Небольшая, немолодая, некрасивая женщина стояла рядом с креслом, в котором сидел пожилой мужчина - опустив голову и закрыв глаза.
- Василий Георгиевич! Василий Георгиевич!
Василий Георгиевич умер вчера. Свое тело из-за спинки кресла он не видел, а вот Фаину – видел. Видел, но не подходил. Она раздражала его своей назойливостью, суждениями и скупостью. Он никогда ничему не удивлялся, и этой ситуации тоже. Василий Георгиевич знал, что умер, и знал, где находится.
Теперь знания стали частью его мира, и, сконцентрировавшись на любом вопросе, он мог получить ответ. Он знал, как появился человек и каким может быть наше будущее. Он знал, как образовалась Земля и чем все закончится. Знал, кто победит на выборах и зачем эти выборы проводятся – тоже знал. Его новый мир оказался безумно далек от теорий о материи, пространстве и времени, которым он посвятил всю жизнь.
Василий закончил физфак МГУ, пошел в армию, вернулся на кафедру и начал подбираться к квантовой теории. Он был ученым мировой когорты, из тех, кто находят косвенные подтверждения, открывают, спорят и дополняют теорию, подтверждают и разрушают предсказания.
Казалось, что еще шаг, другой и великий пазл мироздания должен сложиться.
Если бы он только знал. Всю свою жизнь он страдал от невозможности подтвердить верность гипотез, насытиться исследованиями.
Теперь он ощущал себя пустым местом. Все его исследования вели в никуда. Бесполезно раскладывать материю на молекулы – атомы – субатомы. Его правильные гипотезы, не имели никакого отношения к Вселенной. Она оказалась настолько другой, что человеческий ум был не в силах ее воспринять.
- Фаина, замолчи. Ты знаешь, я тебя слышу.
Он умер вчера, она - этой ночью.
- Слышишь, так и скажи, и не пугай меня. Ты вроде умер, соседи приходили, вызвали полицию, они тоже кого-то вызвали. Тебя увезли. Ты как вернулся? Что здесь творится?
Удивление, что знания не приходят к Фаине, стало первой эмоцией Василия Георгиевича.
- Ты же догадываешься, что тоже умерла...
- Да откуда, - соврала женщина. - Да так не бывает. Умерла бы – видела бы ангела, а не тебя. - И зарыдала, - Ну, ведь мы не ушли, мы здесь. Значит, можно вернуться? Давай я тебе во всем признаюсь, и ты меня вернешь обратно? Ну, скажи, что мне сделать? Ведь это ты все подстроил? – и вдруг заскулила как маленькая девочка, - я больше так не бу-у-уду..
- Больше не будешь меня травить? Да, я все знаю, - кивнулВасилий Георгиевич.
Он знал, что два последних дня Фаина капала ему какой-то яд. Он знал, что она подготовилась к его смерти. Только вот, когда изображала сердечный приступ, переборщила с экспрессией и полицейский напоил ее валидолом с этим ядом. Она в пузырек с валидолом его вылила, чтобы не нашли, жалко было выбрасывать.
- Но ты не знаешь, кто я!
- Уже знаю, - сказал Василий Георгиевич, и по привычке вздохнул. - Но мне тогда было 19 лет, я пацаном был: бестолковым, глупым дураком. Откуда я мог знать, что твоя мать не врет? Ну, не поверил я, что она беременна. Да, глупо это все.
- Ты ей жизнь сломал. Учиться она не поехала, жила на гроши. Я тебя ненавижу, ты у меня мать отнял, она работала каждый день до самой смерти. Даже, если навсегда здесь останусь – не жалко. Мама, - она снова по детски заревела, - мамочка, как скучаю по тебе, ма-а-ама…
Картинка стала складываться.
- У тебя есть мечта - увидеть маму. Иди к ней.
Для того, чтобы уйти – надо хотеть идти, а у Василия Георгиевича не было желания двигаться вперед.
Я всю человеческую жизнь стремился за пределы познанного, но это было движение прочь от Вселенной. Мне нечего больше хотеть. Я хотел всех знаний – я их получил.
- Что ты будешь здесь делать? - подумала Фаина.
Василий Георгиевич этого знать не хотел.