стречались как-то дурак и далеко не дурак, ну, делать нечего, решили беседу вести. Один, чтобы удостовериться в своем уме, а другой просто любил говорить, много и ни о чем. В ходе беседы перед читателем предстает возможность самому установить собственно кто есть, кто.
- Здорова, брат. Что расскажешь?
- Да, и Вам, и Вам. А что тут рассказывать. Жизнь, она штука сложная, поймать её надо.
- Как же это ее поймать, если не подчиняется она человеку?
- Ну, как из глухой деревни, ей богу. Ещё скажите на милость, что пьянство – это грех.
- Да кто его разберет. Что хорошо, что плохо. Вы ещё скажите, что в Ленина не верите!
- А чего в него верить то. Пущай лежит себе, да думает.
- Да как же это он думать будет, коли мертв?
Персонаж поджал губы, изобразил тугой мыслительный процесс и, продемонстрировав на лице внезапное просветление, встрепенулся.
- Так не надо ему думать, за него уже думают! Партия за него подумала!
- Интересно вы говорите, и мыслите тоже, интересно. На всё то у вас своё мнение!
- А как же без мнения? Так заживо и сожрут!
- Извините, но кто же это Вас сожрет?!
- Жена первая и сожрет! А вы женаты пади?
- Не сложилось, ушла она от меня. Пью много, говорит...
- Так это ж разве беда? Там и непонятно, что бабе нужно. Вот пью – не трогает, а не пью как пристанет, то это сделай, то сделай! Я ведь работаю ещё!
- Я тоже, работал… Да сказали деятельность у меня какая-то антисоветская! Сижу без работы, пью и вроде как живу, а вроде уже и нет…
- Деятельность должна быть порядочной и помогать идейному возвышению советского народа, а коли не так, то прекращать её надо, да на завод. Труд он знаете ли облагораживает.
- Да уж, облагородил! Нерабочие врут и лгут, чтобы рабочим верилось, а партии спокойно было…Какой же мне завод, здоровье у меня подорвано, а тяжелый физический труд запрещён..
- Это не так страшно! У партии на всех место найдется, все сгодятся!
- Что значит сгодятся? Я ж Вам не второй сорт человечества! Я – писатель…!
- Хм, писатель, опасные люди, опасные, а главное ненадежные, сорвется и давай пить…
- Да Вы же и сами пьёте!
Немного осев, персонаж задумался и одновременно почернел, то ли от досады, то ли от горькой правды, которую он хоть и считал нормой, но немного стыдился. Всё-таки жена, дети, пятый десяток! А также по- мальчишечьи прятался по гаражам с людьми, поддерживающими его жизненные устои в плане выпивки, то есть алкоголиками. Только в последнее время то один пропал, другой за ум внезапно взялся, а третий и вовсе помер, сердце не выдержало. Говорят, что партия начала принимать меры в отношении людей, отягощающих государственное спокойствие, то есть алкоголиков. А он то и при партии, и порядочный, и авторитет вроде, так сказать, на месте. Хотя, по правде говоря, все то знали, что списывать его потихоньку надо, пока не опозорил Великого Ленина. На ум никто уже и не оставлял надежды, семья не останавливала, а алкоголизм процветал.
Отвлеклись.
Затянувшаяся пауза уже начала подавать некое напряжение, и оскорбленный персонаж начал наполняться неприязнью то ли к себе, то ли к собеседнику.
- У меня знаете ли, работа тяжелая, нервная. Мне расслабляться не только можно, но и нужно. Не слова, знаете ли, туда-сюда переставляю и пакости пишу, дело у меня государственной важности!
- Ну да, партия Вам оплатит. Сейчас и дворник занимается делом государственной важности. Все что-то делают для будущего, не оставляя себя в этом уходящем настоящем… Пакости я и не писал. Были у меня философские очерки, а все редакции города сказали, что печатать не будем, не разрешено.
- И правильно! Людям только голову забивать! Настоящее, товарищ, дело уходящее, вот при коммунизме заживем, а сейчас партии помогать надо или заставят помогать, вы бы отложили чепуху эту.
-Эта не чепуха, а часть жизни. Я пью, думаю, думаю, пью. А что мне остается, коли меня не слышат?
- На дно Вас тянет… Работу бы приличную, да бабу.
- Вот у вас это есть, Вы счастливы?
- Счастье? А что оно такое? О нём не думать надо, а чувствовать! Я вроде как партии помогаю, на столе еда есть, семья есть, опохмелиться есть с кем… А что нужно то?
- Может и не нужно, может оно само…
- Работать надо, работать…
У партийного случился позже инсульт. Спасли. Но в работе не восстановили, от испуга он и пить бросил, начал рыбачить, однако без водки. Вспоминал частенько того причудливого собеседника и даже пытался размышлять о его судьбе.
А что с причудливым персонажем? Тот первый после разговора пожаловался куда надо, и второго определили насильно на завод. Работенка не пыльная, но и не виртуозная. Через два месяца повесился. В записке сказал, что не выдержал этого режима, тотального и бессмысленного. Очерки быстро скрыли, как и его отрывочное существование.
А первому вскоре дали героя труда. Социалистического и невзрачного.