Однажды к нашей помойке подъехала большая белая машина. Аккуратно тормознула у железных контейнеров. Открылась дверца багажника. Автовладелец, пузатый дядя в футболке, сосредоточенно и деловито вытащил из багажника знакомые синие тома с золотом на переплете.
Текст: Павел Васильев, коллажи Олега Бородина
Ленин! Собрание сочинений в 55 томах. В последний раз сверкнув на солнце, корешки полетели в мусор...
Я курил у подъезда.
Проходивший мимо сосед высказался не без иронии: "Зря. А вдруг все вернется? Спешит дядя".
Операция по выбросу Владимира Ильича заняла не более десяти минут. Дядя сел за руль и уехал. Мы с соседом продолжили обсуждать шансы "Локомотива" на чемпионство.
— Вот, сейчас мы своими глазами наблюдали частный случай перестройки, — сменил я тему.
— Да брось ты! Жене евонной некуда тряпки девать! — не согласился сосед. — А тут Ленин стоит... Пылится! Вот и попал под горячую руку... А мужик едет сейчас на работу, под ложечкой у него сосет, неправильный шаг потому что сделал...
Я вспомнил об этом событии, когда дочь попросила ликвидировать из ее комнаты книжную полку. На этой полке стояли синие, красные, серые, черные, зеленые тома. Некогда переплетенные из разных журналов — книги. Мы их так и называли — "переплетенки".
Собирал я их долго, лет десять, наверное, в основном в перестроечную эпоху. Выдергивал из толстых журналов то, что казалось мне интересным. Тщательно подбирал по размеру и темам. Что-то из "Иностранной литературы", что-то из "Дружбы народов". Что-то из "Юности". Что-то из "Нашего современника", а что-то из "Нового мира". Что-то из питерских журналов — "Авроры", "Невы", "Звезды". "Знамя", "Москва", "Октябрь" — все издания казались тогда необычными, свежими. Всюду встречалось что-то такое, что невозможно было представить напечатанным еще вчера.
Потом скопившиеся многолистные пачки я отвозил в переплетную мастерскую — в Кузьминки, например. Или в Щукино. Там за небольшую плату в два-три рубля мои журнальные странички получали аккуратные обложки, согласно имеющемуся в наличии цвету коленкора.
Потом я усаживал жену за изготовление содержания. Жена нумеровала каждую страничку сборника. И затем выписывала заголовочки каждой вещи и номера страниц на отдельный листок. А потом вклеивала этот листок в начало книги. У нее выходило красиво, ровненько. В итоге у нас получался солидный том в крепкой новой обложке. Оглавление могло быть, к примеру, таким:
Сол Беллоу. "Лови момент", страницы 1–26
Варлам Шаламов. "Колымские рассказы", 27–43
Александр Авдеенко. "Отлучение", 44–77, 90–118
Борис Слуцкий. "Стихи", 77–89
Рой Медведев. "О Сталине и сталинизме", 120–311.
Внизу ставился год сборника — 1994 г.
А если жена отказывалась, ссылалась на недосуг, то оглавление изготавливал я, конечно же, в упрощенном варианте. Вот, к примеру, из журнала "Смена", малый формат:
Сергей Устинов. "Кто не спрятался"
Николай Леонов. "Коррупция"
Николай Рубцов. "Стихи"
Владимир Высоцкий. "Стихи"
Александр Керенский. "Из воспоминаний"
Себастьен Жапризо. "Бег зайца через поля"
1989 г.
Как видите, нумеровать странички томика я ленился.
Впрочем, иногда нумеровать не приходилось. Фолиант "Память" Владимира Чивилихина единолично занял три тома!
Чего только не было в переплетенках... Детективы, беллетристика, переводы, стихи, интервью, проза, поэзия, мемуары... Одной публицистики я набрал на два тома.
Жаль было выбрасывать такое богатство. Но я себя убедил.
Во-первых, многое из переплетенного оказалось спустя годы таким мелким, пошлым, притянутым за уши, политически нужным кому-то именно в середине восьмидесятых...
