Эдуард Хей в июне 2018 года нелегально забрался на Килиманджаро и попал из-за этого в танзанийскую тюрьму. Эдуард рассказал нам свою историю. Что было дальше, вы узнаете из второй части. Что было после Танзании читайте в телеграм-канале @heyeduard, а больше крутых иллюстраций смотрите в инстаграме автора.
Часть первая
Я никого не призываю путешествовать таким образом. Это тяжело физически, морально, а иногда опасно для жизни.
Эта история начинается 1 мая 2017 года. Ранним солнечным утром я набиваю вещами свой самодельный рюкзак и выхожу из дома, чтобы совершить безумное путешествие из дальневосточного Белогорска на Антарктиду через страны третьего мира. Мама пытается скрыть слезы, в кармане лежит 700 рублей на ближайшие несколько лет дороги.
Спустя четыре месяца дорога из Центральной Азии через Иран привела меня в Армению. Я месяц работал в местном автосервисе, чтобы купить билет на самолет из Турции в Египет за 62 доллара. Именно тогда, когда я обдумывал маршрут по Африке, у меня зародилась идея о нелегальном восхождении на Килиманджаро. Я прилетел на континент, и с каждой новой страной желание проверить свои теории только усиливались. Мне было интересно узнать, можно ли в наше время бесплатно совершить восхождение, которое уже давно превратилось в дорогой туристический аттракцион.
На знакомство с Африкой ушло примерно пять месяцев. В один день ты существуешь где-то в переулках Египта за счет гашиша из Марокко (я жил в Хургаде у одного парня, который продавал), в другой – уже спишь на крыше Хартума в Судане и рисуешь портреты за копейки. Я закончил гимназию искусств, и три года учился в колледже на архитектора. В Хартуме рисовал в основном в дорогих ресторанах и хостелах: тупо подходил к солидным ребятам и делал наброски, пока они ели. После этого показывал портрет и брал, сколько давали – обычно не меньше трех-пяти долларов, иногда я получал бургер или двадцатку.
СКЕТЧИ ИЗ СУДАНА
Как только ты решишь, что можно выдохнуть, за двадцать километров от Аддис-Абебы по твоему автобусу начнут стрелять посреди ночи.
В Кении желание взойти на Килиманджаро начало превращаться в реальность. У меня получилось купить экшн-камеру, и я хотел снимать видео от первого лица. Вещи были готовы. Время пришло.
Снаряжение и еда
Для восхождения у меня были только пара ветровок, штаны и термобелье. Все остальное я взял в аренду: две маски, две куртки, двое штанов от холода и дождей, горную обувь, палатку, спальник, фонарик, гидратор, надувной коврик и перчатки. Все это стоило 50 долларов. Еще пришлось купить повербанк и модифицировать рюкзак, добавив крепления на бёдра и для палатки сверху.
Из техники взял только iPhone 5S для навигации – одно из самых глупых решений. Он быстро садился, все время выключался на холоде. Иногда телефон отказывался показывать моё местоположение и приходилось импровизировать.
Я постарался взять еду, которая дает больше энергии: шоколадные батончики, печенье с арахисовым маслом, энергетики и сухофрукты с мюслями, пару банок консервированного гороха и кукурузы. Готовить я не мог – по костру меня бы легко выследили.
В общем вышло еще около 50 баксов – я закупался по минимуму.
ПЕЧЕНЬЕ С АРАХИСОВЫМ МАСЛОМ
Еще я взял 20 стиков марихуаны – спасаться от горной болезни. Забегая вперед, скажу, что в этом качестве она мне не пригодилась: я отлично переносил высоту, хотя мне пришлось с большим весом лезть по джунглям и горам в обход основной тропы.
Все это вместе с рюкзаком весило 15 килограммов.
План
Я постарался мыслить стратегически и все рассчитать:
- В период с мая по июнь туристов мало;
- Всего в парке пять основных маршрутов:
- Marangu Route: единственный маршрут, где есть домики для ночевки
- Machame Route: самый популярный маршрут
- Shira Route: в первый же день вы достигаете серьезной высоты,
- Lemosho Route: живописный, но самый дорогой,
- Umbwe Route: самые красивые виды, но очень сложный,
- Rongai Route: самый легкий путь наверх, но наименее живописный, и не слишком дешевый, поэтому тут мало людей. Рядом с этим маршрутом я и начал восхождение.
