Три желания

Калеб очень любил путешествовать. Не откуда-то куда-то по какой-то причине, а просто путешествовать, не имея направления и цели. Задержку на одном месте больше чем на две недели он считал невероятно затянутой. А задержаться где-то на месяц он мог только по непреодолимым обстоятельствам вроде болезни, стихийных бедствий. Поэтому как только он научился более-менее выполнять работы, за которые ему могли если не заплатить, то хотя бы накормить и пустить на ночлег — он ушёл из дома. За прошедшие 15 лет он исходил все обитаемые земли, и часть не обитаемых. Повидал множество стран, городов, людей. Побывал в таких местах, о которых рассказывают лишь легенды, но всё ему было мало. И вот, в очередной раз собираясь в путь, он вышел за околицу деревни, в которой провёл последние три дня, подбросил монетку, чтобы выбрать одну из двух дорог, и бодро зашагал вперёд. Больше чем путешествовать он любил лишь истории и легенды. Поэтому останавливаясь где-то на ночлег, старался попасть в дом какого-нибудь старика, или старушки. Кто, кроме них, знает такое множество старых историй, и не прочь поговорить перед сном. Калеб каждый раз просил рассказать что-нибудь интересное, а потом, затаив дыхание, внимательно вслушивался в повествование. Часто истории повторялись, но он не унывал, ведь они не повторялись в точности. Какие-то детали убирались, какие-то добавлялись, и из этого складывалась цельная картина того, что было в действительности. В своих путешествиях он уже побывал на местах легендарных сражений, в заброшенных городах, некогда бывших великими, находил старинное оружие, посуду. Кое что ему даже удавалось продать. Но он не терял надежды найти главное сокровище своей жизни. Часто он слышал легенду о джине из бутылки, который исполняет три желания нашедшего его. Легенды о нём были очень разные, отличались места, люди, время. Сходились они лишь в одном — описание той самой бутылки. Это была бутыль вина, очень старая, давно уже без этикетки, но с гравировкой южного цветка, и трёх символов на донышке. Было совершенно не понятно где её искать, но Калеб не терял надежды. Бывая в крупных городах, он каждый раз заходил в винные лавки и спрашивал торговцев о такой бутылке. Так же он заходил и к антикварам, подозревая, что эту бутылку могли и в коллекцию забрать, но всё было тщетно. Так, идя по дороге, Калеб размышлял о дальнейших поисках. Самые поздние легенды относились к этой местности, и рассказывали о временах трёхсотлетней давности. Будто-бы один барон привёз из южных стран богатый трофей, среди которого было много разного вина. Часть было выпито в дороге, часть продана или подарена друзьям, но одну бутылку барон не открыл, а держал у себя в кабинете и никому не показывал. Лишь однажды, перебрав вина в компании лучшего друга, он рассказал об этой бутылке, и даже показал. Описание полностью сходилось с другими легендами. Но что стало с этим бароном потом — никто не знает, никаких упоминаний. За размышлениями Калеб не заметил как начался дождь. Сначала мелкий, неприметный, потом всё сильнее, и сильнее. Когда уже начался ливень юноша решил забраться глубже в лес, где деревья по-гуще, переждать. Отойдя от дороги шагов на двести, выбрал ель, с самыми развесистыми лапами, и забрался под неё. Усевшись, решил обдумать дальнейшее путешествие, но что-то впилось ему в ногу. Покопавшись в опавшей хвое, он вытащил старую, почти сгнившую деревяшку. Внимательно её изучив, рассмотрел на ней вырезанный рисунок головы вепря и надпись, которая гласила, что здесь проходит граница баронства Вильдшвайн. Калеб чуть не подпрыгнул от радости, да ветки помешали. Это было то самое баронство из легенды. Забыв про дождь, Калеб вылез из под еловых ветвей и понёсся вглубь лесы, высматривая малейшие признаки строений. Бежать пришлось долго, лес и дождь не добавляли ни скорости, ни ясности видения. Несколько раз юноша радостно срывался в направлении, как ему казалось, каменных построек, но те оказывались пнями, поваленными деревьями, просто зарослями кустов. Сколько раз он поскальзывался, цеплялся за ветки и кусты, Калеб даже не считал. Наконец его упорство