Может показаться, что теперешние неурядицы с российским рублем – ад, израиль и апокалипсис. Как у Щедрина: "В Европе за целковый уже дают полтину серебром, а скоро начнут давать в морду". Ну, я вас вряд ли утешу, однако, может, укреплю и подбодрю: лихорадит многие валюты, а, скажем, белорусский рубль, прежде, чем обрести нынешний вечный курсовой покой, подешевел вообще в 150 тысяч раз. С дешевеющим же аргентинским песо я пересекался несколько раз и, поскольку я не аргентинец, меня этот опыт даже несколько позабавил: туземцам-то, конечно, было довольно тяжело – даром что ли они несколько раз бунтовали и свергали собственное начальство? Я еще помню песо бодрым, веселым, крепким и давали (в 2007) за бакс 3 таких красавца, а не 30, как сейчас: в общем, несколько историй о личном знакомстве с падением песо, которое на текущей неделе превратилось, вроде, в обрушение.
Может, помнит кто: в 1998-м Чубайс привозил в Россию аргентинского министра финансов Доминго Кавальо (в Байресе – Каважжьо, такая специфическая фонетическая мулька у туземцев, по которой их все латиносы опознают). Кавальо ходил по Москве гоголем, глядел попечительным папенькой окрест, медово-змеиные речи говорил.
Его подвиг состоял в том, что он ввел дома режим «карренси борд» - правило, в соответствии с которым правительство выпускало песо ровно столько, сколько поступило в страну долларов (ну, то есть, пропорционально, конечно). Фактически, аргентинские банкноты были эдаким денежным суррогатом - самодельными долларами для аборигенов, которым доллары настоящие давать нельзя (бюрократический принцип: «Дай подержу, а то ведь сам попортишь или засунешь не туда!»).
Все б замечательно, но «поступающими в страну» были и те гринбэксы, что перечислялись в качестве кредитных траншей. Аргентинцы жировали: всё было импортным, а местное носить, есть, слушать, смотреть, да и просто без омерзения видеть считалось неприличным. А ведь в стране делали почти всё (со времен Перона) – авто, телевизоры, самолеты, да, кажется, и атомную бомбу, хотя об этом мало кто говорит. Но вот пришло время уплачивать кредиты… Да еще импортеры запаслись валютой на закупку товара – короче, песо превратились в фантики. Не сразу, конечно: сначала народ побежал забирать вклады из банков – ага, щас; наличные попытались сменять на доллары – фиг там; ну, да в таких ситуациях поведенческие алгоритмы общеизвестны и самоочевидны.
И начальство – оно тоже всюду тренированное, тут же находит нейтрализующие приемчики на любую хитрость вверенного его попечению населения. Короче, аргентинцы внезапно обнаружили себя без денег, жратвы, но с новенькими японскими телеками, купленными на валютные кредиты – в общем, голые люди на голой земле. Только еще и до̀лжные всем сразу и много.
Меланхолия и самоедство – это не те мировоззренческие инструменты, с применением которых аргентинцы познают и преобразуют действительность. Гоголь-Кавальо сел – правда, не сразу, а только после того, как за год из президентского дворца эвакуировались на вертолетах, чтобы не попасть в руки своих добрых подданных, 3 президента. Поселиться в Каса Росада (Розовый Дом – в краску добавляли бычью кровь когда-то) было почти самоубийством.
Буэнос-Айрес стал опаснее осажденного Берлина. Я с нашими посольскими об этом говорил: об ту пору в охраняемом дипломатическом квартале трупы лиц, что оказались чересчур чувствительными к гоп-стопу и впали в несовместимое с жизнью телесное расстройство, собирали на улицах каждое утро, по нескольку штук.
Есть ВОТ такое сочинение аргентинского «выживателя», продающееся на АМАЗОНЕ. Сюрвайвализм – он, конечно, психологический вывих и говорит о том, что та или иная крыша человеческая прохудилась очень специфическим образом; однако, про Буэнос-Айрес 2001-го дневники нашего выживателя говорят многое – почитайте, если прежде не доводилось, вот перевод на русский).
Но все, то все, что выше – это книжное знание; теперь о том, что я видел сам. В 2007-м аргентинцы были еще изрядно ушибленными кризисом: страна выглядела небогатой, испуганной и «на вскоке», что называется – «если что начнется, надо первым вскочить и прежде других добежать». Куда добежать? Да хоть куда-нибудь! Безопасным Байрес никогда не был, но тут он еще не полностью отошел от буйного передела жиденького кризисного ВВП. Помню, бродили мы, трое мужиков, вокруг стадиона «Эль Тифон», где Марадона вызревал – а встречные-поперечные, сплошь расхристано-блатные, плотоядно оценивали: «Не, блин, многовато их, не потянуть одному!».