ВСЕ ВАРИАНТЫ ПОДЪЕМА. КАРТА (С) TANZANIA-EXPEDITIONS.COM
- Дикие животные либо давно уползли на запад, либо живут в страхе глубоко в джунглях.
Опираясь на эти факты и рассказы местных о том, как работает национальный парк. В интернете никакой информации не было, а истории из нулевых, которые мне удалось найти, только настораживали. Например, сюда приезжал Антон Кротов в 2000 году, и пять человек из их группы поднялись на Кили. Троих поймали на спуске, а четвёртый слишком медленно шёл, поэтому остался безнаказанным. Заплатили они около 200 долларов. Ещё слышал про чувака, который поднялся вообще почти без ничего, но это было похоже на фейк. Была ещё парочка в 2013 году, вроде их на втором лагере поймали и под конвой увели. И было много слухов, подтверждения которым я не нашел: что, если поймают, выпишут штраф в 3000 долларов или на год посадят в тюрьму.
Я составил небольшой план на пять дней:
- Первые два дня буду подниматься через джунгли недалеко от дороги.
- Третий день. Постараюсь держать широкий диапазон на открытой местности, чтобы не попасться на глаза рейнджерам.
- Четвертый день. Сольюсь с группами туристов в лагере Кибо Хатс перед штурмом. Ночью буду штурмовать пик Ухуру в толпе народу.
- Пятый день. Спуск.
Мне предстояло пройти 65 километров (с учетом обходов – намного больше, примерно 95-100) и подняться на высоту 5895 метров.
В итоге уже на второй день всё пошло не по плану: надо было подольше поговорить с местными жителями и побольше разузнать. Сейчас я бы ни за что не спланировал четвертый день таким образом.
День первый
В полной экипировке и с набитым рюкзаком я вышел из дома в Моши, где жил у парня с Сouchsurfing, и направился к автобусной остановке в сторону маленькой деревни Налемору – чтобы доехать до ворот Ронгаи, надо сменить два автобуса. Я хотел переночевать рядом с выходом на главную дорогу, зарядить пауэрбанк и еще раз тщательно всё продумать.
Но я не дошел – на уровне главных ворот, чуть выше небольших построек местных фермеров, меня остановила охрана на мотоцикле. Сказал им, что просто хочу отдохнуть от людей и дороги на соседней поляне, а потом вернусь на дорогу и пойду обратно в Моши – вроде поверили.
Прошел до соседней поляны, как и обещал, и начал крутить косяк. Дети скакали рядом на огромном бревне и явно следили за мной. Но деваться было некуда, так что я выпил энергетик и пошел напролом в сторону юга. Где-то вдали я слышал голоса, люди что-то таскали до ближайшего лагеря. Я чуть не спалился, когда случайно подошел слишком близко к дороге: первые дни в таком восхождении – самые сложные, кругом фермы и дома.
Сильно стемнело, идти без света становилось всё сложнее и сложнее. Малейший хруст мог меня выдать. Пришлось сделать укрытие из веток в виде буквы П в сторону юга и засунуть внутрь наполовину раскрытую палатку. Спал я плохо – все время были слышны голоса, иногда они подбирались слишком близко.
Гугл карту можно посмотреть в оригинале на нашем сайте samokatus.ru
День второй
Рано утром я медленно сложил палатку и потихоньку спустился на пару километров вниз, ближе к северу. К востоку от Секимба Кэмп тянутся на километры сплошные полосы из ферм, которые прерываются зонами джунглей. Обойти фермы очень сложно – и как только я вышел на открытую местность, один из фермеров сразу увидел меня. Тут тропинка неожиданно кончилась, и я просто нырнул в непроходимые джунгли и побежал так быстро, как только мог, ломая ветки и продираясь через лианы. Я слышал, что какая-то женщина начала кричать на этого фермера на суахили: «Как ты его мог пропустить?». Следом мужские голоса, люди свистели и что-то кричали мне вслед, но я уже порядочно ушел в лес. Голоса стихли только через три часа перебежек. Я старался не оставлять следов.
Ночь я провел в глубине джунглей. Окончательно сбился с маршрута. Я поставил палатку. Спиной чувствовал, как где-то рядом за мной наблюдают дикие звери. Обезьяны кричали всю дорогу, я боялся даже сходить в туалет – они агрессивно реагируют, когда кто-то “метит” их территорию.
