Константин Дмитриевич Воробьёв. Родился в 1919 году в маленьком селе Курской губернии. Рано, в 14 лет, начал работать. Воевал. Был в плену. Дважды бежал из плена. Воевал в партизанском отряде. После войны переехал в Вильнюс. Скончался в Вильнюсе в 1975 году от тяжелой болезни. В 1995 году его прах перезахоронен на родине, в Курске.
Я познакомился с творчеством Константина Дмитриевича Воробьёва, когда мне было 12 или 13 лет. Копался в книжном родительском шкафу и нашел небольшое собрание сочинений Воробьёва. Любимой для меня на многие годы стала очень взрослая, но почему то очень понятная мне тогдашнему подростку повесть "Вот пришел великан". Ни до, ни после я не читал в советской литературе ничего, столь же свободное по духу. Мне кажется, по уровню внутренней свободы эта книга может дать фору любым современным произведениям. И я не знаю, с чем сравнить этот уровень. Может быть, с "Хранителем древностей" Юрия Домбровского... Но там все равно постоянно, хоть и ненавязчиво, идет анализ того, как стал возможен 37 год. Здесь же нет ничего подобного. Здесь просто главный герой живет своей обычной жизнью. Живёт. Своей. Жизнью. И это высшая степень свободы, которую мог провозгласить и описать автор. Без вопросов "Кто виноват" и "Что делать". Жить. Ещё, вероятно, можно вспомнить произведение с подобными нотками у Александра Солженицына - "Раковый корпус" И для меня это, несомненно , лучшее произведение последнего.
Для меня Воробьёв всегда был каким то необыкновенным автором, автором, который не лучше или хуже других, а стоит особняком. Он абсолютно другой, непохожий ни на кого. Однажды с этой мыслью я попытался "нарыть" что-то про Воробьёва в интернете и встретил вот такие слова писателя Дмитрия Быкова, которые удивительно (и стопроцентно) были созвучны моим ощущениям: "Знаете, я странную штуку скажу, наверное. Сейчас я прочёл довольно занятную статью Насти Егоровой, нашей внештатницы в «Новой», про Константина Воробьёва. Она ездила в Курск в командировку и не могла не посетить его могилу, потому что это её любимый писатель (ну, как и мой, в общем). Вот мне когда-то Валера Залотуха сказал: «Есть тайное общество любителей Константина Воробьёва. Эти люди мгновенно друг друга опознают». По какому критерию? Егорова докопалась, как мне кажется. Оно довольно забавно там пишет, что Воробьёв — это писатель интеллигента в первом поколении, который носит на себе все родимые пятна этого происхождения, которые пережили страшный перелом, понимаете, надлом дикий. Это то же, что случилось с Чеховым, который тоже прожил сорок четыре года. Человек, который меняет своё положение в социуме, который меняет класс, в каком-то смысле этот класс предаёт, — такие люди долго не живут.... Они перешагнули в следующий класс — даже класс следующий не в экономическом, не социальном, а, если хотите, в образовательном смысле. И этот надлом даром не проходит.... Это надо обладать невероятно гибкой психикой и слоновьей шкурой, чтобы суметь... с этим справиться... для многих и многих, кто вышел из родной среды и жил всю жизнь в другой, это было чрезвычайно травматичным опытом. Именно поэтому... о чём бы они ни писали, они прекрасно понимают как примитивных людей опять-таки из самого примитивного социума, так и сложнейших, тончайших интеллектуалов. Они — такие переходы, такие мосты между этими пропастями. А быть мостом над этой бездной, а особенно в России, где эта бездна очень широка, — это трагическая участь."
Именно поэтому, когда я писал текст о поэте Борисе Рыжем, я вспомнил о Воробьёве. То, что смог пережить и перешагнуть писатель-фронтовик, не смог поэт, чья молодость пришлась на 90-е. Чрезвычайно сложно расти среди простых рабочих людей (ну, или, попросту говоря, взрослеть вместе с местной шпаной) и стать образованным человеком. Такое ощущение, что предаёшь их.
Если вы ещё не читали Константина Воробьёва, то прочите его повесть "Вот пришёл великан". И одно из двух; либо этот "великан" советской прозы навсегда придёт в вашу жизнь, либо категорически не понравится -и вы дадите ему от ворот поворот. Третьего не дано.