А когда появились те, кто потянул бы, мы уже вскочили в такси и были таковы. Но есть районы, где мобилизация криминального элемента и его ассоциация вокруг потенциального терпилы протекает в считанные секунды – на окраинах, например, и возле вокзала, в самом центре Байреса.
Однако столица была хоть и нахохлившаяся, стрёмная, с бандитским прищуром, но – бойкая и уверенная в себе. Провинция же – пыльная, еле живая, в рубище: здесь все стоило грош и за него вокруг тебя только что благодарственные хороводы не водили. Помню, выбрались в городок Коронель Как Его Там (городов, носящих имена никому не известных героических полковников, здесь тьма).
Ветер пампы, голубое небо–вырви глаз, клубы пыли, коровка с ввалившимися боками у входа в 200-летний собор… Правда, грусть нашу очень скрасила «парижжя» в дощатой харчевне, где за 15 песо можно было таскать мясо кус за кусом пока влезет. Чтоб вам составить представление о масштабе цен – курс тогда был 3,2 песо за доллар, если память не совершает с кем посторонним адюльтер.
К следующему аргентинскому вояжу страна уже нагуляла лоск и сытость: с иностранцами говорили через губу, в качестве цен называли цифры, которые случайным образом всплывали в мозгу – и ведь никогда не промахивались в вашу пользу! Туристов еще вполне пограбливали: даже в районе Сан-Тельмо с его антикварными лавками и блошиными рынками – свернешь в проулок и пара архаровцев быстро, но вежливо сделает тебя свободнее от забот на сумму, что была в твоем кармане.
Нелюбимая к тому моменту всеми президент (-ка) Киршнер проклиналась публикой за зажим импорта и ограничения на продажу валюты.
Короче, началась новая итерация: Буэнос-Айрес, такая уж у него судьба, всегда либо ждет кризиса, либо его переживает, либо несет на своем лике его явственные отметины. В стране было на тот момент 2 валютных курса: 5,5 песо за доллар – в официальных обменниках, 8,5 – у менял-жучков на улицах и за ближайшей границей, в Уругвае там или в Боливии.
Я поменял баксы на аргентинский песо еще на границе, в боливийском Вийязоне: есть такой городок, населенный «людьми на баулах» – ждущими стащить, схватить, выторговать и быстро растаять в воздухе.
Там, у боливийцев, конечно, могли подрезать или обокрасть, но Буэнос-Айрес по части обмена валюты предлагал совершенно забубенный сервис. В гособменниках ты чувствовал себя идиотом и даже кассир находил тысячу способов подтвердить твое мнение на собственный счет: аргентинцы умеют издевательски гримасничать, цыкать зубом, словечко так обронить, чтоб ты уж совершенно не сомневался в его к тебе презрении. Но и иметь дело уличными менялами-хитрованами – выбор настоящих храбрецов.
Незадолго до моего приезда американский турист вот так же искал хорошего курса: пришел на валютно-конспиративную квартиру, да попал в полицейскую облаву со стрельбой – потом извлекали пулю из задницы. Нашумевшая история, которая только популярности «обмену на дому» прибавила: менялы сердечко пальцами изображали, которое, как известно, также и задница – в смысле, «ты ведь хочешь как тот американец? Заходи, стрельбы не будет!»
В общем, в зависимости от того, повезло вам с обменом или нет, Буэнос-Айрес либо удивлял вас дешевизной, либо казался умеренно-дорогим городом. Власти со всем этим безобразием боролись как-то по-идиотски: жучков ловили, но бессистемно, в лотерею, что ли, облавные адреса определяя – искать конспиративные квартиры особенно не приходилось; в газетах – объявления, у зазывал на панели – телефоны и рекомендательные визитки. Ну и гражданам, едущим за границу можно было менять по официальному курсу несколько тысяч – ну, тут не наживался только ленивый. В общем, граждан это все забавляло (дарило нежданные-внезапные схемы обогащения) и раздражало (как любая докука, даже необременительная).
Короче, Киршнер прокатили, выбрали Маврикия Макри, чтоб ему пусто – то есть, сперва радовались, конечно, а проклинать начали года полтора как.
Все выглядит так, словно решено повторить 2001: повышение цен на все, открытие торговых границ, экспорт мяса с зерном стимулировать перестали… В общем, что аргентинскому Хуану не любо – исполняется последовательно и неуклонно. Ну, и хрен бы с ним: курс упал вчетверо против киршнеровского (30 песо за доллар), американцы требуют обслуживания долгов, а это совершенно для страны непосильно. Кавальо не хватает – но ему на родине 3,5 года светят, которые он досидеть забыл, когда в Штаты переезжал.
В общем, я жду положенного в таких случаях: за рубль тоже, бывало, давали в морду, но за падающий песо аргентинское правительство отхватывало обязательно – потому президент там всегда держит вертолет под парами поблизости от Каса Росада.
Ну, и как обычно: если сдюжили дочитать - не поскупитесь на лайк, а лучше подпишитесь! Спасибо