Это сокращенная версия статьи, опубликованной на WARHEAD.SU.
Это сейчас «снайпер» звучит гордо. А в начале Второй мировой войны штучная работа популярностью не пользовалась. То ли дело ― танкист, артиллерист, пулемётчик: пальнёт направо ― улицу выкосит, пальнёт налево ― переулочек. А что может снайпер? К тому же слово иностранное, без словаря не поймёшь. Да и сами снайперы, по её словам, ― ну что за люди? Мрачные, необщительные, подвигами своими хвастаться не хотят, да и не могут ― давали подписку о неразглашении. Так что занятие, которое она себе выбрала, тогда не было престижным. Оно просто ей нравилось.
Без тебя большевики обойдутся
Путь к военным подвигам для Героя Советского Союза Людмилы Павличенко вовсе не был усыпан розами. Призыву в армию подлежали военнообязанные старше 1918 года рождения. Павличенко родилась в 1916-м.
Собираясь в военный комиссариат Водно-Транспортного района Одессы, она понимала, что вершится ее судьба. «Я надела свое лучшее крепдешиновое платье, красивые белые босоножки на высоком каблуке. В сумочке у меня лежал паспорт, студенческий билет и свидетельство об окончании киевской Снайперской школы Осоавиахима», ― в таком виде она и предстала перед военкомом, отстояв двухчасовую очередь.
В это время военком, затурканный, охрипший и красный, как рак, спорил с двумя парнями деревенского вида. Увидев Павличенко, всю из себя такую прекрасную, он на секунду умолк. «Медицинские кадры будут призывать с завтрашнего дня», ― сказал он. Павличенко возразила, что она вовсе даже не медик, и сунула ему под нос снайперское свидетельство. Но военком ответил, что нет такой военно-учётной специальности «снайпер». И, бухтя, что он думает о легкомысленных девицах, которые лезут на войну, выставил её вон.
На следующий день Павличенко пришла снова, рассудив, что все её проблемы ― оттого, что по месту прописки её знают, а вот в Одессе — нет. Ведь она тут недолго ― в командировке от университета, трудится в библиотеке и попутно ищет материал для диплома по Богдану Хмельницкому. Логично, что в местном военкомате о ней понятия не имеют. А значит, надо заставить военкома позвонить в отделение Печерского района, в Киев.
Но к военкому, видимо, не каждый день приходили дамочки на каблуках с заявлением, что они ― состоящие на особом учёте военные специалисты. Так что он к этому моменту уже сам всё выяснил. Шёл третий день Великой Отечественной войны.
Фашистов много, патронов мало
В 25-й Чапаевской дивизии с Людмилой вновь завели беседу: а надо ли вам все это? Осознаёте ли вы? И не изволите ли пожаловать в санитарный взвод?
Павличенко ответила, что её отец был знаком с Чапаевым, служил в этой самой дивизии, когда она ещё называлась Самарской, и дайте уже оружие. Дальнейший диалог выглядел примерно так:
— Снайперской винтовки у нас для вас нет.
— Хорошо, давайте обычную.
— Обычной тоже нет.
— А что у вас есть?
— Для вас у нас есть лопата. И граната на случай непредвиденных обстоятельств.
Полк отступал и окапывался, так что лопата пригодилась. Винтовку Павличенко получила только во второй половине июля. Это была обычная «трёхлинейка». И лишь с 8 августа 1941 года началась служба в качестве снайпера.
Переход от тренировок к стрельбе по живому противнику редко проходит гладко, как бы хорошо ни был подготовлен стрелок. А готовили в Обществе содействия обороне, авиационному и химическому строительству, как говорится, не за страх, а за совесть.
Никакой жалости и сомнений не было, в первые же недели войны стало предельно ясно, что Гитлер ведёт войну на истребление. Но всё же что-то иррациональное мешало, отвлекало. Так что свой первый боевой результат Павличенко оценивает невысоко. Ей дали новую, в заводской смазке, снайперскую винтовку Мосина с оптическим прицелом «ПЕ», и она, стреляя с колена, уложила семью выстрелами двух офицеров с расстояния 400 метров. Комбат, посмотрев в бинокль на трупы, ласково воззвал к её совести: «Патроны всё-таки беречь надо. Семь штук на двух фашистов ― это много». Она пообещала исправиться.