День третий
Потерял много сил, пока выбирался в сторону главной дороги. Местность очень обманчива. Это восхождение, и интуитивно ты всё время идешь вверх, но подъемов в разные стороны очень много, и легко заблудиться. Закончилась первая партия воды – мой гидратор был всего на два литра, и я пополнял его в ручьях и реках.
Около Симба Кэмпа я неожиданно попал в ловушку. Обычно, когда строят лагерь, из отбросов вокруг лагеря накидывают импровизированные заборы. Я завяз в этом ограждении. Пришлось до позднего вечера делать шаг за шагом примерно раз в десять минут. Но бесшумно пройти не удалось: хруст веток привлек внимание рейнджеров. Я слышал, как они разговаривают между собой на суахили буквально в десяти метрах от меня. В какой то момент я подошел слишком близко и сломал крупную ветку. Хруст было слышно на километры вокруг.
Из разговора рейнджеров я понял, что они приняли меня за крупное животное. Я подумал – ну, в принципе, так и есть, встал на четвереньки и начал двигаться, как пугливое животное. Так я постепенно выбрался из забора и в темноте на ощупь поставил палатку.
День четвертый
Достиг отметки в 4800 метров. Заметно похолодало, и местность начала приобретать марсианские пейзажи. Горных рек больше нет. Начиная от Секимба Кемп, и до Кейвс Кемп никого не видел.
Поздно ночью даже включил фонарик, пока шел по дороге. Когда он загорелся, я отчетливо увидел блестящие глаза в тридцати метрах от меня. Возможно, это сова, но вот только совы не живут на такой высоте. Эту ночь я провел в Кейвс Кемп – группа туристов, которая ушла с утра из Секимбы, вероятнее всего пошла в Скул Хат. Так что, если утром встать пораньше, то никто меня не заметит.
День пятый
Ночью было холодно. Из еды остались только сухие мюсли и один литр воды. Ими я позавтракал. Представьте себе картину: человек сидит на краю скалы, прямо над облаками, посреди ничего, курит джойнт и ест мюсли с водой – это я.
Рюкзак заметно полегчал. Я дошел до лагеря Скул Хат, и там никого не было. Проверил журнал посещений в кабинете у рейнджеров: последние люди здесь был вчера – какой-то парень из Америки с гидом.
Я выхожу из Скул Хат и продолжаю подниматься. Через пять километров теряю дорогу и допускаю фатальную ошибку – выбираю неверный путь в горах на высоте 5700 метров, ориентируясь по холмикам, сложенным из камней.
- Белая линия – самый высокий обод кратера.
- Красная линия – весь основной Ронгаи маршрут, по которому идут до Ухуру, самой высокой точки кратера.
- Желтая линия – мой путь, когда я заблудился.
Мне до вершины не хватило примерно 200 метров. Чтобы их добить, надо было обходить полностью весь обод кратера. Я вымотался и решил спускаться. Во-первых, у меня не было ни еды, ни воды. (есть снег не всегда приятно, к тому же можно отравиться вулканической серой). Во-вторых, ночевать выше Кибо Хатс (4709 метров) очень опасно из-за высоты, а от Кибо Хатс до Ухуру – около 11 часов пути.
Я потерял почти все силы. Подниматься по снежной поверхности без кошек нереально сложно – я постоянно скатывался на десять-пятнадцать метров вниз, уворачиваясь от камней.
Я решил идти к Кибо Хатс, чтобы попытаться вписаться в штурм Ухуру – как я и планировал изначально. Но первый же встречный человек оказался рейнджером. У меня было два варианта: рискнуть дать взятку или сыграть дурачка; спускаться обратно теми же тропами. Я решил рискнуть и заговорил с рейнджером – тут меня и повязали.
Четыре часа мы шли до Хоромбо Хатс. Рейнджеры крутили для меня косяки – в Танзании марихиуана нелегальна, но процентов 70 людей курят. Они были уверены, что начальник национального парка пойдёт мне навстречу: “За 100 тысяч шиллингов (45 долларов – все, что у меня было, – прим. авт.) ты наверняка с ним договоришься. Он же тоже человек, должен тебя понять”. Отпустить они меня, правда, не могли – туристы и гиды из лагеря уже были в курсе моего нелегального пребывания.