было вознаграждено, оббежав очередное дерево он споткнулся о камни, да не просто камни, а вросшие в землю валуны, явно принесённые сюда человеком. Дождь почти закончился, и Калеб смог спокойно оглядеться. Вокруг него в беспорядке, как-будто разбросанные ветром, валялись камни. Но что это должен быть за ветер, чтобы раскидать такие валуны, явно составлявшие когда-то крепостную стену. Примерно определив центр, юноша двинулся в ту сторону. Через какое-то время он наткнулся на нижний край стены, очерчивающий фундамент замка. Сам замок, будто взорвавшись изнутри, обломками лежал на обширной территории вокруг, внутри же было чисто. Почти не надеясь что-нибудь найти после таких разрушений, Калеб всё же продолжил поиски. Обходя внутренние помещения бывшего замка он увидел холм правильных очертаний. Ровной, прямоугольной формы, он возвышался на ровной поверхности. Надежда вспыхнула в Калебе с новой силой. И он, выхватив нож, принялся яростно раскапывать землю. Труды были вознаграждены. Под толстым слоем земли был сундук, сделанный из морёного дуба, что позволило ему сохраниться столь долгое время, в отличие от оковки и замка, что было только на руку Калебу, не пришлось взламывать. Открыв крышку, он уставился на содержимое, а его было не много, лишь одна бутылка, на стенке которой был выгравирован южный цветок, а на донышке — три символа. Дрожащими от волнения и предвкушения руками, юноша достал бутылку и стал разглядывать её на просвет. Внутри колыхалось что-то мутное, почти желеобразное. Подробнее рассмотреть не удавалось. Тогда Калеб снова взялся за нож и принялся выковыривать пробку. Та поддавалась с трудом, но он был упрямее. Наконец-то, с лёгким хлопком, пробка вылетела из бутылки, и из горлышка повалил густой, иссиня-чёрный дым. Облако дыма разрослось до размеров небольшого дома, после чего начало уплотняться, и сжималось до тех пор, пока не превратилось в человека, одетого в шаровары, безрукавку и тюбетейку. Был он бос, смугл и лыс. Почти обычный человек, Калеб много таких повидал в путешествиях по южным странам, если бы не глаза. Они были абсолютно чёрными, как безлунная ночь, но изредка вспыхивали алым пламенем, как при извержении вулкана. Калеб от радости завопил и начал приплясывать, человек же, скрестив руки на груди молча стоял и ждал. Напрыгавшись, юноша заговорил: - Наконец-то! Я тебя нашёл! Ты не представляешь как долго я тебя искал, сколько обошёл, сколько испытал. Но теперь мои поиски завершены! - Я рад за тебя, - ответил человек. - Ты тот самый джинн, что исполняет желания? - Да, я джинн, и желания я исполняю. - Вот моё первое желание! Хочу знать правду о твоём появлении, предназначении и первом владельце! - Что ж, слушай… Много веков назад, в одной южной стране, жил великий царь. Был он мудрым правителем, великим воином и могущественным волшебником. Но, кроме этого, он был очень добрым и мягкосердечным человеком. Очень ему не нравилась традиция смертной казни, особенно публичной. Однажды он её и отменил своим высочайшим указом, объяснив недовольным, что каждый человек должен иметь шанс исправиться. Но поскольку он был мудрым правителем, то понимал, что некоторых подданных (предателей, заговорщиков) всё же придётся убивать, но решил делать это тайно, чтобы его никто не заподозрил. Царь призвал могущественные силы и запечатал их, поставив им лишь одну цель: при освобождении из заточения убить освободившего, всех его родных и домашних, а так же разрушить тот дом, в котором это происходило, после чего вернуться обратно. С тех пор, если кто-то обвинялся в преступлениях против царя — получал прекрасный подарок, открыв который, приводил приговор в исполнение. В те времена происшествия такого рода расследовал лично царь, поэтому придя на место казни он спокойно забирал подарок, рассказывал какую-нибудь байку о неосторожном колдовстве и возвращался во дворец. - А при чём тут ты, и исполнение желаний, - спросил Калеб? - Царь всё же был добрым и мягкосердечным. Поэтому, чтобы как-то облегчить участь приговорённых, обязал силу исполнять предсмертное желание жертвы. И вот, я перед тобой, и твоё желание я исполнил!