(памяти Сергея Довлатова)
Дело было уже довольно давно, во время очередного Беспримерного Северного ТурнЭ. Мы с Серенькой сидели в номере смоленской гостиницы, Серенька сосредоточенно дегустировал очередной сорт туземного пива, я, исполняя обязанности штурмана, прокладывал по карте нехитрый маршрут ко Пскову. Собственно, вопрос был лишь один: заезжать нам в Старую Руссу или нет. С одной стороны, именно со Старой Руссы говорят (с) был списан Скотопригоньевск в «Братьях Карамазовых», с другой… «Пушкин жил без Достоевского, и ничего». Вопрос, таким образом, переносился в разряд философских, как вдруг взгляд мой упал на населенный пункт Луга…
«В двенадцать подъехали к Луге». В те незапамятные дни название это еще не ассоциировалось с небезызвестным футболистом, так что я призадумался… и, поводив пальцем по карте, тут же обнаружил искомое.
Ну конечно! Пушкинские горы!!! До того момента они были… ну вроде как пушкинское же Лукоморье… То есть, с одной стороны – нечто хорошо знакомое, но с другой – абсолютно мифическое, решительно в реальности несуществующее. «Едем!» - решительно сказал я. И мы поехали.
«Здесь всё живет и дышит Пушкиным» - это мы поняли сразу, как только ошвартовались под знаком «Остановка запрещена», снизу к которому кто-то старательно и весьма художественно приписал «Кроме а/м А.С.Пушкина». «Есть гостиница, только это дорого…» Что ж – мы проследовали строго по сюжету, благо текст «Заповедника» я знаю почти наизусть. «Подъехали к туристской базе. Какой-то идиот построил ее на расстоянии четырех километров от ближайшего водоема. Пруды, озера, речка знаменитая, а база - на солнцепеке». Нас поселили, правда, только на один день, так как на следующий был намечен съезд пушкинистов со всей страны… «Экскурсоводов – сорок человек, и все безумно любят Пушкина».
И – «Друзья направились в микрорайон, жизнелюбивые, отталкивающие и воинственные, как сорняки...»
В провинциальных городах время течет гораздо медленнее, так что с описываемых событий там мало что изменилось. «Дверь ресторана «Витязь» была подперта силикатным кирпичом…» - я почти уверен, что и кирпич был тот же самый.
Маркетинг не занял долго времени, и через секунду Серенька уверенно ткнул пальцем: «Нам, хозяюшка, пожалуйста, Пушкина!»
- Вам, ребятки, Пушкина большого или маленького? – неожиданно уточнила продавщица. Мы на мгновение остолбенели, но тут же поняли, что речь идет о выборе между «Пушкин» 0,7 и 0,5.
- Конечно, большого, - сказал Сереня, - Пушкин ведь – наше, как известно, всё…
После обеда выдвинулись на экскурсию,. Стыдно сказать, но на могилу Александра Сергеевича мы не пошли – «Сама атмосфера монастыря невыносима для похмельного человека». А пошли мы, как и следовало – «через турбазу вдоль оврага…» на деревню Гайки.
«Так и ждешь, что он выйдет сейчас из-за поворота... Цилиндр, крылатка, знакомый профиль...» Но он не вышел. Зато в профиле аборигена, тяжко опершегося на палисадник, явно сквозило нечто… нечто такое абиссинское. Особенно бакенбарды. Да, «пороки были свойственны гениальным людям в такой же мере, как и добродетели»
- Это же Гайки? – культурно осведомились мы.
- Гайки, Гайки, - мрачно подтвердил абориген и неожиданно взорвался давно, видимо, наболевшим, - Болтов, бл..дь, только нету ни...уя!!!!
«…вот эти загадочные цыгане с хлебом...»
А еще через пять минут вышли к деревне Сосново (в оригинале – Березино). Без особых проблем отыскали «довлатовский» «четвертый дом... А может, пятый. Да вы найдете. Там свалка рядом...» Ну, конечно – вот он! «Ход отдельный, только заколоченный». И окна – «На самый, самый юг! – поддакнул Толик».
Михал Иваныч давно умер (вроде как под именем Павла Ивановича, хотя не суть), дом стоит заброшенный.
Постояли, покурили. «Один пожилой турист со значением выговорил: - Да, были люди...»
Навестили и само имение. Экскурсионное обслуживание к семи часам как раз благополучно завершилось.
- Надо было все-таки «маленького» Пушкина брать… - резюмировал Серенька.
- Прочтите Цявловскую, воспоминания Керн… и какую-нибудь популярную брошюру о вреде алкоголя, - ответствовал я. Да и в конце-то концов – «Мало вам природы? Мало вам того, что он бродил по этим склонам? Купался в этой реке. Любовался этой дивной панорамой...» Да нет, не мало. Нормально!
На следующий день нас вытурили с турбазы даже ранее заявленных десяти часов утра. Мы, не возражая, погрузились в автомобильчик и двинулись дальше. «Дорога тянулась к вершине холма, огибая унылое поле». Обгоняя еле плетущийся трактор, мы тут же въехали в объятия гаишников.
- Семьдесят три километра в час, - констатировал страж порядка и приготовился к дальнейшему конструктивному развитию диалога (в то время выезд на встречку карался гораздо более гуманно, так что основной вопрос был в «превышении» - прим.авт.)
- Так ведь это, товарищ старший лейтенант… вне населенного пункта… - просительно заныл я.
- Совершенно верно, товарищ водитель, - согласился гаишник, - Но где Вы видели соответствующий знак?
Мы оба синхронно посмотрели в «дали необъятные». Перечеркнутая надпись «Пушкинские горы» маячила еще где-то далеко впереди.
Я вздохнул.
- А теперь прочтите мне что-нибудь из Пушкина, - неожиданно произнес «серый».
Тут я на секунду забылся. И вздрогнул, услышав собственный голос:
- Ты еще жива, моя старушка,
Жив и я, привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой...
- Безумец и невежда, - оборвал меня лейтенант, - Это же Есенин, «Письмо к матери». Кладите стольник на «торпеду» и больше никогда не нарушайте… праздничную атмосферу здешних мест…
Да, друзья. Как Александр Сергеевич Пушкин, придя однажды – так и сопровождает нас всю жизнь, так и Пушкинские горы – один раз начавшись, уже никогда не кончаются…
Все цитаты в тексте – из Сергея Довлатова. Скончался в Нью-Йорке 24 августа 1990 года...
Спасибо за внимание