От Хоромбо Хатс мы уехали на машине в полицию города Моши. С каждым километром сущность моих новых друзей прояснялась: запахло премией в 200$ долларов за поимку. Оказалось, они сознательно врали мне до этого – просто не хотели, чтобы я сбежал раньше времени. Начала ощущаться тяжелая атмосфера Танзании: все что-то скрывают, правительство давит, строгие законы, и одновременно – коррупция и никакой человечности.
-
Сколько стоит подъем?
Стоимость восхождения на Килиманджаро (5-7 дней) складывается из нескольких составляющих.
- Фиксированные парковые сборы: их несколько, в сумме они составляют около 145 долларов в день с НДС;
- Сбор туроператора: с фирмы тоже взимают налог, и он ложится на плечи туристов – около 50 долларов с человека; также туроператор берет комиссию в 25% за организацию;
- Оплата труда команды, которая готовит и проводит восхождение: обычно это главный гид, его ассистент, повар, два носильщика и человек, ответственный за лагерь. В сумме они получают около 1000 долларов, эта стоимость делится на всех участников восхождения;
- Снабжение и транспорт до места: около 100 долларов с человека за трехразовое питание, спутниковый телефон, запас кислорода и все необходимые хозяйственные мелочи;
- Сбор за безопасность: 40 долларов за то, что гиды регулярно проходят инструктажи по безопасности и умеют оказывать необходимую помощь в горах. Два раза в день они проверяют состояние туриста и при необходимости дают ему кислородную поддержку;
- Снаряжение предоставляют, но взимают амортизационный сбор – около 50 долларов с человека за восхождение;
- Ночи в отеле до и после восхождения: около 160 долларов с человека.
Итого: от 2160 долларов за восхождение одного участника группы от двух человек.
Есть примеры, когда туристам удавалось сторговаться на суммы намного меньшие: от 1100 долларов за человека в 2017 году. Подъемы без команды и оплаты парковых сборов строго запрещены.
-
Полицейский участок
Как только мы зашли в участок, у офицеров полиции разрослась улыбка от уха до уха. Это очень весело, когда у тебя есть белый заключенный: скорее всего из него будут сыпаться доллары, пока он спит.
Проверили все мои вещи, отобрали обувь, технику, рюкзак и отвели в камеру. Ночь, в камере все спят на холодном полу. Воняет из ведра, куда все ходят по нужде. В камере примерно десять-тринадцать человек, и они все время меняются. Кормили кашей с бобами и водой, но никто не ел – родственники моих соседей приносили им еду снаружи. Я на второй день уговорил офицеров полиции дать мне мой надувной коврик, и начался бизнес: я менял пару часов сна на удобном коврике на газировки, мясо с кукурузной кашей, хлеб и сигареты.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК В МОШИ
На второй день меня повели на допрос. Я попытался дать взятку начальнику участка, и какое то время он был рад – отвел меня в отдельную комнату, и начал расспрашивать. Но когда он услышал, что у меня всего 30 долларов, резко перестал быть любезным: кричал, что либо я должен заплатить 800 долларов, либо меня ждет год тюрьмы.
“В год нелегально пытаются совершить восхождение порядка 200 человек и никто не может пройти дальше второго лагеря. Ты поставил новый рекорд”, – сказал мне начальник национального парка, который тоже приехал в участок. Значит, всех закрывали в первые пару дней и штраф для выхода на свободу был меньше – 400-500 долларов. Меня допрашивал следователь по имени Шабан: на вид ему было лет сорок, пухлый, лысый, он все время куда-то отвлекался. Мы были не одни – в комнате стояли пять столов, и за каждым кого-то допрашивали.
На этом допросе я допустил самую большую ошибку. “Цена” день нелегального пребывания – от 100 долларов в день, и я вполне мог сказать, что поднимался быстро, за сутки. Но я сказал, что поднимался почти неделю. В штраф включают расходы на электроэнергию в лагерях, пермит, поваров, гида, ребят, которые носят вещи, и так далее. Тот факт, что я нёс все своё, и ничем не пользовался в парке, никого не волновал. Они требовали два миллиона шиллингов (800 долларов), и ни на шиллинг не хотели уступать.