Первые месяцы войны стали для неё шоком. Следя за военными действиями с 1939 года, она вообще не допускала мысли, что такое возможно.
«Наблюдая за стремительными перипетиями в Европе, мы не могли не думать о том, что рано или поздно агрессор обрушится на наше первое в мире государство рабочих и крестьян. Мой отец, по роду своих занятий располагая конфиденциальной информацией, всё чаще при традиционных вечерних чаепитиях говорил нам о приближении трудного времени. Я возражала ему, что… воевать мы будем на чужой территории. Как показали дальнейшие события, отец был прав», ― пишет Людмила в своих воспоминаниях.
В оправдание себе отмечает, что у неё тогда всё было прекрасно: сын пошёл в школу, её учёба на рабфаке, а позже ― в университете, шла отлично; руководство вуза разрешило совмещать обучение с работой по специальности, а значит, снова есть возможность вносить свою долю в семейный бюджет…
Прощаясь с семьёй на вокзале, она не подозревала, что увидит сына только через три года. Но вечная обеспокоенность отца-НКВДшника сыграла свою роль: девушка взяла с собой в поездку в Одессу все документы, включая свидетельство об окончании снайперской школы, и свежеизданную книгу «Бои в Финляндии». Когда по радио объявили о вторжении, Людмила сидела в кафе в компании приятелей. После того как прозвучало выступление Молотова, официант принес чебуреки и белое вино. Вечером её ждала опера, утром ― очередь в военкомат…
Когда 15 октября 1941 года она в составе своего полка покидала Одессу, путь отступления проходил мимо военкомата ― вернее, того, что от него осталось после попадания авиационной бомбы. Павличенко смотрела на обгоревшие балки, думала, что вместе со зданием сгорел и её паспорт, и вспоминала военкома, ворчавшего, что девицам на войне не место. К этому времени она уже успела убить 187 фашистов.
Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось?
К июню 1942 года Павличенко была командиром снайперского взвода, а на её личном счету было 309 уничтоженных солдат и офицеров, в их числе ― 36 «коллег». Остановимся на одном показательном эпизоде. Павличенко поставили боевую задачу: уничтожить пулемёт противника, стрелявший со стороны села Гильдендорф в Одесской области. Вдохновлённая вражеским примером финских снайперов-«кукушек»(вычитанным как раз в книге «Бои в Финляндии»), Людмила решила, что будет вести огонь с дерева. Перед этим полк очень кстати выбил врага с кладбища, находившегося в 200 метрах от села. Деревья там имелись в количестве пяти штук ― большие красивые клёны. На один из них Павличенко и взгромоздилась в наряде, больше всего напоминавшем костюм лешего.
Этот эксперимент чуть не стал для неё последним. Она планировала сделать три выстрела. Но увидела в прицел адьютанта и расщедрилась на четыре, убив его и двух пулемётчиков и выведя из строя пулёмет«МG-34». А дальше началось непредвиденное. Фашисты опомнились и принялись обстреливать кладбище из миномётов и винтовок. Увы, что годится в вековом лесу, где снайпера среди сосен фиг найдешь и фиг достанешь, в степи не работает совсем. Ствол, за которым укрылась Павличенко, давал очень относительную защиту. Куски металла крошили древесину, и гибель снайпера была лишь вопросом времени.
«Это новобранец думает: „Такого со мной не может случиться“. Солдат, побывавший под огнём, считает иначе: „Это может со мной произойти, потому надо быть осторожнее“. Тот, кто неоднократно видел смерть своих товарищей, осознаёт: „Это должно со мной случиться. Но не случится, если только меня здесь не будет“», ― так описывает этот момент Павличенко. Повесив винтовку на сук, чтобы не разбить оптику, она спрыгнула с дерева, имитируя собственную смерть. До земли было метра три, и, упав на чьё-то надгробие, она так ушиблась, что не могла двигаться, так что в блиндаж её доставили солдаты.
