За мемы в России сажали и раньше, однако в последнее время это приняло промышленные масштабы, превратившись в настоящий конвейер. Под горячую руку сотрудникам центра «Э» могут попасть и вполне законопослушные граждане, которые просто пошутили в социальной сети, в то время как настоящие экстремисты продолжат писать свои посты дальше, и никто их за это не тронет. «Телеграф» выяснил, почему в России началась настоящая эпидемия «посадок» за посты, и почему людей сажают без всякой логики.
В начале августа произошла громкая история в Алтайском крае, где сразу четыре человека оказались подозреваемыми в экстремизме. Сначала сотрудники МВД задержали 23-летнюю жительницу Барнаула Марию Мотузную. Ее обвинили в экстремизме из-за мемов про религию и темнокожих. По данным СМИ, на Мотузную донесли студентки алтайского филиала РАНХиГС Дарья Исаенко и Анастасия Битнер.
Вскоре внимание центра «Э» привлек 19-летний Даниил Маркин. На его страничке нашли изображение Джона Сноу из «Игры престолов», над головой которого изображен нимб.
Помимо этого, на Алтае завели дело об экстремизме из-за картинки в соцсети «ВКонтакте» с патриархом Кириллом. На изображении позади патриарха с дорогими часами стоит Иисус и спрашивает: «Время не подскажешь?» Фигурантом дела стал 38-летний Андрей Шаршенин.
Недавно появилась информация о четвертом деле. 33-летний житель города Заринска Алтайского края Антон Ангел на своей странице в социальной сети «ВКонтакте» сообщил о том, что стал фигурантом уголовного дела об экстремизме из-за репостов. Следователи нашли в его записях «признаки враждебного отношения к группе лиц на основании их принадлежности к евреям».
Правозащитники давно обратили внимание на проблему «экстремизма» в соцсетях. В прошлом году организация Human Rights Watch опубликовала доклад о наступлении на свободу выражения мнений в России. Почти 100-страничный отчет называется «Онлайн и по всем фронтам», и в нем подробно изучается проблема.
Как пояснила «Телеграфу» заместитель директора Human Rights Watch по Европе и Центральной Азии Татьяна Локшина, за репосты и выражение мнений в социальных сетях в России сажали и раньше, однако это были единичные случаи. Сейчас эта проблема приняла действительно катастрофические масштабы.
В качестве примера эксперт привела дело музыканта из Сыктывкара Саввы Терентьева десятилетней давности. 15 февраля 2007 года в интернет-блоге сыктывкарского журналиста Бориса Суранова сотрудники МВД нашли оставленную Терентьевым запись. В ней музыкант заявил, что «ненавидит ментов», добавив, что, по его мнению, «на главной площади в Сыктывкаре» нужно поставить печь, как в Освенциме, и «каждый день сжигать в ней по одному неверному менту».
В итоге Терентьеву, которого до этого момента вообще никто не знал, дали год тюрьмы условно. В 2011 году музыкант выехал по туристической визе в Эстонию, где попросил политического убежища, которое ему в итоге предоставили, как и его жене и сыну. По данным эстонских СМИ, у Терентьева все отлично — сейчас он устроился на работу, не испытывает проблем с жильем и даже купил автомобиль.
Татьяна Локшина отметила, что многое зависит от того, кто увидел запись, которую впоследствии признали экстремистской. Блог Терентьева до собственно процесса над ним никто не читал, однако ситуация все равно закончилась уголовным делом.
«Уголовное преступление — это деяние, которое представляет социальную опасность. С точки зрения правоприменения имеет ключевое значение, какая аудитория была у конкретной записи, могла ли эта запись подтолкнуть людей к запретному действию. А если это запись, пусть и агрессивная, на страничке некой активистки, на которую подписано в общей сложности 33 человека, то о какой социальной опасности идет речь, непонятно», — пояснила Локшина.
В качестве другого примера можно вспомнить дело публициста Бориса Стомахина. Он отсидел в общей сложности почти десять лет за экстремизм и разжигание межнациональной розни. Стомахин публиковался на сайте чеченских националистов «Кавказ-центр» и других подобных ресурсах. В своих публикациях он поддерживал ведущих террористическую деятельность чеченских сепаратистов, вплоть до призывов к уничтожению российского государства и геноцида русских.
Впоследствии сразу несколько людей были осуждены за публикацию ряда его текстов на своих страницах в соцсетях. В частности, перепостивший на свой сайт его текст «Крым — это Украина» инженер Андрей Бубеев получил в 2016 году два года и три месяца лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении.
«Тексты Стомахина, за который люди получали срок, противоречивые. И в принципе, если говорить о букве закона, то сам Стомахин на статью наговорил. Поэтому в данном случае этот пример не самый лучший», — пояснила Локшина.
Известных националистов сотрудникам МВД ловить трудно, и поэтому под статьи об экстремизме попадают обычные пользователи соцсетей. Татьяна Локшина считает, что настоящих агрессивных ультранационалистов правоохранительным органам ловить тяжеловато, а вот за всякую речь, высказывания и репосты привлекать очень легко.
«Законодательство в этом вопросе ужасно размыто. Подвести под него можно более или менее все. Поэтому показатели для сотрудников МВД становятся достижимы», — пояснила она.
Эксперту из Human Rights Watch вторит глава московского отделения «Пиратской партии России» Владимир Чижевский.
«Используется исключительно фактическая геопривязка жертвы (уголовного дела за репост — прим. ред.) к подведомственной территории. Бывают изредка случаи, когда ответчик находится вне подведомственной досягаемости, но это редкость, и только по реально резонансным делам, когда есть обиженные реальные люди с реальными заявлениями на бумаге. Проще у местного найти картинку или репост, за который можно зацепиться (как правило, несвежую, потому что лет десять назад люди свободно постили без оглядки то, что сегодня поостереглись бы). Потенциальный “оскорбленный в чувствах” с подачи сотрудника пишет комментарий с требованием удалить, и следом идет заявление на бумаге. Борьба с настоящими террористами — слишком хлопотное и опасное дело, к которому сотрудников “Э” и близко не подпустят», — считает Чижевский.
Сотрудники МВД стремятся улучшить показатели, и поэтому под их «горячую руку» попадают обычные люди, однако и власть не любит критику в свой адрес. Все эксперты сходятся во мнении, что «посадки» за репосты, лайки и высказывания в социальных сетях — это стремление МВД либо достичь каких-то установленных им выше норм по уголовным делам, либо улучшить их.
Однако Татьяна Локшина считает, что не только это играет роль, поскольку зачастую сажают тех, кто высказался на чувствительные для власти темы. Таким образом, идет государственное подавление свободы выражения мнений.
«Есть много случаев, когда критические высказывания о власти подводят под экстремизм. И второй момент — это, разумеется, отчетность правоохранительных органов, так называемая “палочная система”, в которой сотрудникам МВД нужно достичь определенных показателей», — говорит эксперт.
С ней согласился и Владимир Чижевский. «Мы наблюдаем отрыжку бюрократической бумажной отчетности из прошлого тысячелетия. Это та самая пресловутая “палочная система”. Вот что делать провинциальному сотруднику центра “Э”? Настоящих террористов нету, а заявление для возбуждения дела возможно физически забрать только у местного же свидетеля. Через моральные принципы он частично уже переступил, да и семью кормить надо. Попадают те, у кого “заявитель” в шаговой доступности от сотрудника. Вот и весь рандом, бесцельный хаос, который не несет выгодоприобретений ни обществу, ни государству», — подытожил эксперт.