Инспектор был мутный, каждый раз, когда я начинал отвечать, он заговаривал с кем-нибудь другим. Он не поверил мне. Белый парень не может за 10 долларов доехать из России в Танзанию – у него обязательно должна быть банковская карточка (она и была, только истекшая) и богатые родственники. У меня опустились руки. Я слушал офицеров и мысленно прокручивал картину, как сижу год в тюрьме с чёрными братьями. В глубине души я никак не мог принять тот факт, что за какую-то гору меня реально могут посадить в африканскую тюрьму.
Прошло три дня. Неожиданно ко мне пришёл русский парень – его звали Александр, и он работал в туристической компании Altezza Travel, они организовывают сафари и туры на Килиманджаро. Кто-то из полицейских рассказал ему, что в участке сидит белый пацан из России. Я сначала думал, что Алекс из русского посольства, и неохотно общался, потому что в такой ситуации толку от русского посольства ноль (у меня уже был негативный опыт общения с консулами в других странах), но потом разобрался.
Уже после моей четвертой ночи в участке Алекс нашел компромисс с полицией, и меня выпустили под залог паспорта одного из сотрудников. Следующие несколько недель я буду бесплатно жить у него в отеле и ждать решения суда.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК. СЪЕМКА С GOPRO
Суд
В среду, 27 июня, мне приходит сообщение – дело уже дошло до The Tanzania National Parks Authority (“Главное управление парков Танзании”, – прим. авт.). Рано утром в четверг меня вызывают в центральный полицейский участок.
Я сразу понял, что дело плохо: инспектор без разговоров отправил меня на служебной машине в суд. Мы подъехали, зашли в здание – частичный “евроремонт”, пластиковые окна; и там меня завели в небольшую комнату с единственным пустым столом в центре. Сзади меня стояли офицеры полиции, слева и справа – два черных парня в костюмах, которые все время шептались, а спереди сидела суровая женщина средних лет с плотно заплетенными косичками. Это была судья.
Процесс допроса происходил так: мне задавали вопросы, на которые я должен был отвечать либо “нет”, либо “да”. Я решил отказаться от всех старых показаний и отрицать, что я нелегально пробрался в национальный парк. После того, как я это озвучил, все растерянно зашептались. Но это ничего не изменило – прошла пара минут, и судья вынесла вердикт: “Вы отправляетесь в тюрьму, пока не выплатите штраф. Сумма залога составляет два миллиона танзанийских шилингов (800 долларов)”.
На меня надели наручники и отвели в камеру. Коллега Алекса, который меня сопровождал, растерялся: он был уверен, что новая стратегия сработает, и обещал мне продолжение расследования. А я ждал своего этапа в тюрьму строго режима Каранга.
Каранга
Приехал грузовик, всех вывели из камеры по одному и посадили в кузов. Накануне я не спал всю ночь и так вымотался, что уже не чувствовал страха – только безразличие.
Ехать недалеко: тюрьма находится всего в шести километрах от суда. За первыми воротами – плантации кофе, там живут гражданские в маленьких домиках, есть школа. Еще два километра, вторые ворота, тюрьма.
ОФИЦЕРЫ УДАЛИЛИ ВСЕ ВИДЕО С ТЮРЬМЫ. НА ЗАДНЕМ ПЛАНЕ ЗАКЛЮЧЕННЫЕ В ОРАНЖЕВОЙ ФОРМЕ РАБОТАЮТ.
Каранга разделена на четыре части. Мужская и женская сторона, на каждой есть здание-аналог нашего СИЗО и бараки для официально осужденных. Краски яркие, джунгли. Нас, новоприбывших – человек сорок. Я – единственный белый.
В какой то момент нас начали пихать в сторону забора. Один из офицеров крикнул что-то на суахили, я ничего не понял. Смотрю – все начали снимать одежду. Мы разделись догола, побросав вещи на землю, после чего нам сказали сесть на корточки и прыгать, крутясь: если проносишь что-то незаконное, от такой физкультуры все должно выпасть. Я услышал громкий хлопок – это офицер ударил соседнего пацана со всей силы ладошками по спине, мне тоже прилетело. В это время другой офицер тщательно выворачивал каждую вещь заключенных наизнанку. У меня были с собой телефон, наушники, паспорт. Изъяли все.