Во-вторых, изменились вкусы. То, что казалось интересным в молодости, какой-нибудь Грэм Грин и его латиноамериканские или азиатские страсти, ныне не волновало абсолютно.
В-третьих, то, что я читал и перечитывал, теперь имелось в книжном шкафу в виде обычных книг, а то и собраний сочинений. Ну есть, как не помнить, вот в этой зеленой переплетенке роман Жоржа Сименона о комиссаре Мегрэ... Но теперь-то целую полку шкафа занимает красивая розовая серия "Весь Мегрэ", причем романы там изданы по годам написания, с первого, самого раннего, до последнего.
Ну и в-четвертых... Я и позабыл, как мелко печатались наши любимые журналы... Шрифт — меньше не бывает. Я и в очках-то теперь едва разбираю... Видимо, дочь права: всему свое время. Надо сдавать...
Переплетенки заняли две огромные сумки. Я взял их и взвесил для истории. 16 килограммов живого книжного веса.
За ними десяток лет собираний, ожиданий, переживаний, движений по городу, какие-то чувства, радости, открытия...
А теперь я несу их в районную библиотеку.
На открытый доступ.
От читателя к читателю.
Буккроссинг, современным языком, если не путаю...
Короче говоря, стоят стеллажи у входа. Они заняты книгами, которые каждый может забрать себе. Или может принести и поставить что-то свое. Мне кажется, это самые интересные полки в библиотеке. Они напоминают книжный развал у букинистов. Только платить не нужно.
Люди сдают в районную библиотеку все, что угодно.
Но потому, как быстро меняется ассортимент, можно сказать, что и берут люди все, что угодно.
Ну кому вроде бы нужен огромный телефонный справочник Москвы за 1987 год? 600 с чем-то страниц... А ведь и он исчез с полок! И довольно быстро. Никакому социологу не просчитать интересы наших читателей...
Однажды я выписал себе книжки, свободно стоящие на стеллажах. Вот какой вышел список.
"Основы маркетинга"
"26 уроков английского языка"
"Как самому починить телевизор" (год издания 1968-й)
"Анализ финансовой отчетности"
"Мировой рынок: анализ прогнозирования"
"Малое предпринимательство"
"Комментарии к Уголовному кодексу"
"Гражданство и регистрация"
"Менеджмент"
"Как самому починить электробытовые приборы" (1967 г.)
"Радикулит. Способы домашнего лечения"
Когда эти книжки исчезли, не удивился, все они, что называется, актуальны. Прогнозировать, анализировать, учить английский — теперь в моде. Правда, не очень ясно, зачем кому-то чинить телевизор, сделанный в СССР? Хотя... Может, это хобби.
В другой раз я отметил на стеллаже иные книженции:
"Мужем избитая (исповедь жены олигарха)"
"Дневник стервы". Том 1
"Стерва худеет". Том 2
"Очаровательный кишечник"
"Я и мой имидж (руководство для женщин: от серой мышки до шикарной дамы)"
Уже через неделю ни одной из этих книг не было и в помине! Видимо, это бестселлеры, которые кто-то прочел, сделал нужные выводы и дал почитать боевым подругам. А заголовок "Очаровательный кишечник"? Трудно не ухватить такую полезную книжку.
Вы думаете, залежался на свободном доступе кем-то по недомыслию сданный роман "Дочка людоеда"? Ничуть не бывало. Пронзительная, видно, вещь! "Дочка" стояла не более трех дней. Смели. Вместе с "Уроками классического танца" и "Породами лошадей и пони". Как не было! Я и не предполагал, что в нашем районе имеется повышенный интерес к лошадям, пони и классическим танцам.
Но что пони! Ведь кто-то взял и изучает себе журнал "Воспитание и дополнительное образование в Новосибирской области (март — сентябрь)"?! Как журнал из Сибири попал в библиотеку на юге Москвы? Тоже загадка.
Что задерживается на полках дольше всего? Увы, дольше всего и даже безнадежно долго пылится советская литература. Особенно собрания сочинений таких суровых авторов, как Панферов, Гладков, Коптяева, Шагинян, Марков... А ведь это были трудолюбивые люди, у каждого восьмитомник, никак не меньше... Зато пособие "Вопросы организации заработной платы рабочим и служащим в СССР" исчезло мигом.
