В. ЛОБАНОК, бывший командир Лепельско-Полоцкого партизанского соединения. Герой Советского Союза
Враг — наглый, жестокий и беспощадный — ворвался к нам по-разбойничьи, ночью. С 22 июня 1941 пода он начал порабощать Белоруссию. Казнями и посулами, лагерями смерти и каторгой пытались гитлеровцы подавить попытки наших людей к сопротивлению. Не получалось!
...Наши войска с тяжелыми боями отступают. Эвакуируются учреждения районного центра Сураж. В райкоме партии собралось бюро. На повестке дня один вопрос: организация партизанского движения в тылу врага. Принимается решение: поручить поднять народ в районе партизану гражданской войны, директору Пудотьской картонной фабрики Минаю Филипповичу Шмыреву. И 9 июля 1941 года один из первых в Белоруссии партизанских отрядов был сформирован. 25 человек, потом 90, потом за сотню... 25 июля боевое крещение. Около хутора на берегу речки Туровки расположились на отдых немецкие кавалеристы. Партизаны незаметно подползли, раздалась команда: «Огонь!» Командир отряда Шмырев лежал у пулемета. Отряд «Батьки Миная» открыл боевой счет.
За август — сентябрь 1941 года этот отряд провел 27 операций, уничтожил около 200 вражеских солдат и офицеров, сжег 14 автомашин и 18 цистерн с горючим, захватил большие трофеи. А за зиму Батька Минай со своими соратниками освободили от гитлеровцев территорию пятнадцати сельсоветов; партизаны сумели переправить через фронт в Советскую Армию до пяти тысяч человек. Фашисты арестовали детей Миная Шмырева, держали их как заложников, потом расстреляли. Однако партизанский вожак не покинул строя до полного изгнания немцев с Витебщины. Он командовал 1-й Белорусской партизанской бригадой, войну окончил Героем Советского Союза.
Бурным, неудержимым половодьем разлилась партизанская война. В Полесье и под Минском, в западных районах республики и в Могилевской области, под Витебском, возле Гомеля создавались отряды, вооружались, готовились к боям. Все чаще и чаще звучали на лесных полянах слова партизанской присяги:
«Я, гражданин Великого Советского Союза, верный сын героического белорусского народа, клянусь, что не выпущу из рук оружия, пока на нашей белорусской земле не будет уничтожен последний фашистский гад...
...Я клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью и весь белорусский народ в рабство фашизма...»
Уже в сорок первом стало ясно, что оккупанты бессильны одолеть партизан, потому что партизанское движение находило в массах всемерную, день ото дня растущую поддержку. Помню, мы договорились провести предоктябрьское праздничное собрание в деревне Губино, Лепельского района. Часам к семи утра в школу собрался народ. Я рассказал о событиях на фронте, о трудовом подвиге советского тыла. Задали вопрос: «Москва устоит?» «Непременно»,— ответил я. Потом говорили о том, как нам встретить праздник в тылу врага. Все согласились, что необходимо всеми силами наносить гитлеровцам урон.
Огромную роль сыграли в те дни кадровые командиры и бойцы Советской Армии, попавшие в окружение или бежавшие из плена и влившиеся в партизанские отряды, или сами организовавшие их. Грамотные в военном отношении, знающие цену дисциплине, уже видевшие врага в бою, они вносили в наши ряды организованность, армейскую четкость, а многие из них, такие, как В. Воронянский под Минском, А. Данукалов и Д. Короленко на Витебщине, О. Касаев на Могилевщине, прославились как командиры боевых партизанских частей.
...В Белоруссии не существовало, пожалуй, района, который можно бы назвать тылом. Всюду проходил фронт. Партизаны громили немецкие и полицейские гарнизоны, устраивали засады на дорогах, взрывали эшелоны, жгли мосты. Оккупанты буквально не знали ни сна, ни отдыха.
Нервозность и страх охватили ставку немецкого верховного командования. Из Берлина одна за другой шли директивы, требовавшие усилить борьбу с партизанами. Многие участки железных дорог стали охраняться регулярными воинскими подразделениями, вокруг станций и мостов возвели дзоты и блиндажи, подходы оплели колючей проволокой, заминировали, вдоль дорог вырубались леса. Но партизаны делали свое дело. Для характеристики тех дней любопытно привести выдержку из приказа начальника штаба тыловой комендатуры полковника Коппа:
«Езда отдельными машинами ночью допускается лишь в случаях, вызванных особой необходимостью, и только с письменного разрешения командира полка. Находящиеся в машинах должны быть распределены таким образом, чтобы можно было стрелять во все стороны. Нужно упражняться в быстром соскакивании с машины и посадке в нее...»
...А границы партизанской республики все расширялись и расширялись. Центром большого партизанского края стали в 42-м году Ушачи, полностью были очищены от гитлеровской нечисти Россонский и Освейский районы, почти целиком Ветринский. В этих районах восстановили Советскую власть, работали предприятия, колхозы.
А сколько подвигов совершили тогда мужественные бойцы-патриоты! Легендой ходил по краю рассказ о комсомольце Михаиле Сильницком. Командир отряда Даниил Райцев вспоминает его последний бой:
Незаметный в дни затишья, Сильницкий в схватках с врагом всегда был впереди с трофейным пулеметом. С заданий часто приводил языка... Доведенные до бешенства гитлеровцы решили покончить с партизанами. Они бросили против нашего небольшого еще отряда карателей-эсэсовцев. Их — 500, нас — 105. У нас — несколько пулеметов, несколько автоматов, винтовки. Они наступали двумя группами. Одна из них нарвалась в деревне Плоты на нашу засаду.
