2
У нас, благодарение Богу, нет больной гордости, выражающейся в презрении к людям, в высокомерии, надменности и спеси, которые являются следствием полной или частичной слепоты гордящегося человека. Мы отчётливо видим себя и своё место в Боге, и если мы выше кого-то по возрасту, то не для того, чтобы надмеваться над ним, а для того, чтобы помочь ему возвыситься или опуститься до его истинного положения.
Однако, окружающая нас мирская обстановка, отношение мирских людей к нам постоянно говорят о том, что мы — никто в этом мире. Ведь все наши силы направлены на заботу о душе человека, до которой миру нет совершенно никакого дела. И получается, что если душа для мира ничего не значит, то и заботящийся о душе так же не значит ничего.
И вот когда душа наша слышит, что она — никто в этом мире, ей, порой, кажется, что она — никто и в Боге, ибо Бог вынуждает нас пребывать в мире и признавать его, а не бежать и отрицать его, поддерживать отношения с мирскими людьми, а не игнорировать их, жалеть их, а не презирать или ненавидеть, вся наша жизнь подчинена их спасению и потому душа наша постоянно чувствует себя приносимой в жертву, ибо мы не можем с радостью любить и жалеть тех, кто не любит и не жалеет Отца, сохранять спокойствие рядом с теми, кому безразличен Его Покой. И вот, чтобы душа наша не пала духом, не отчаялась вконец, её нужно хотя бы изредка поддерживать сознанием и памятью о том, чтó она перенесла и переносит ради Господа, ради исполнения Его Воли, ради любви и жалости к Нему, а значит ради Вечного Блага людей.
Таким образом, гордости у нас должно быть больше, чем у всех людей на Земле, потому что делаем мы то, что нужнее всего — мы храним и поддерживаем чистоту Отношений с Богом, без Которого всё обречено на гибель, в то время как они считают нас вообще ничего не делающими. Они делают временное; мы делаем вечное, но они не видят вечного, не признают его существующим, и потому в их глазах и мы оказываемся несуществующими. Они не знают, чтó мы делаем, и потому в своих глазах они кто-то, а мы в их глазах — никто. По этой причине нам необходимо глубокое собственное сознание своего несоизмеримого превосходства, но не над ними, а над их ограниченностью, разумением и чувствованием вечного, иначе мы не сможем исполнять свои тяжелейшие обязанности. Это необходимо не ради пустого и суетного возвышения над людьми, а ради возможности полноценного служения им.
Таким образом, здоровая гордость (чувство собственного истинного достоинства и сознание своего действительного превосходства над другими) оказывается средством выживания во враждебной обстановке, в которой нас не признаёт никто. Следовательно, чем более мы уничижены в этом мире, тем бо́льшим должно быть в нас чувство собственного истинного достоинства и сознание действительного превосходства. Об этом и сказано: «Дорога́ в очах Господних смерть Святых Его», — то есть смерть Святых дороже смерти прочих, и если дорога́ смерть, значит дорога́ и жизнь. Однако, сказано также: «Бог-Отец не делает никакого различия между Своими детьми, которые Ему все одинаково дóроги». — То есть сказано и то и это. Гдé же правда ? Правда и в том и в этом. Все дети одинаково дороги, но тем детям, на которых возложены более тяжёлые обязанности, внушается чувство особой исключительности, несоизмеримого превосходства и безусловной ценности, а это чувство, в свою очередь, подвергает их опасности падения в пропасть больной гордости, если они начинают воспринимать его не для служения благу всех, а для собственной удовлетворённости.
Мы гордимся собой, потому что умеем служить людям, помня, что это наше умение есть не что иное, как отданность в Волю Отца и Её беспрепятственное действование в нас. Таким образом, мы гордимся Богом в себе, а не собой в Боге.
Мы гордимся собой, потому что можем служить одному как всем, потому что для нас один ценен так же, как все, и мы гордимся тем, что являемся орудием Божественного Отношения ко всем как к одному и к одному как ко всем. Этим невозможно не гордиться в том мире, в котором силой, авторитетом, ценностью является большинство, из которого можно извлекать корысть и тщеславие, а не истина, которая ценит каждого, но ввергает нас в одиночество и безвестность.
Наша гордость есть здоровое, светлое чувство удовлетворения своим чистым бытием и его смысловой наполненностью, своей есмьностью и её оправданностью, благодаря которым Бог может проникнуть через нас в мир другой души в слове, в мысли, в чувстве и в деянии.
Чéм гордиться человеку, в котором всё преграждает путь Богу к другому человеку ?
Мы гордимся, что в своё время отдали жизнь для того, чтобы приготовить в себе пути Господу к сердцам других людей; но нам больно за тех, кто этого не сделал и не делает.
