Виктория сняла с полки большую коробку из-под сапог, которые лет двадцать назад привезла дочь, вытащила из неё открытки и начала перебирать, в очередной раз перечитывая поздравления. Это стало уже ритуалом, помогало настроиться на особый лад.
«Да, уж! Сколько поздравлений присылали раньше к каждому празднику. И сестра, и племянники, и дочка, и внучки, и ученики, и подруги, которых жизнь разбросала по стране».
Все открытки были рассортированы по разным коробкам: с Новым годом, с восьмым марта, с Великим Октябрём, с днём рождения. Она проводила ревизию почтовых карточек каждый праздник, откладывая в отдельную стопочку поздравления тех, кто ушел из жизни. Больше им писать не надо.
Сейчас пришла очередь восьми мартовских.
Дочка ругалась: «Хранишь хлам дома!»
Какой же это хлам? Это жизнь, воспоминания.
Вот старенькая, с потрёпанными уголками открытка, которую Петя, тогда ещё третьекурсник, подсунул под дверь комнаты общежития. С неё всё началось. Если бы не она, то и Зины бы не было.
Хорошая жизнь прожита. Пети уже нет, а память о нём жива в этой открытке, в его учениках.
От ребят много поздравлений было раньше. А сейчас все норовят СМСку прислать. Другой раз читаешь, и не знаешь от кого.
«Почему перестали выпускать обычные открытки? Удобно же. Сразу тебе поля для поздравлений и адреса, и марка».
Тетрадка с ручкой и конвертами лежали на столе, дожидаясь своего часа.
Вот от Татьяны карточка. Как всегда, не в тему. Присылает то, что под руку попадет.
Танюха в Тынде вдовствует. Всю жизнь кадрами на БАМе заведовала. Крепкая ещё. Тяжело ей. Характер командирский, а командовать некем. Если только пенсионерками у подъезда. В новый год писала, что летом к нам собирается.
«Соберётся ли?» – Виктория быстро разделалась с письмом к товарке. А чего рассусоливать? Жива, здорова, дела нормально идут.
Это Машка любит жаловаться на жизнь и ныть, что всё плохо. Даже в старом коротком поздравлении сплошные сопли. Всю жизнь за счастьем гонялась, да так и не поймала.
Машке тоже сообщила, что помирать не собирается. В гости позвала. Не то, чтобы горела желанием увидеться с подругой детства, а так, для приличия. Не приедет она. В каком-то доме для престарелых живёт.
Вот кого она очень хотела увидеть, так это сестру.
Сестра жила теперь за границей – в Украине.
«Успеем ли свидеться ещё? Понаделали греха, страну развалили», – горестно пронеслось в голове.
Открытки от Веры перевязаны розовой ленточкой. Разложила их веером. Львов, Киев, Днепропетровск… Сестра всегда работала там, куда партия посылала.
Вера старше на два года. В сорок третьем родилась. Тогда село только освободили от немцев. В доме бабушки на постой расположились разведчики. Вот мама и слюбилась с молодым лейтенантом.
Военные дальше ушли. А у мамы под сердцем дитё осталось. Тыкали пальцем в неё. А она ходила влюблённая. Выстояла. Родила дочку в срок. Верой назвала, как символ веры в победу. Все говорили, что лейтенант не вернётся. А мама ждала.
Лейтенант пришёл капитаном в начале сорок пятого. Без руки, но живой. А к новому году в семье уже две дочери было. Вторую Викторией назвали.
Чужое имя было для деревни. Всё детство Витькой кликали. А после института Ивановной величать стали.
Виктория встала, подошла к стене, на которой висели большие фотографические портреты родителей. Вот они – молодые и счастливые. Не сломала их жизнь. До самой смерти любили друг друга.
Сколько раз дочь порывалась снять портреты со стены: «Не модно!»
Не дала: «Меня не будет – делай что хочешь. А сейчас не тронь!»
«Надо бы и Верин портрет сделать, а то скоро забуду, как сестра выглядит».
Красивым учительским почерком вывела:
«У меня всё хорошо. Нина постоянно звонит».
Она взяла аппарат, подаренный дочерью, покрутила в руках. Телефон молчал уже неделю. На звонки Зина не отвечала. Механический голос сообщал: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Извелась вся! Но не писать же об этом сестре.
«Внучки работают. В семьях ладно. Правнуки растут. Светочка в школе отличница. Игорёк поступать в медицинский собирается. Иришка ходить начала».
Сердце сжалось от боли. Не видела правнуков с осени. Последний раз приезжали все вместе картошку копать. Ей в город зимой не выбраться. Автобус ходит, но до трассы идти семь километров. Раньше соседа просила, подвозил. А теперь он болеет, не встаёт. Больше просить некого. Одни старухи в деревне.
Хоть бы внучки позвонили. Самой никак – понатыкала что-то в телефоне, номеров не осталось.
«Как ты там? Телевизор смотреть боюсь. Сильно стреляют? Господи, за что нам это?! Знал бы папа. Он же ваши места от немцев освобождал».
Вспомнила, как ездила к сестре последний раз. Донецк был такой чистый и светлый. Отцветали вишни, и город, как снегом, засыпало белыми лепесточками.
«На родину вернуться не хочешь? Приезжай, дом большой, места хватит. Мальчишки-то, поди, в своих Америках останутся. Тебя к себе не зовут?».
Написала и задумалась: Верины сыновья тоже неделями не звонят? У них там и время другое. Жены у племянников смешные – одна негритянка с кудрявой головой, вторая – мексиканка, чёрная, как смоль. А детки у них красивые. Приезжали давно. Говорят смешно по-нашему.
«Да пусть хоть какие будут. Лишь бы жили дружно. Зря я на своих грешу. Зина была две недели назад. Продуктов полный холодильник наволокла. Куда мне столько?».
Ручка опять забегала по бумаге:
«Коровёнка моя отелилась. Только кому молоко нужно? Телёнка подпускаю. Доить руки болят. И без коровы никак. Совсем захирею. Так выйду, поговорю с ней, и на душе легче. Всё не одна. Пора идти, кормить, поить красавицу мою. Ты пиши, я жду! Девки наши тебе привет передают, все, кто жив ещё. Обнимаю и целую. Очень надеюсь свидеться».
Запечатала конверты, ещё раз проверила адреса.
– Ну вот, завтра в магазин отнесу, – пробормотала Виктория. – Всего-то три, не то, что раньше.
Почта в деревне давно не работала. Письма отдавали продавщице, а она отправляла их с шофером продуктовой машины в райцентр.
Оделась, собираясь идти в сарай, где жалобно мычала корова. И тут зазвонил телефон.
– Мама, мама, – голос дочери звучал глухо, с надрывом. – Мы тётю Веру везём. На родине просила похоронить. – Дочь замолчала, давая матери время осознать услышанное. – Ты не плачь… Лучше собери на стол. Нас много. Мы с ребятами, Верины дети с внуками… Часа через два будем.
– Не успели… – телефон выскользнул из рук.
– Что не успели, мама? – кричала в трубку Зина.
Слезинки катились по щекам, оставляя две мокрых дорожки на морщинистом лице. Руки, подрагивая, рвали одно из трёх писем. Мелкие клочки бумаги падали на пол, как лепестки отцветшей вишни.
Н.Литвишко
Рассказ взят с моего блога
Понравился рассказ? Ставьте лайк и делитесь информацией в социальных сетях! Буду признательна и благодарна!
Не забудьте подписаться на мой канал, чтобы не пропустить ничего интересного.