Через два часа после описываемых событий началась наступательная операция, ещё через пару часов фашистов выбили из села, а Павличенко всё лежала в блиндаже, держась за больной бок, и думала, что финский опыт ― это, конечно, хорошо, но надо и своей головой соображать. Больше ни на какие деревья она не лазила, не считая случая, когда журналисты упросили её попозировать на яблоне. От их писанины о её подвигах она сначала рассердилась, а потом махнула рукой. Всё равно рассказывать, как на самом деле работает снайпер, было запрещено. А как вести пропаганду ― им виднее.
Подруга первой леди
Вскоре Людмилу включили в делегацию для участия во Всемирной студенческой ассамблее в Вашингтоне. Сама новость показалась ей бредом: идёт война, а американцы, вместо того чтобы открывать второй фронт, устраивают себе какое-то идиотское увеселение. Да ещё и хотят, чтобы Павличенко, бросив всё, их развлекала. Однако после политического инструктажа, который провёл глава Коминтерна Георгий Димитров, а потом и сам Сталин, всё встало на места. Нужно рассказывать правду о войне, нужен второй фронт, будут провокации. Это было понятно и привычно ― борьба такая же, как на фронте, только в другой форме.
Напоследок Сталин спросил, есть ли просьбы. Павличенко сказала, что ей нужен учебник английского и словарь, и он дал ей книги из своей библиотеки (она вернула их ему по возвращении). А ещё ей выдали загранпаспорт, где в графе «семейное положение» было написано «не замужем». Для американцев она стала «miss Pavlichenko», и именно так называется посвящённая ей песня Вуди Гатри.
В США Павличенко научилась ценить советских журналистов, потому что на первой же пресс-конференции у неё спросили, принимала ли она на фронте горячую ванну и какого цвета на ней бельё. Газеты обсуждали, как на ней сидит гимнастёрка, могут ли женщины служить в войсках и что она ела на завтрак. Некоторые жалели немецких солдат, которых убивает этот беспощадный монстр. Западная пресса придумала ей прозвище «Леди Смерть».
Для себя Людмила определила, что журналисты ― это препятствие, стоящее между тем, что она должна сообщить, и американскими трудящимися. И значит, надо придумать, как нейтрализовать эту помеху и выполнить наказ Верховного главнокомандующего. За словом она и так никогда в карман не лезла, и постепенно стала облекать свою речь в слова, от которых уже невозможно было отвлечь вопросами о нижнем белье.
Так, на митинге в Чикаго она произнесла речь, которая почти в точности воспроизведена в фильме «Битва за Севастополь»: «Джентльмены! Мне 25 лет. На фронте я уже успела уничтожить 309 фашистских солдат и офицеров. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?»
Поездка, которая должна была уложиться в месяц, была продлена почти на полгода. В поездке Людмилу Павличенко сопровождала по собственной инициативе первая леди США Элеонора Рузвельт. Несмотря на разницу в возрасте, идеологии и социальном положении, женщины подружились. И это, пожалуй, один из самых странных в истории примеров симпатии между людьми.
А вот на фронт Павличенко больше уже не попала. Когда она обратилась с этой просьбой к Сталину, он возразил, что тут «простая арифметика». Даже если она убьёт ещё 100 фашистов, это будет в 10 раз меньше, чем если она обучит 100 снайперов, которые убьют по 10 фашистов. Так что преподавание важнее. Людмиле пришлось согласиться. Она сама видела, как меняется ситуация с кадрами. С 1941 по 1944 год в СССР было обучено более 400 тысяч снайперов.
Дальнейшая жизнь Павличенко была мирной, чему её семья была только рада. Она скончалась 27 октября 1974 года в возрасте 58 лет.
Хотите узнать больше о героях былых времен?
Предлагаем вашему вниманию Топ-10 погибших советских и российских фотографов.
Также вас может заинтересовать статья о подвиге Петра Карелина, материал о настоящем супергерое своего времени - Сергее Мацапуре, а также история легендарного Михаила Грешилова.