"Знание" (санскр. jñāna., англ. knowledge, гр. gnosis) в индийском умозрении есть особая и весьма сложная для описании категория. Мне кажется, что она не предполагает ни качества (напр., оппозиции "правильное знание – неправильное знание"), ни указания на характер процесса (напр., "индуктивное знание – дедуктивное знание"), ни указания на этап временного процесса (напр., "знание как познавание – знание как результат"), ни указания способа достижения (напр., "рационалистическое знание – интуитивное знание"). В индийской культуре знание абсолютно безразлично к деятельности субъекта, которому оно приписывается.
В джняне проявляется тенденция к сведению одного данного объекта к субъекту, являющаяся частным случаем общей тенденции индийского умозрения, приписывать субъекту такое состояние, при котором снимается как оппозиция "объект А – объект В (не являющийся А)", так и общая, генеральная для европейского умозрения оппозиция "объект-субъект».
Понятие знака есть в индийском умозрении понятие, с одной стороны – чисто метафизическое (а не гносеологическое, не эпистемологическое), то есть решительно исключающее возможность каких бы то ни было указаний на объективные обстоятельства, условия или события. С другой же стороны, знак здесь есть понятие чисто психологическое в том смысле, что при конкретизации этого понятия возможно указывать на субъекта, производящего знак, на субъекта, получающего его, и на субъекта, квалифицирующего его как "третье лицо».
В индийских текстах слово "знак" находит себе более или менее точное соответствие в санскритских словах lakshana, nimitta, samjnā и, особенно, в палийском термине añña (санскр. ājñā) буквально означающем "знак высшего психического состояния". Большой интерес представляет семантико-этимологическое единство в санскрите и пали (как и в русском) понятий "знак" и "знание".
При рассмотрении древних индийских текстов в качестве наиболее существенного понятия (как "предмета рассмотрения") вводится категория состояния, то есть психического состояния, которое полагается наизначительнейшим фактором не только в отношении к личности, но и в отношении ко вселенной, воспринимаемой личностью.
И, наконец, вводится категория "ситуации", как того, что может быть истолковано в смысле состояния, как знак состояния.
Процесс взаимодействия состояния, ситуации и знания в древнеиндийском умозрении схематически можно представить себе так:
- личности приписывается некоторое исходное состояние (англ. starting state) А1;
- в результате этого состояния возникает внешняя (или внутренняя) ситуация B1;
- происходит знание C1 ситуации B1, как происходящей от состояния A1, знание являющееся знаком C того, что личность переходит в состояние A2 (или уже находится в нем).
В состоянии A2 все ситуации типа B1 для личности уже не значимы, а значимы ситуации типа B2 и тогда весь процесс взаимодействия может вновь повториться в том же порядке, то есть
A2 → B2 → C2 → A3 ← и т.д.
Такова, на мой взгляд, элементарная схема всякой йоги, понимаемой в самом широком смысле этого слова, но применительно лишь к онтогенезу, то есть к одному человеку (или вообще живому существу), как находящемуся в данном рождении и в пределах данного уровня состояний А.
Пример Бхагават-гиты
В преддверии великого сражения между ратями двух враждующих родственных кланов – Кауравов и Пандавов, военачальник Пандавов Арджуна выезжает на поле брани Курукшетру на своей колеснице, ведóмой богом Кришной. Кришна останавливает колесницу меж двух ратей. Вот-вот должна начаться страшная битва. Арджуна уже стар. Всю свою жизнь он провел в боевых схватках и любовных утехах. Он воин и любовник по своему складу и воин (кшатрий) по своему наследственному статусу (то есть по варне, касте).
Но увидев в рядах врагов своих родичей, сверстников и бывших друзей, Арджуна почувствовал, что не хочет их убивать, испугался последствий греха убийства ближних, преисполнился жалостью к ним и опасениями за само существование того народа, среди которого родился и жил.
Так перед сражением, которое должно было стать последним в его воинской жизни, Арджуну одолела глубокая скорбь, он предался отчаянию и сказал Кришне, что не будет сражаться.
Кришна отвечал ему, что он должен сражаться. Одолеваемый сомнением, Арджуна стал просить Кришну объяснить ему, в чем же его долг. И Кришна объяснил Арджуне, как надо думать о себе и других людях, чтобы сражаться, и вообще жить, а затем изложил ему основы йоги как практической стороны такого понимания.
Ситуация Арджуны описана в других частях Махабхараты и формально не отличается от ситуации B0 других воинов, упомянутых среди участников сражения, поскольку ее тривиальное осознание (C0) оставляло и Арджуну и других воинов на их прежнем уровне психических состояний A0.
Состояние A1 Арджуны можно рассматривать как обычное волнение, напряжение перед боем. Новое, нетривиальное осознание им обычной ситуации B1 можно рассматривать в качестве знака каких-то возмущений, потрясших, изменивших его ментальный стереотип (manas), и перенесших его почти мгновенно в типично пограничное состояние. Пограничное потому, что оно стоит междурядом тривиальных состояний A и тем высшим состоянием A3 Арджуны, которое последует за сообщением ему Кришной высшего йогического знания. Иначе говоря, A0 → A1 → A2 Арджуны уже есть йога в объективном ее аспекте (об этом может свидетельствовать и данное средневековым комментатором название первой главы – "Йога отчаяния Арджуны"), в то время как йога, излагаемая Кришной Арджуне, есть субъективная йога (поскольку она осознавалась и называлась как таковая и говорящим, и внемлющим). Знание, сообщенное Арджуной Кришне амбивалентно. Оно дает возможность Арджуне, находящемуся уже в ином (A2) состоянии, быть эффективным и в прежних ситуациях (B1, B2, B3 …B) и оно является знаком того состояния A3, которое уже живет в Арджуне, то есть йогического состояния, в каковом Арджуна и закончит свое земное состояние.
Александр Пятигорский, философ, индолог