Наконец мы смогли одеться, и всех отвели в проходную комнату на регистрацию. Меня допрашивали последним. За окном слева, закрытым решеткой, уже собралась толпа – и они кричали, не замолкая: «Эй, белый!», «Чайна!», «Эй, ты!», «Белый, белый!». Первым заговорил нормально здоровый черный парень: «Эй чувак, я из Нигерии. Будут давать тюремную еду – не ешь, а то долго не протянешь!» Позже я узнал, что он сидит в ожидании постановления суда уже больше пяти лет.
После регистрации меня через дворик для прогулок – 100 на 250 метров – провели в камеру. Как потом мне сказали, одну из лучших. В камере человек пятнадцать, все спят на матрасах, на полу. В углу стоит туалет, огражденный небольшой стеной, он же и душ. На полу – два потрепанных ковра, много пластмассовых ведер, которые принадлежат заключенным: там хранят все, от еды и воды до одежды и книг.
Заключение
Каждый день мы выстраивались в линию у входа в свои камеры. Сначала утром – подъём происходит в шесть-семь, а то и восемь утра – зависит от дня недели и праздников, потом в обед. Когда все выбежали, кто-то кричит непонятную фразу, на которую все хором отвечают.
На второй день, в пятницу, меня навестил Диксон, один из коллег Алекса. Мне не разрешили с ним увидеться, но я смог передать записку. Офицер, который ее относил, сказал мне потом: «Чувак, русское посольство сказало, что ты можешь не переживать. Они заплатят полную сумму штрафа в понедельник. Вот, держи 4 чапати (пресные лепешки – прим. авт.). Я знаю, где работает Алекс. Всё будет хорошо».
На завтрак в тюрьме дают порэтч – как манная каша, но намного хуже. Со временем даже привыкаешь. На обед – угали: основное блюдо этноса календжин, представляет собой туго сваренную кашу или пюре на основе кукурузной муки. Угали едят руками: формируют небольшой шарик и делают в нём углубление, чтобы получилось что-то вроде съедобной ложки. Обычно угали дают с бобами, которые вызывают постоянные газы и боли в животе.
Прошло еще два дня – тишина. Я начал думать, что пора отправлять сообщение маме. Делать это очень не хотелось, но я решился: написал записку и передал на волю. Сказал, чтобы не волновалась и никуда не звонила.
Потом оказалось, что из шести моих записок маме и Алексу не дошла ни одна. Зато каждый из них получил несколько sms с требованием денежных переводов – просили то один миллион шиллингов, то два. Офицер Тобиас, который дал мне чапати, звонил Алексу каждый день – просил выкуп. Если ты белый, в африканской тюрьме у тебя нет друзей.
После обеда камеры закрывают. Ужина нет.
И Алекс, и мама сразу все поняли, так что денег никто не получил.
Медитация
После четырёх дней тюремной еды у меня начались проблемы со здоровьем. Я перестал есть и пил только воду, по два глотка в день.
Я вспомнил курс випассаны, и решил, что тюрьма отлично подходит для возобновления практики. Начал, как обычно, с треугольника под носом, следом голова, руки и ноги. На третий час медитации я почувствовал, как центр организма присоединился к остальным кусочкам моего тела. Пошли волны.
Шустрые постукивания изнутри живота. Как будто что-то мешает. Слышу, как за стеной орут кошки, следом мышь – совсем рядом, в радиусе пяти километров. Яркая вспышка. Вижу себя со стороны. Я стою прямо посреди комнаты, но не вижу людей: вокруг только животные.
Мое тело наполовину осталось человеческим, но животная жизнь накатывает снизу вверх. Не вижу ног! Это какие-то копыта! Резкое перемещение обратно: кто-то задел меня ногой.
Быстро ложусь в постель и укрываюсь одеялом с ошарашенным лицом.
Я продолжал голодать. Офицеры были озадачены. Меня отправили в суд для переговоров, но я ничего не понял: привезли, привели снова в ту же комнату к судье. Три минуты она поговорила с офицерами на суахили, и потом меня просто вернули в тюрьму. Никакой информации, никаких пояснений на английском. Что это было?
