Лев Николаевич Толстой - великий русский писатель, чье творчество знают и ценят во всем мире. Однако великие тоже не всегда на высоте - и наряду с "Войной и миром" на свет появилось оно - "Воскресение".
"Воскресение" - последний роман Льва Николаевича, который моментально распространился по всей стране. Произведение считается классикой отечественной и мировой литературы, даже В.И. Ленин высоко характеризовал роман и отзывался о нем исключительно как о замечательной книге, бросающей вызов порокам общества.
Но давайте не торопиться с выводами. "Анна Каренина", "Война и мир" - две величайших произведения, которые раскрывают человеческие души, повествуют об исторических событиях. "Воскресение" же и рядом с этим не стояло. Почему?
Да потому что Толстой в своем последнем романе стал говорить о религии. Вернее, о православии - так, как он его видел. И здесь не работает привычная формула "я художник, я так вижу" - все, что написал Лев Николаевич о русском христианстве - ложь и провокация.
Как же так? Великий русский классик, который для своих произведений занимался изучением истории и архивных документов - ошибся? Нет, не ошибся - намеренно не стал доискиваться до правды. Ничуть не отменяю заслуг Толстого, однако он в религиозном отношении вряд ли может быть авторитетной фигурой - ненавистник религии, он придумал свое самобытное учение, которое на некоторое время распространилось в советской России... Я рад, что оно не прижилось, иначе, возможно, сейчас была б какая-нибудь секта поклонников Льва Николаевича.
Но факт остается фактом - "Воскресение", несмотря на отличную идею и привычное мастерство писателя, пилюля с ядом, ложь в обертке классического сюжета.
Но, может быть, стоит простить Толстому его небольшие предубеждения? В конце концов, разве не имеет права великий писатель в своих романах очернять кого угодно?
Разумеется, это его право. Роман искажает действительность и порочит все, что связано с религией. Толстой выдает свое мнение, основанное на личной неприязни, за истину в последней инстанции - хорошо ли это? Оставим на совесть потомков.