Что на войне страшнее всего было? Не знаю, сложно сказать. Там всё страшно. Хотя нет, есть одно воспоминание.
В сорок третьем это было. Я тогда уже два года как на фронте был. Думал всё за это время повидал: и деревни сожжённые, и детей да баб повешенных. В общем, много всего было. Много видел такого, о чём и вспоминать не хочется. А этот случай всё равно ярче других запомнился.
Мы тогда немца наконец-то гнать начали. Тяжёлые бои были. Враг буквально за каждый метр земли цеплялся. Понимал, что если мы разгон возьмём, то только у Берлина остановимся. Ну так вот, на Южном фронте дело было. Надо было переправу отбить. Ну как переправу. Брод там был широкий. Как раз хватало, чтобы техника прошла. А по обоим берегам – поле, а за ним лесок начинается. Фашисты в том месте знатно окопались. Целая сеть траншей, блиндажи, огневые позиции укреплённые. В общем, надолго мы на той переправе увязли. Неделю бои шли, а только один берег смогли отбить.
На рассвете дело было. Часа в четыре или в пять утра. На поле затишье. Что наши, что немцы спят. Бой ведь всех изматывает. Но охрану выставили. С этим строго у нас было. И тут вдруг рёв, шум, грохот. Солдаты повыскакивали, переполошились. Смотрим – а из лесочка, что на немецкой стороне танковое звено прёт. На прорыв пошли. Как разведка их проглядела – не знаю. Тогда не до того было, а потом уже вышестоящее начальство разбиралось. А я что? Я тогда простым сержантом был. Не допускали меня к подобной информации.
Да и не о разведке речь. Значится попёрли танки, и на переправу. Наш взвод в первой от берега линии отбитых траншей стоял. В них же и спали. Повскакивали. За оружие тут же конечно, но пока разбирались что к чему – момент упустили. Танки уже на переправу въехали. На это видно и расчёт был. А как въехали, давай палить по нашим позициям прямой наводкой. Там как раз оптимальная дистанция для панцеров была.
,
Мы на дно траншеи попадали. Над нами снаряды рвутся. Земля и осколки разлетаются. До сих пор удивляюсь, как не убило тогда. Видно не время было ещё. Натерпелись мы тогда с бойцами страху. Думали, хуже не будет уже. Куда там! Танки переправу перешли и уже по нашему берегу попёрли. Через траншеи. Вот это действительно жутко было. А потом их артиллерия наша накрыла. Кто-то из офицеров успел по рации со штабом связаться и доложить о прорыве обороны. А там решили, что раз берег сдали, то и в живых никого уже нет.
Когда первые снаряды рваться начали, подумал – всё, судный день наступил! Прямо как бабка в детстве рассказывала. А потом сознание потерял. Как врач в лазарете сказал – контузило. В себя прихожу – темнота. И дышать тяжело. Это меня землёй засыпало. Кое-как выкопался, из траншеи выполз – а поле чёрное. Выгорело всё. И тишина. Никто из наших больше не выжил. Да и из немцев тоже.