«Мама выпала из окна!».
Именно с такими словами ко мне в кабинет ввалился трясущийся толстопузый мужик в форме с погонами полковника на плечах. Я узнал его: это был начальник штаба дивизии внутренних войск. Штаб квартировался в сотне метров от прокуратуры, и я неоднократно имел возможность видеть и слышать, как этот хамоватый полковник материл подчинённых. А теперь он обливался потом и дрожал, как осиновый лист.
Следом за полковником в кабинет вошёл знакомый мне участковый. Я сразу определил «координаты» трупа.
- Машина ждёт.
А это уже «нарисовался» начальник ОУР.
Стоявшая у входа машина не была привычным милицейским «уазиком»: это полковник «расщедрился» на служебную «Волгу». Не люблю я таких одолжений – но плохо ехать лучше, чем хорошо идти…
…Труп пожилой женщины лежал в паре метров от бетонной отмостки девятиэтажной «коробки». Пока судмедэксперт натягивал перчатки, я успел потыкать тело пальцем и даже приподнять его. Ощущение – как от куска теста в руках: скелета словно не было.
- Множественные переломы костей, – расшифровал мой взгляд эксперт.
Я с трудом разжал левую ладонь покойницы.
- А вот это интересно… Понятые – сюда!
А потом – эксперту:
- Ты тут делай своё дело, а я поднимусь в квартиру.
Пальцем поманил участкового, который боязливо топтался в стороне.
- Бегом по соседям: кто, что, чего – всё об этой семейке!
Вместе с двумя «операми» мы поднялись в квартиру. При нашем появлении соседи тут же скрылись за дверями: все «правильно понимали гражданский долг». Вот и нужная квартира. В кухне – женщина средних лет и молодой парень.
- Вот здесь! – полковник бросился к распахнутому окну.
Возле окна – опрокинутый набок табурет.
- Это она на табурет вставала! – продолжал суетиться полковник. – Она…грешным делом… была…
И он выразительно покрутил пальцем у виска.
- Не раз вылезала в окно…
Я отодвинул в сторону полковника и скользнул глазом по подоконнику. Так: свежий чернозём в трещинах – а цветков нет! А ведь явно были, хотя бы один – и совсем недавно! И на полу возле окна – землица…
- Вот и сегодня она встала на табурет, высунулась из окна – и мы не успели! Мы просто не успели!
Полковник тарахтел без умолку, и всё время старательно убегал глазами от моего взгляда. Мне это сразу не понравилось.
- Кто был в квартире в момент падения?
- Жена и сын, – побледнел полковник.
- А где вы храните бельё для стирки?
Я был само равнодушие. На этот раз смертельно побледнела женщина.
- В стиральной машине…
- Покажите!
Женщина провела меня в ванную, сняла крышку с машины… и я даже не искал, а просто взял ближайшую ко мне мужскую рубашку. Так и есть: одна пуговица была вырвана «с мясом» и с куском ткани. Приложил к «ране» то, что нашёл в руке старухи – пуговицу «с мясом» - тютелька в тютельку!
- Чья рубаха?
- Моя…
На передний план выдвинулся сын полковника.
- А пуговицу вчера оторвал, я просто не успела пришить!
Не знаю, верила ли мамаша сама в эту чушь, но выглядела и звучала она совсем неубедительно.
- А «вчера оторванная пуговицы» каким-то образом сегодня оказалась в руке покойницы!
В квартиру вошёл начальник ОУР и прошептал мне на ухо:
- Интересная информация от соседей. Выйдем в коридор.
На лестничной клетке две женщины средних лет тут же «просветили» меня насчёт житья-бытья соседей.
- Вы знаете, какая она была старая сволочь! Она испоганила им всю жизнь! Они всячески ублажали её – а она издевалась над ними! То «нальёт лужу» посреди зала, то «навалит кучу»! Нарочно! И при этом ещё мстительно посматривает на них! А потом вылезет в окошко и орёт: «Помогите, люди добрые! Убивают! Со света сживают!».
Соседка от ярости сжала кулаки.
- Сживёшь её со света, суку такую! Она сама, кого хочешь, сживёт! А люди они – хорошие! А сын у них – просто «золото»! Он за бабкой ходил, как за малым дитём – а она вот что вытворяла!
Да, я знавал таких старух. Порой казалось, что сам готов их убить, не испытав ни малейших угрызений совести. Теперь мне всё было ясно. Я вернулся в квартиру: хозяева ждали «приговора».
- Сам расскажешь – или помочь?
- Да это она са…
Я одним лишь взглядом «загоняю» полковника «под лавку» – и он умолкает.
- Когда кто-то хочет покончить с собой, он не хватается за жизнь обеими руками!
И я продемонстрировал сыну пуговицу.
- «С мясом»!.. И цветочек загубили!
«Предъявил» землю в щелях на подоконнике.
- Цветочек-то в мусорном ведре лежит, вместе с влажной землёй – явно сегодня поливали… Разонравился цветочек?
Парень уронил голову на грудь.
- Это я… Я больше не мог видеть, как она издевается над мамой и папой… Жизни от неё не стало. И подыхать не собиралась… Когда она полезла на подоконник, чтобы поорать в окно, я схватил её за ноги и вытолкнул… Не сразу, вы правы: она вцепилась в меня мёртвой хваткой. Цветок разбила, пуговицу оторвала…. Но это я не сразу заметил…
Финал: родители плачут навзрыд. Мы уводим парня.
… Как на меня давило начальство: «Арестовать негодяя!». Но я оставил его под подпиской о невыезде: студент-отличник, кандидат в мастера спорта по лёгкой атлетике. Больше того: предъявил ему обвинение не в умышленном убийстве, а в убийстве, совершённом в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения. Риск был: дело могли вернуть на доследование для переквалификации на более тяжёлую статью.
Но риск оправдался: статья и мера пресечения помогли «подзащитному» избежать ареста в зале суда. «Аффект» прошёл «на ура» – и парню дали три года «химии». Через полтора года он вернётся домой…