Гуляя по этому парку, можно вспомнить многое. Даже то, чего не было в жизни. По крайней мере, в твоей.
Упав здесь однажды в обморок, я этого даже не заметила. Казалось, что всё продолжалось в обычном темпе, вот только хотелось спать. Мне удавалось сохранять трезвый рассудок, и я понимала, что парк- не лучшее место для сна.
Тогда я бродила по тропе, выделенной узким бордюром посреди густого леса. Помню, мне шёл кто-то навстречу, но мы так и не смогли разойтись. Казалось, что в этом асфальте скрывается болото, которое каждый наш шаг стремительно выталкивает обратно, будто всё моё окружение оказалось беговой дорожкой.
Тогда я и не подозревала ничего странного. Казалось, что всё было даже слишком естественным для моего внутреннего состояния. Было чувство, подобное чувству человека в момент перехода из сознания в подсознание. Я, словно, лежала на всём мире, будто положив голову на подушку.
Тогда я и не поняла, что этот человек мне совершенно незнаком. Но вот его походка… Она полностью совпадала с моей. Точь-в-точь! Мы непрерывно мяли асфальт ногами, как люди обычно взбивают подушку перед сном. Я попыталась ускорить темп ходьбы, но и ОН отвечал тем же с абсолютной невозмутимой точностью. Замедлившись, у меня также не получилось что-либо изменить.
Тогда я и поняла, что это игра. А в игре иногда лучший ход- сдаться. И я просто остановилась.
Тогда я и поняла, что мы вместе впервые смотрим друг на друга. А взгляд его был озлоблен, и асфальт начал затягивать нас вместе. Мы не могли и пошевелиться.
Вдруг меня прервал палящий свет в глаз, который был готов вывернуться под действием этой пытки. После этот жалящий свет скрыл какой-то чёрный паразит, но я всё также не могла пошевелиться. Вот тут мне стало по-настоящему страшно: теперь свет рубил уже второй глаз, пока паразит, видимо от страха, убегал. Догорая, свет оставил меня. Но теперь паразит, будто, сел на два глаза. Я терпела, но это длилось вечность. И только сейчас я услышала крик. Мой крик, жужжащий в глотке, раздирая её. Дыхание, наконец заметное, участилось, зубы стиснулись в дрожащий замок.
Я начала прозревать, и смутно увидела перед собой врача, что-то мне говорящего. Видимо, он пытался меня успокоить. Но у него явно не получалось.
Пролежав ещё долго, не раз засыпавши, но так и не увидев снова хотя бы что-то подобное, будто проклятие, я шла на поправку. Врачи пробовали мне что-то объяснять, но меня это волновало мало. Мне казалось это таким незначительным, как и всё происходящее вокруг меня.
Когда подошло время выписки, ничего не изменилось. Я шла в непривычной для себя среде, хотя настолько обыденной, что каждое лицо, шагавшее мне навстречу, было мне знакомо. Я шла и цеплялась за проходящих мимо людей в надежде с кем-то «связаться». Такого человека не было слишком долго. Я шла и шла, пока не поняла, что хожу лишь вокруг больницы. Меня это смутило не сильно, по крайней мере, не так, как окружающих возбуждала моя ускоренная походка и резкий взгляд. Я остановилась. Их взгляд поочередно поднялся вверх. Я была последней и увидела… Я увидела его.н стоял на крыше одной многоэтажки, которую я часто видела из окна своей палаты, но только нижнюю. Точнее он стоял на краю крыши, и мне показалось, что он там был всегда. Уже после я поняла, что, увидев его, я сразу интуитивно сделала шаг назад. Но он спрыгнул, растворившись среди густых верхушек деревьев. Я была уверенна в подлинности произошедшего, насильно вытесняя крошки сомнений. И, пока все остальные находились в контрасте чувств от увиденного, я обрела то желанное мной ощущение, которое я все эти шесть дней искала. Пока все приводили свой мир в порядок, мой обретал новыми, никем не виданными красками.