И Янгон, и его старый город, никогда не надоедают - почему так? Идешь, а тебя обвалакивает волнами звуков, красок и запахов. И вспоминаешь - вовремя, как раз на грани "вот-вот поплыл" - слова Учителя, про "а ты заземляйся, концентрируйся на что-нибудь". И раз - из всей этой безумной полифонии возвращаешься в центр. Форма хоггвартса делает тебя почти невидимой для местных. Лишь иногда кто-нибудь спросит: "Где медитируешь?", и с уважением качнет головой, услышав, где.
И вот уже город отскакивает от тебя, рекошетит эмоциями и желаниями о потрепанные колониальные стены. Ох уж эти стены. Их же - разглядывать и разглядывать. Эти дома - картины, они перекликаются с облаками, они созданы, чтобы быть именно вот такими вот, а не новыми и блестящими. Вот этот обглоданный муссонами особняк цвета весеннего неба - разве не чудо? А вон тот - необитаемый - дом с окнами-иллюминаторами?
И так стоишь, задравши голову, в переулке. А жители переулка, проходя мимо, тоже задирают головы - что там увидела эта странная во всех отношениях баба? И, возможно, все-таки замечают небо, и весну, и чудом сохранившуюся виньетку над окном второго этажа, справа.
Что значит, штукатурка осыпалась?
Их же трогать хочется, эти стены, за эти вот их живые несовершенства. Гладить обнаженную кирпичную кладку, ощущать пальцами дерево перил и старинных рам... Хотя бы глазами трогать, и то - уже раз два, и влюбился, не успев оглянуться.
И, конечно, позавтракать в экспатской кафешке - ух развелось их - глядя из-за открытой полированной стойки, из-за высокого стакана с латте, на абсолютно мьянмарский рынок, где на проезжей части и рыба, и мясо, и помидоры, и меланхоличный торговец бетелем не обращает на тебя никакого внимания, и разносчик чего-то горячего и пахучего вскрикивает дурным голосом так, что вороны на проводах пугаются, а экспат рядом с тобой вздрагивает и давится своим кишем с прости-госпади мацареллой...
А под вечер, выйдя с массажа, понимаешь, что вот эти полтора километра лучше пройти пешком, а взять такси уже на площади у Суле-пагоды. Потому что ехать ты их будешь неделю, ибо модные нынче в Янгоне светофоры с отсчетом времени стоят здесь через каждые 100 метров - с позавчера.
И тебя посреди дороги, конечно, накрывает. Муссоны, сезон, мать их в тапках, дождей. А дожди в Мьянме - это примерно как над тобой включили огромный душ. И надолго забыли выключить.
И ты идешь через эту теплую стену воды, и город похож на картину Дега, и навстречу тебе цветные зонтики и подвернутые цветные лонжи - благо здесь в них много кто ходит. И ты можешь спрятаться в одну из многочисленных индийских лавочек и отсидеться. Но решаешь тоже стать цветным зонтиком, и подворачиваешь промокшую юбку-лонжи почти до формата мини. Благо на тебе плащ-презерватив, скрывающий цвета хоггвартса. Что лишает тебя невидимости, но зато окружающие думают, что ты просто нелепый турист. Если вообще они о тебе что-то думают дольше 5 секунд. А это очень вряд ли)).
И ты идешь, и вдруг наслаждаешься - и теплым дождем, и разноцветным размытым городом, и всем этим тихим, неспешным дурдомом вокруг. Ты идешь по Янгону по колено в воде, в плаще-презервативе, никуда не торопишься, и просто счастлив.
А потом садишься в такси, впервые на переднее сидение. И в ужасе понимаешь, что в следующий раз так делать не надо. Если он вообще состоится, этот следующий раз. Потому что в Мьянме водят, как ходят - по непредсказуемой траектории, не особо глядя по сторонам, и кладя на все правила много-много сандаловых палочек...
И вдруг, после очередного маневра через две сплошные посреди моста, ты видишь, что на тебя смотрит Будда. С приборной доски. И слышишь внутри головы: "Что бы ни происходило вокруг, вернись к себе и держи свой центр".
И возвращаешься. И держишь. И постепенно - все хорошо.