Решил снова начать есть, но найти нормальные продукты. Начал знакомиться с заключенными. Белый всегда может начать рассказывать про прекрасную свободу – я обещал, что однажды я встречу своих новых друзей и во всем им помогу. В моей тюрьме сидели все подряд: от бестолковых деревенских пацанов из племени масаев до директоров школ. Почти все заключенные сидят месяцами за мелочи: одну сворованную курицу, пару обуви, просто надоел в офисе, много жаловался, спалился на взятке, проводил обряд и отхлестал плеткой друга, и так далее. Эти люди совсем не казались мне опасными. Я не видел ни геев, ни изнасилований, хотя первое время сильно этого опасался. Только пару раз наблюдал конфликты из-за еды.
Наконец я смог встретиться с Диксоном, коллегой Алекса. Он рассказал, что моя мама не выдержала и позвонила в русское посольство. Посольство выпустило официальный документ, где написали, что я “по предположениям” я нахожусь в тюрьме. Меня это страшно разозлило: какие “предположения”, когда они еще с момента полицейского участка точно знали, кто я и где нахожусь?
Диксон сказал, что я должен написать официальное обращение, чтобы в посольстве мне помогли. А еще он сказал, что ее должны заверить в нескольких инстанциях, и на всю процедуру уйдет два-три месяца. Офицеры должны были сделать все в первый же день, но они были слишком заняты выколачиванием денег из моих близких.
За все время в тюрьме я так и не увидел даже копии дела. Я понятия не имел, по какой статье обвинен, и что меня ждет по существу. Все, что можно было нарушить в процедуре, танзанийцы нарушили.
Свобода
Снова никакой информации. Меня опять отвезли в суд, туда пришел Диксон с письмом от моей мамы. Грустное очень было письмо. От русского посольства ничего не слышно. В суде нас завели в комнату к судье вместе с другими заключенными, но меня тут же оттеснили в угол для каких-то переговоров незнакомые ребята в строгих костюмах.
Они рассказали, что начальник национального парка наконец поверил, что у меня нет денег, и снизил сумму штрафа с 2 миллионов шиллингов (800 долларов) до 400 тысяч (175 долларов). И, если я хочу решить дело миром, я должен отвечать всегда «Да!» на вопросы судьи.
Я подозвал Диксона и спросил, стоит ли им верить. Он позвонил Алексу и подтвердил.
– Да, но кто будет платить за штраф? – удивился я.
– Altezza Travel Company.
Судья начала задавать вопросы, я тупо отвечал «да». После Диксон отдал чек об оплате, и вот мы уже ехали на машине в отель к Алексу. В голове был какой-то хаос: это нереальное везение, я не мог просто поверить в него. Я даже обувь в камере оставил – поехал в суд в тапочках, телефон, паспорт, наушники – все по-прежнему осталось в тюрьме.
Дипломаты купили мне билет на автобус до Дар-Эс-Салама: именно там находится посольство России, и консулы хотели со мной пообщаться. На следующий день я приехал к ним, но ничего путного не услышал – мне только все время повторяли, что нужно вернуться домой. На пару ночей ребята мне предоставили комнату и еду, вручили 30 долларов на расходы, но дали понять, что посольство – не отель, и долго я там жить не смогу.
В столице я нашел хоста на Couchsurfing, а потом Алекс помог мне вернуть оставленные в тюрьме вещи. Я вернулся автостопом в Моши за ночь, и уже на следующий день с копией чека об оплате штрафа все забрал.
Эпилог
Думаю, что никто уже не сможет забраться нелегально на пик Ухуру и остаться безнаказанным. В XXI веке это сделать невозможно. Если хотите сэкономить, лучше используйте легальные методы: волонтерство, хитрости с пермитом, друг как гид (взять местного парнишку, который убедительно наплетет рейнджерам, что он сотрудник турфирмы).
Я прекрасно понимаю, что Килиманджаро – это основной кошелек Танзании, и что только благодаря уровню сервиса национальный парк содержится в идеальной чистоте. Сотни людей получили хорошую работу. Но мне не нравится, что все величайшие места планеты сегодня обклеены ценниками.
Сейчас я по-своему благодарен всем персонажам этой истории. Нереальный респект Altezza Travel Company и ее владельцу Александру Невскому с коллегами. Благодаря им я снова верю в свой народ, когда тебе просто так могут взять и помочь от чистого сердца. Спасибо.
Я не сдаюсь. Сейчас август, и я еду в Кейптаун – попытать счастья на своем пути к Антарктиде. Все только начинается.
