порхнул на остановку и притормозил около дамы с точно таким же зонтиком, как у него самого.
– Скажите, пожалуйста, а дождь давно начался? – заглядывая ей в лицо, поинтересовался он. Она обернулась и, улыбаясь, тихо ответила:
– Судя по лужам, давно.
Пьер понимал, что если он сейчас спросит у неё, не знает ли она, почему дождь идёт только здесь, на остановке, то она примет его за сумасшедшего или за донжуана. И то и другое может закончиться её уходом, а ему очень не хотелось этого. И он молчал. У дамы были серо-голубые глаза, губы "бантиком". Из-под чёрной шляпки выглядывали светло-русые пряди слегка вьющихся волос. Что-то удерживало его рядом с ней. Пьеру казалось, будто он уже видел эту даму. Он заговорил:
– Простите, а мы с Вами не встречались?
– В каком смысле? – она серьёзно смотрела на него.
– В прямом, – улыбнулся он.
– Кто знает, возможно, встречались… А дождь уже кончился. Вот и автобус!
– Давайте встретимся завтра здесь же в 6 часов вечера, – спохватился Пьер.
– До свидания! – сказала она, едва взглянув на Пьера, и скрылась в автобусе.
Слышала ли она его слова или нет? Завтра будет ясно. Пьер вернулся домой. Он по-прежнему ощущал лёгкость и даже забыл, когда в последний раз ел.
Открыв холодильник, долго всматривался, надеясь найти хоть что-нибудь съедобное, но, увы, кроме бутылки подсолнечного масла и засохшего кусочка сыра, ничего не обнаружил. Обречённо вздохнув, он захлопнул дверцу холодильника и прошёл в мастерскую. Взял кисти, сел перед мольбертом, хотел писать. Но не смог. Он не понимал, что с ним происходит. В сердцах бросил кисть и подошёл к окну. Дождя не было, асфальт подсох. Всё как обычно, как всегда. Пьер взглянул на камень и удивился: камень еле заметно светился. Что делать? Может, ему необходимо выйти на связь? Ведь это своего рода телефон. Если он светится, то значит работает. Стоит положить на него руку, как свяжешься с нужными тебе людьми. Жаль только, что Пьер не помнил, с кем он должен был выйти на связь. Видение было. Это он помнил, но какое?
– А! Была не была! – сказал он и положил руку на камень. Через секунду комната наполнилась розовато-оранжевым светом… Затем послышались слова, произнесённые негромким голосом и с каким-то металлическим призвуком:
– Не волнуйся, всё идёт по плану… Жди. Ничему не удивляйся. Мы не причиним вреда.
Камень перестал светиться, а Пьер почувствовал страшную усталость. Он повалился на диван, глаза закрылись, и он отключился… Ему снилось, что он неожиданно для себя вспомнил своё видение и сел рисовать его, но, изобразить видение на холсте всё равно не удалось.
(Продолжение следует)