С полковником в отставке Львом Валерьевичем Кудимовым я познакомился в военном санатории. Нас поселили в одном номере с видом на Черное море. Рослый, подтянутый, немногословный, он был интуитивно симпатичен. Больше всего я опасался получить в соседи какого-нибудь шумного и излишне дружелюбного штабиста. Экскурсии, участие в санаторных танцевальных вечерах и спортивных мероприятиях – это то, в чем я нуждался меньше всего. Требовались одиночество, хорошие врачи и коньяк. Тоже хороший.
Мне 37 лет, ранение, полученное в одной южной стране, сначала отправило меня в госпиталь на три месяца, потом военная медицина настояла на реабилитации в условиях санатория. Жена ушла, как только узнала о ранении – прогноз врачей был пессимистичным. Детей у нас не было - она категорически не хотела. В планах после госпиталя снова записаться в командировку. Там или случай решит мою судьбу, или повезет найти новый смысл жизни. Третьего не дано.
***
Первым задал личный вопрос Лев Валерьевич. Мы оказались на соседних кушетках в процедурном кабинете. Лежать, не шелохнувшись, требовалось не меньше часа.
- Слышал о вас, Алексей, - обратился ко мне Кудимов. – И знаком с вашим командиром. Вместе были в первой чеченской, тогда еще старлеями. Какие планы?
- Служить Родине.
- Женат?
- Уже нет, - ответил я, но голос дрогнул, и полковник это заметил.
- Ушла?
Я промолчал, но это прозвучало согласием.
- Женщинам больше не веришь?
Кивнуть не было сил: да, не верю. Но очень хочу.
- У тебя все еще будет, - уверенно сказал Кудимов. – В отличие от меня.
Последнее он добавил таким тоном, что я невольно обернулся и посмотрел на его лицо. Красивый мужик – такое русское располагающее лицо и глаза… Синие, как небо. С моей точки зрения, его не портил даже ожог части лица.
- Хотите, расскажу, капитан?
***
Афганистана я успел застать много, даже слишком. Он снится мне до сих пор – свист лопастей вертушек, запах поднимаемой пыли с опаленной зноем земли, черные, как виноградины, глаза местных ребятишек, которые тянулись к нам. И лица боевых братьев, многих уже нет с нами. Не снится только она – снайпер Анна.
Таких специалистов в нашем отряде было мало, и они никогда не ходили на одиночную охоту – только в составе разведгрупп. Известие о том, что очередное усиление отряда минерами, радистами и снайперами занесло к нам сержанта Анну, которая имела непосредственное отношение к последним, наделало немало шума. Все хотели посмотреть на нее поближе, но мало кому удалось. Группа снайперов прилетела в Кандагар, а потом к нам, буквально на две недели. Ровно столько должна была занять разработка и реализация операции. Наша задача была найти караван бензовозов, под прикрытием которых, на самом деле, перевозилось химическое оружие. Далее – захватить его и доставить в Кабул.
В операции принимали участие две группы по десять человек. В мою попала Анна – кареглазая, хрупкая, как статуэтка. В отличие от остальных бойцов армейского спецназа, которые игнорировали каски и бронежилеты, в силу азарта и лихости, она была в полной амуниции.
Выступили в самую жару. Несколько раз я подходил к Анне и предлагал помощь – что-то понести. Но она стреляла огромными черными глазами и отрицательно кивала головой. Маленькая упрямая девочка-снайпер. Отлогие подъемы, зной и пыль выматывали нас хуже ущелий. Поэтому быстро опустившаяся в этих местах ночь принесла прохладу и небольшой отдых. У всех ныли сбитые в кровь мозоли – из местного камня, базальта, выкладывали ячейки с бойницами. По-другому здесь ночевать нельзя.
Ночью ударили «духи». Причем это были странные моджахеды – пока одна волна наступала, вторая падала и прикрывала их огнем, сливаясь в странной униформе с пылью и камнями.