Поток сданных авторов широк. Сдают Солженицына, Войновича, Аксенова, Дудинцева, Астафьева, Лимонова, Сорокина, Пелевина, Акунина, Прилепина... То ли начитались уже, то ли купили по недоразумению...
Конечно, приносят "макулатурные" книги с их оглушительными, миллионными тиражами. И что же? Со временем их тоже кто-то разбирает.
Должен особо отметить: мои 22 переплетенки исчезли тут же. Причем все сразу. На следующий день я в библиотеку специально зашел, глянул. Пусто.
...Рассказал старому товарищу об этом своем успехе. Он отмахнулся:
— Хотел квартиру сдать. От родителей осталась. Нашел интеллигентных людей. Муж и жена. В МГУ преподают. Кандидаты наук. Химики или биологи, не помню. Посмотрели. И говорят: "Мы согласны, нам нравится...Но вы должны книги из квартиры куда-то убрать. Это пылесборники. Прошлый век... А у нас ребенок. Вредно". Ну и куда, скажи на милость, я эти полторы тысячи томов дену? И чему ты радуешься, не пойму. Твои переплетенки небось на макулатуру сдали. Ходовой бизнес! Скоро книги типа сувениров будут. Поставят в уголке как украшение обстановки. К примеру, альбом "Рыбы России". Весь в цвете и минимум текста. А рядом вазочка... Керамика чьих-то противных предков.
...Товарищ мой, кстати сказать, работает редактором. В большом книжном издательстве. Каково ему было это слышать? Про пылесборники. Да и в бизнесе книжном он много чего понимает.
Когда-то имел он дела, связи на книжном черном рынке. Я у него много хороших книжек купил. "Молдавского" Ремарка. То есть Ремарка, изданного в Молдавии. Картонная обложка. Бумага газетная, желтая. Два тома за 36 рублей. Шесть романов.
Давно это было. Но было ведь... В те времена книга ценилась. Хорошую книгу было поискать. А найти и купить — так же трудно, как билетик в Таганку. Хорошая книга была в дефиците, несмотря на огромные тиражи. Тираж в 50 тысяч считался тогда маленьким, нормальный тираж — это 200–400 тысяч... На хорошую книгу молились! Дрались за нее!
Да и магазины книжные в СССР были совсем иные. Это теперь ты ходишь по залу и любую книгу выбираешь, рассматриваешь, прицениваешься, придираешься, советуешься, набирая номер мобильника...
В книжных СССР, как, впрочем, и во всех остальных магазинах страны, главным был — его величество прилавок! Ты был жалким покупателем по эту сторону прилавка. А продавец находился — по ту сторону! Прилавок как линия фронта. Здесь все свои, там — чужие. Прилавок — широкий и надежный, с большими внутренними емкостями — со стороны продавца. Выражение "из-под прилавка" — переводить не нужно! Его все знали с малых лет. Оно значило, что кому-то крупно повезло. Кому-то дали нечто дефицитное, то, чего всем остальным не хватило.
За прилавком, с которого все лучшее и расхватывали, стояли длинные и высокие книжные полки... Там дремали издания, которые никто не покупал или покупал, но без всякого ажиотажа. Продавец работал, таким образом, грудью к прилавку, а спиной к книжным полкам. А ты — маялся напротив. Пытаясь разглядеть на этих полках что-то новое, заветное.
Конечно, если ты видел очередь в книжном — значит, дают!
Первым делом — узнать, что именно... Возможно, это "Сказки" Сутеева. А возможно, рассказы Куприна. Не исключено, "Философский словарь" или "Энциклопедия Гражданской войны в СССР".
У продавца существовала тетрадка поступивших новинок. Брать ее в руки — сплошное расстройство. Чуть что хорошее, нужное — пометка стоит: "нет в продаже" или "товар закончился". И число рядом, и количество поступивших в магазин книг.
