Делающий добро другим, делает это бескорыстно, повинуясь ситуации, возможности сотворить добро. Не от внутренней потребности и тем более не от жажды добродетельствовать. Если же в основе благих намерений лежит внутреннее желание - это уже не дар, а торг. Но, что делать, если грань между тем и другим весьма тонка? Как не переступить ее и главное: что будет, если переступишь?
Очень часто добродетель является порождением внутренних желаний. Желание учить других, как способ исправить собственные ошибки. Желание любить и быть необходимым кому-то, как средство избавиться от внутренней пустоты. Потребность жертвовать собой, как возможность придать смысл своему существованию. Мы, подчас, сами того не замечая, торгуем нашей добродетелью. Меняем ее на что-то более ценное и желаемое для нас. Такая добродетель лишь выглядит как дар.
Принимающего такие дары всегда тяготит долг перед дающим. Он ясно осознает, он чувствует, что обязан отплатить тем же. Долг детей перед их родителями потому и называется “неоплатным”, что его невозможно вернуть - можно лишь помнить об этом долге, чтить родителей и передать свою благодарность следующему поколению. На этом принципе построено вековое родовое взаимодействие: выказывать свою благодарность предкам через последующие поколения детей. В случае же корыстной добродетели имеется ввиду всегда вполне конкретный долг со вполне измеримой стоимостью. Во всяком случае, об этом регулярно напоминают: “Ведь я же так люблю тебя, а ты даже...”.
Для дающего добродетельность, порожденная жаждой, становится зависимостью, поскольку никак иначе он уже не может реализовать своего желания, хоть частично утолить своей жажды. Он старается выбирать себе тех, кого хотел бы одарить. Выбирать тех, в кого выгоднее инвестировать свою добродетель. Это звучит неприятно, но добродетель-жажда всегда целенаправленна. Выбирается как правило близкий человек, связанный с дарящим надежными социальными узами - социально обязанный человек.
Привязанность верных друзей и подруг, в любой момент готовых помочь мудрым советом, перерастает в навязчивое преследование. Привязанность родителей, всецело поглощенных воспитанием ребенка, перерастает в навязчивый и тотальный контроль. Особенно когда, как говорится, “всю душу вложил в ребенка”. Но ребенок подрастает и все больше отдаляется, а потребности родителя “вкладывать душу” остаются все менее удовлетворены.
В острой форме неудовлетворенная зависимость способна толкать человека на шантаж. Он требует оплаты долга, оказывает давление на объект своей добродетели. “Куда пропал? Не звонишь не пишешь!”, “Я для тебя на всё, а ты...”, “Мы с матерью ночей не спали...”. Манипуляции с любой формой социальной ответственности: дружеским, супружеским, сыновьим, дочерним долгом очень эффективны и как правило безотказны. Они провоцируют чувство вины. Напоминают о том, что в рамках общепризнанного социального договора вы обязаны расплатиться. Заставляют чувствовать себя подавленным и подчиняться требованиям просителя.
Все мы нуждаемся в чем-то. Абсолютно все. Есть разные способы добиваться желаемого. И добродетельность иногда становится единственный легальным способ получить это.
