Автор текста — Екатерина Воронова
Яна и Ирина познакомились в апреле 2017 года. Через два месяца они расписались в Дании. В августе того же года Ирина прошла процедуру экстракорпорального оплодотворения. Весной 2018-го родила. Мы сидим за столиком в кафе и разговариваем. Рядом в коляске мирно посапывает четырёхмесячный Марк. Время от времени он ворочается во сне и сучит ручонками. Яна бросает тревожный взгляд в сторону и спрашивает то ли меня, то ли Ирину: «А опека может забрать нашего ребёнка?» И, прикусив губу, сама же отвечает: «Да не-е-ет, мы же всё изучили, мы не подходим ни под один пункт».
— Я Иринку когда увидела, то сразу влюбилась, — вспоминает Яна. — Я помню, она всё время о семье говорила. У меня от неё мурашки шли, я впервые в жизни поверила, что с девушкой можно создать нормальную семью. Раньше думала, что всё равно придется выйти замуж...
Ирина улыбается и добавляет, что Яна буквально ходила за ней по пятам и твердила одно и то же: «Мы всё равно будем вместе. Это вопрос времени. Просто прими это и смирись».
30 мая 2017 года Яна сделала Ирине предложение, а 30 июня девушки сыграли свадьбу в Дании. Поехали вдвоём и расписались. Взяли пакет за 800 евро, туда входил трансфер от отеля до ратуши, сопровождение, перевод и пошлина. После бракосочетания новобрачным выдали свидетельство, которое действительно на территории Евросоюза.
«Когда мы покупали кольца в „Драгоценной орхидее“, нам устроили розыгрыш, как всем парам. Спросили разрешения сделать фото и выставить его в соцсети. И платья мы купили из одной коллекции, все там тоже знали и кричали от восторга, когда мы им выслали фотографии. Фамилию Ирина взяла мою. Пришли в паспортный стол, они спросили для чего, мы сказали, что это просто сценический псевдоним. Там такой совдеп, мы решили ничего не объяснять».
«Как сказал наш педиатр: ой, да хоть тридцать три мамы, лишь бы ребёнок рос в любви»
В одной из пермских клиник, куда обратились девушки, для зачатия ребенка Ирине предложили сделать ЭКО :
— Я старше Яны, и поэтому мы решили, что сначала рожу я. У нас одни врачи, есть семейная карта. Как говорит наш педиатр: ой, да хоть тридцать три мамы, лишь бы ребёнок рос в любви. В поликлинике я сразу сказала, что мы семья.
Подготовка и сама процедура обошлась в 350 тысяч рублей. Девушки долго и скрупулёзно выбирали донора. На одном ребёнке пара останавливаться не собирается.
«Дальше мы планируем рожать от того же донора. Мы его выбирали по государственной программе, туда из тысячи желающих попадают 13 кандидатов. То есть донором спермы стать не так уж легко. Должна быть хорошая генетика и идеальное здоровье. У нас были данные о нём: группа крови, национальность, цвет волос, цвет глаз, форма лица, образование и специальность, рост и вес. Единственный недостаток в том, что нашего донора могут использовать и другие».
«Когда сталкиваются ПМС и гормоны — это жесть»
Период беременности оказался настоящим испытанием для обеих. Яна признается, что было очень тяжело:
— Стимуляция мощнейшая, тройная доза прогестерона, шкалило Иринку не по-детски. Поначалу было очень трудно осознать, что человек кардинально изменился. Я её вообще не узнавала. Я ревела и говорила: «А если ты никогда не станешь прежней?» Она тоже в слёзы: «Значит, ты меня бросишь?» Когда сталкиваются ПМС и гормоны — это жесть.
Но до серьёзной размолвки так ни разу и не дошло. Ирина говорит, что с Яной вообще невозможно ругаться, потому что та очень неуклюжая:
— Она несколько раз пыталась уйти: «Всё, я ухожу (вся такая трагичная)», а потом такая: «А как открывается эта дверь?», в другой раз тоже собралась, я ей говорю: «Яна, это не твоя шуба». Зацепилась за ручку рукавом и кричит мне: «Отпусти меня!» Мы начинали смеяться, ссора заканчивалась.
Яна и Ирина вместе ходили на курсы для беременных. Там тоже сразу объяснили, что они — семья. Когда пришло время, поехали в роддом. В самый обычный, бесплатный. Только за дополнительную койку для Яны пришлось доплатить 600 рублей за каждый день:
«Мы рожали в 21-м роддоме. Там приветствуются парные роды, это такой пилотный проект. Правил вообще нет, можешь хоть подругу, хоть родителей с собой привезти. Я видела абсолютно всё. Я продышала с Ириной все четыре часа родов. Потом у Марка упало сердцебиение, его пуповина была обвита вокруг шеи. Иринку экстренно увезли в операционную. Меня, естественно, туда уже не пустили. И вот я стою в этом коридоре и смотрю на дверь. Ребёнок не кричит. Ирина не кричит. Вообще никто не кричит. А я плачу и молюсь. Это был самый большой страх в моей жизни».
Как только Марк появился на свет, Ирина попросила отнести его к Яне. Понимала, как той сейчас страшно:
— Я не выдержала бы без неё эти роды. Я каждый день ей говорю спасибо, потому что последние два часа рожала она.
С самого начала пара задалась вопросом, что делать, если с Ириной, биологической матерью, что-то случится:
— Мы вычитали, что можно прийти в органы опеки и написать заявление , чтобы, в случае чего, его передали опекуну. Там есть такая поправка, что причиной отказа в опекунстве может являться заключённый за рубежом брак. Пока не решили, что с этим делать. Но в опеку сходили, уточнить. Но там толком ничего не знали, спросили только, где эта бумажка будет храниться, и что будет, если у них она потеряется.
Пока семья живёт в съемной квартире, но уже сейчас девушки решили, что все крупные приобретения будут оформлять на двоих. На счёт будущего ребёнка и возможных проблем из-за их нетрадиционной семьи родители Марка не переживают. Они считают, что смогут его защитить в случае опасности и воспитать хорошим человеком:
«Если вы живёте вместе, то вы должны идти рядом, одной любви мало. Среди гомосексуальных пар часто бывает, что семьи нет, есть просто два человека. Многие сами не верят в то, что может быть будущее, и поэтому не строят его. А у нас обычная семья, просто мы обе — девочки».