Книжные магазины Москвы я делил на три части. Первая — это большие, огромные. "Книжный мир" на улице Кирова, "Москва" на улице Горького, "Московский дом книги" на Калининском проспекте и "Молодая гвардия" (не путать с одноименным издательством!) на Полянке. Как видите, здесь почти ничего не изменилось.
Районные магазины были повсюду, а не только у метро. В нашем районе их было три. Начало работы в 10.00, закрытие в 19.00. Перерыв на обед с 14 до 15. Эти величины — постоянные.
Ну и наконец, существовали букинистические магазины — самые любимые и самые интересные. Там люди сдавали ненужные им почему-то книги, и, если повезет, купить в "буке" можно все, что угодно.
Походы по книжным, по "букам" особенно, я практиковал раза два-три в месяц. А как же! Это ведь и прогулки по центру нашей прекрасной Москвы! Это и новые умения, новые знакомства, новые адреса. Любители книг сродни опытным грибникам, каждый знает хорошее место и хорошее время. У каждого свои приметы, свои любимые темы, свои возможности, свои пути и дистанции...
Вот один из маршрутов. Обозначить его можно по-разному.
От памятника Пушкину до памятника Марксу.
От кинотеатра "Россия" до Малого театра.
От метро "Пушкинская", которую открыли этой зимой, до метро "Площадь Революции".
Итак...
Сначала вниз — по Горького — в "Москву" и "Академкнигу". Тут поворачиваем налево, в Столешников. Там два магазинчика. Один из них букинистический, двухэтажный... Так... Затем чуть назад и направо в Камергерский. В нем три магазина! Знаменитая "Педагогическая книга", еще более знаменитая букинистическая "Пушкинская лавка" и рядом, на любителя — "Медицинская книга".
Но это пока не все. Спускаемся и поднимаемся по Кузнецкому... Стоп. "Подписные издания". Вдруг есть интересные нереализованные тома из собраний сочинений? Дальше букинистический и еще один любопытный книжный о двух залах на Кузнецком, там, где брусчатка под ногами.. Ну и в завершение — на соседнюю Пушечную. В тамошний "бук"... А на закуску — через дорогу, в букинистический магазин "Находка", длинный стеклянный пенал, — рядом с памятником первопечатнику Федорову, что напротив "Детского мира".
Сколько вы насчитали книжных на этом пятачке, дорогие товарищи? Можете сходить — сравнить с днем сегодняшним.
...И тут я встретил девушку своей мечты. Я сообразил это сразу, а вот она... Ограничивалась вежливым интересом. Я начал правильную осаду и выяснил, что девушка очень любит романтическую литературу. Стихи Александра Блока. Повесть Сент-Экзюпери "Маленький принц". Романы Дюма. Жорж Санд...
И вот ищу раз что-то историческое в "Академкниге", окна выходят на Юрия Долгорукого.
И замечаю вдруг в антикварном отделе...
Большой шикарный двухтомник отдельно этак стоит.
"Консуэло"! Жорж Санд!
Но цена... 40 рублей за два тома.
Продавец лениво пояснил: "47-й год издания... Переплет. А бумага какая... Сталинская эпоха. А тираж? Всего 55 тысяч. До завтра не простоит, нет вопроса..."
Я попросил продавца отложить Санд на часок, максимум на два...
В троллейбусе № 15, по дороге в институт на Пироговку, лихорадочно соображал:
"Сегодня у нас стипендия. Но мне не дают. Не сошлись зимой взглядами на декабристов, вот и влепила незаслуженный трояк доцент кафедры истории СССР товарищ Минаева... Как быть? Друзья помогут. На друзей вся надежда! Пашка даст, Федя, Серега и Олег. Каждый по червончику. А после отдам. Изловчусь как-нибудь и отдам. Потихоньку... Главное — за Санд успеть".
Сегодня эта книга стоит в нашем книжном шкафу на почетном месте.
Я, правда, не читал, но уважаю.
Именно Жорж Санд в двух томах 1947 года издания обеспечила нам долгую счастливую семейную жизнь.
Сдвинула дело с мертвой точки.
Да и друзья подсобили. Продавец не подвел.
Памятная весна олимпийского, 1980 года.
...А вы говорите, "пылесборники"...Тьфу просто.