Наша гордость собой не самозабвенна, не самоупоительна, она с глубокой скорбью и постоянной мукой помнит о тех, кому гордиться нечем.
Наша гордость есть чисто профессиональная гордость, которая есть у многих людей, отдавших свои тела́, умы, сердца и души делу своей жизни, то есть Богу, Который, благодаря этой отданности может благотворить через них другим людям, ибо все мы должны служить в Руках Господа вечному благу друг друга.
Мы чувствуем, что очень дóроги и важны́ Богу, но эта наша драгоценность и важность для Него выражается в беспощадном использовании нас для блага всех. Кому больше дано, с того больше и берётся. Иосифу было дано очень много, но с него и взяли всё для блага всей Семьи, для спасения Божественного Рода.
Бог, если мы слушаемся Его чутко и тонко, всегда ведёт нас таким путём, на котором нам не грозит больная гордость, на котором удовлетворение собой уравновешивается такими страданиями от неудовлетворённости другими, что ни о какой гордыне и мысли быть не может. Иосиф был очень до́рог и важен Богу, потому что до́рог и важен Ему был весь Божественный Род, который был спасён Им через труды, жертвы, пот, слёзы и кровь Иосифа. Мы дóроги и важны́ по той же причине. И потому все наши заботы направлены не на то, чтобы прославиться между простодушными глупцами и ярыми безбожниками, не могущими ни видеть, ни понимать предмета нашей гордости, а на то, чтобы послужить спасению нашего Рода, от нравственной чистоты которого зависит благо всего Мироздания.
Пророки дóроги и важны́ потому, что ими Бог спасает всех, потому что, в конце концов, для Него все одинаково дóроги.
Мы знаем, что болезненная гордость как явление душевной жизни есть порождение временнóго мира, в котором человек вынужден постоянно бороться за своё телесное, духовное и нравственное выживание. Гордость является одним из средств в этой борьбе. Но мы также знаем и то, что тот, кто старается заиметь слишком много средств, гибнет так же, как и тот, кто вообще не имеет средств. Таким образом, плохá не гордость, а чрезмерная, преувеличенная, больная гордость, или полное её отсутствие.
Болезненная гордость как явление душевной жизни выражается или жестоким подавлением других или глубокой, ядовитой обидой на других; устранением других ради себя или устранением себя из-за других.
Больная гордость, в зависимости от характера человека, оставляет его если не во внешнем, то в глубоком внутреннем одиночестве, где он отделён от всех. Эта отделённость равна несуществованию, ибо мы существуем постольку, поскольку, во-1-х, кто-нибудь знает о нашем существовании, а во-2-х, знает о нас что-то истинное. Гордец желает, чтобы люди знали о его существовании, но он не желает, чтобы они знали о нём что-то истинное, и сам не желает знать кого бы то ни было поистине, ибо всякие истинные отношения с другими выявляют его недостатки и обнаруживают чужие достоинства, с чем он никак не может и не хочет мириться. Это несмирение проявляется у него или в злобе, или в унынии, или в желании убить других, или в попытках убить себя.
Во временно́м мире болезненная гордость неизбежна как орудие выживания среди враждебного или инородного окружения. С помощью этого орудия человеку дают возможность вырасти, окрепнуть, стать на ноги в надежде на то, что потóм он отбросит орудие и приступит к спокойному исполнению своих обязанностей. Но у многих людей это орудие становится частью их существа, начинает нравится им, доставлять удовольствие, а значит не видится чем-то опасным, а значит постепенно перерастает их, подчиняет, делает своим придатком и, в конце концов, заслоняет от них их обязанности, а если и даёт возможность их исполнять, то всегда с ошибками, искажениями, опасностями и червоточинами.
В Вечном Мире отсутствует необходимость борьбы с кем-либо, а значит и исключена возможность возникновения болезненной гордости. Но войти в Вечный Мир, не избавившись от уродств и привычек мира временного́, невозможно.
Земная жизнь и дана для того, чтобы приготовиться для жизни в Мире Вечном, а это значит, что мы должны всеми силами избавляться от остатков болезненной гордости.
Больша́я му́ка заключается в том, что для того, чтобы достичь положения там, где мы ещё не имеем положения, нам нужно претерпеть достаточно долгий период ничтожества, никтожества, очень долго чувствовать и сознавать себя пустым местом. Это очень тяжело для любого человека, но это необходимо для испытания подлинности его стремлений. В детском возрасте, не представляя из себя ещё ничего, дети уже величаются друг над другом, страшась хотя бы на мгновение остаться или показаться окружающим никем и ничем. Многих этот страх не покидает потóм всю жизнь, и одни лишь более умело, чем другие, скрывают его. И если при вступлении в этот мир человек претерпевает этот период невольно, то при желании вступить в Мир Божественных Отношений он должен претерпеть этот период сознательно и добровольно.