Стоял сильный мороз. Гитлеровцы двигались на 72 подводах и ничего не подозревали. Партизаны расположились так, чтобы отрезать им пути отхода. Михаил Сильницкий с пулеметом укрылся на чердаке крайнего дома. Каратели попробовали отходить, но с тыла ударил пулемет Федора Зайцева. Враг заметался в огненном кольце. Пулемет Сильницкого бил без промаха. После пятичасового боя вся дорога чернела трупами немцев. Огонь утихал. Однако в это время от деревни Костовичи на нас двинулась другая группа карателей. У Сильницкого кончились патроны как раз тогда, когда фашисты вступали в село. Он слез с чердака, чтобы принести боеприпасы. Враги заметили партизанского пулеметчика, окружили его. Он отбивался ножом, пока не упал с простреленной грудью.
Белорусская земля навечно сохранит память о школьнице-пионерке Зине Портновой, железнодорожнике Константине Заслонове, учительнице Татьяне Мариненко... Я не могу не вспомнить о доблести подпольщиков. В Минске, Витебске, Могилеве, Полоцке, Орше, Жлобине, Калинковичах, Лепеле они срывали попытки оккупантов насадить «новый порядок», вели разведку, добывали для партизан оружие, медикаменты, боеприпасы, осуществляли диверсии, террористические акты, занимались пропагандистской работой. В нашей общей победе есть весомая доля подпольщиков, особенно людей, подобных Вере Хоружей, Владимиру Омельянюку, Сергею Барановскому, матери и дочери Карпинским.
...1943 год — год заката немецкой армии. Блистательные победы наших войск под Сталинградом, на Кавказе, на Курской дуге заставили гитлеровцев отступать. И тут еще больше активизировалась партизанская сила. Центральный штаб партизанского движения разработал план разгрома железнодорожных коммуникаций врага. Началась рельсовая война. Проходящие через Белоруссию важные в военно-стратегическом отношении магистрали оказались под постоянным ударом партизан. Первый этап рельсовой войны длился с 3 по 15 августа. Движение на дорогах то и дело прекращалось. Так продолжалось вплоть до 1944 года. Естественно, ни о каких плановых перевозках фронтовых грузов гитлеровцы не могли и думать.
Подчеркну, что деятельность партизан носила не только военный характер. Мы заботились о людях, думали о будущем. Одной из самых важных операций я считаю операцию по спасению детей из Полоцкого детдома весной 1944 года. Его директор Михаил Степанович Форинко сумел добиться, чтобы оккупанты не закрыли детдом, но ребята жили впроголодь, а потом вдобавок выяснилось, что немцы замышляют использовать ребятишек как доноров для своих раненых. Работники детдома, объединившиеся в подпольную группу «Бесстрашные», задались целью во что бы то ни стало спасти детей! Они установили связь с партизанской бригадой имени Чапаева: удалось перевести детдом в деревню Бельчицы. Положение улучшилось, но угроза оставалась. Над тем, как вызволить 190 мальчиков и девочек из лап оккупантов, думали и мы в штабе соединения. Нашли единственный выход: увезти в партизанскую зону. Операцию предполагали осуществить без боя, но на всякий случай два отряда заняли опушку леса возле Бельчиц. Подготовили 30 подвод. Члены группы «Бесстрашные» изучили тем временем движение патрулей в деревне, наметили ближайший путь к лесу. Маленьких и больных детей прикрепили к старшим, которые смогли бы нести их на руках. Для малышей, у которых не было теплой одежды, подготовили одеяла, лохмотья.
Операция прошла успешно. Вскоре из партизанской зоны ребят переправили самолетами в советский тыл. Вот тут совершил подвиг летчик Александр Мамкин. Он вез детвору, и над линией фронта его самолет атаковали немецкие истребители. Машина загорелась. Напрягая последние силы, теряя сознание, Мамкин все же посадил ее неподалеку от аэродрома. Все, кроме летчика, остались живы. Александр Мамкин умер от ожогов и ран.
...Три года бесчинствовали и зверствовали на белорусской земле завоеватели из третьего рейха. Неисчислим урон, нанесенный ими. Только городов и районных центров они уничтожили 209, а деревень — 9 200, причем десятки деревень сожгли вместе с жителями. Все три года вели с врагом беспощадную войну партизаны и подпольщики. 1 108 отрядов, 1 003 из них объединенных в 199 бригад, 105 отдельных отрядов — вот какой была наша сила, направляемая десятью подпольными обкомами и 185 районными, межрайонными и городскими комитетами партии.
Не могу не отметить, что в партизанской борьбе нам помогали все народы Советского Союза и друзья — интернационалисты из разных стран. Нам не забыть ратных подвигов граждан Германии Героя Советского Союза Фрица Шменкеля, Феликса Шеффлера, Гуго Барса, Герберта Генчке, гражданина Чехословакии Героя Советского Союза Яна Нэлепки, испанца Хуана Иглесиаса, граждан Польши и Франции, Венгрии и Бельгии, Австрии, Болгарии, Италии, Голландии...
Отполыхали, отгремели военные годы. Поднялась из пепелищ Белоруссия, стала богаче и краше, чем прежде. А память о минувших испытаниях и подвигах жива. И будет жить вечно...