ЗАПИСКИ УЧИТЕЛЯ
Школа, школа, я скучаю…
Из песни
Вместо вступления
1.Как всё начиналось
Школа… Это слово я слышала с рождения ежедневно, ведь моя мама была учителем. И хотя я мечтала быть то художником, как папа, то шофёром, то ветеринаром, то дрессировщицей в цирке, но где-то в глубине души знала, что буду учителем, как мама. Моя мама любила свою профессию, гордилась тем, что она учитель, никогда не жалела, что выбрала такой путь. Знакомые ребята, у которых кто-нибудь из родителей был учителем, часто рассказывали, что те, планируя будущее своих детей, категорично заявляли: «Нет, только не в педагогический! Хватит одного учителя в семье!» Моя мама никогда так не говорила. Мои родители вообще никогда не навязывали мне будущую профессию. У меня было право выбора, поэтому я выбирала-выбирала, и в результате всё-таки выбрала профессию учителя! Здесь всё мне было знакомо. Ведь я с рождения жила – нет, не рядом с этой профессией, а в самой профессии.
В детсад не ходила, поэтому, когда не с кем было остаться дома, мама брала меня с собой в школу. Это было не так уж часто, но запомнилось навсегда. Я сидела на уроках, преисполненная гордости, что нахожусь среди таких взрослых школьников и что они слушают мою маму, а иногда, улыбаясь, поглядывают на меня. Я же сидела не шелохнувшись, потому что мама мне говорила: «Сиди тихо, и ученики будут вести себя прилежно, глядя на тебя». Вот я и старалась изо всех сил. А после уроков на субботниках подметала с учениками территорию, летом ходила с ними в многодневные походы, ездила с мамой в пионерские лагеря, где помогала организовывать и занимать детей. Как-то в десятилетнем возрасте была даже на выпускном вечере, встречала рассвет с выпускниками. Дома, когда мама проверяла тетради, две-три тетрадки доставались мне. Я аккуратно исправляла ошибки учеников, которые часто были старше меня, и тогда уже решила, что проверка ученических тетрадей - трудная работа, ведь она требует усидчивости.
Мне, активному и подвижному ребёнку, больше нравилось «вести урок». В детстве мы с подругами любили играть «в школу», а когда я стала школьницей по-настоящему, то всегда с кем-нибудь занималась, «подтягивала» по русскому языку и по другим предметам, кроме математики, физики, химии, потому что по натуре, видимо, я гуманитарий, в отличие от старшего брата, физика-математика.
Помню, как «подтягивала» Валеру Л., новенького, который не успевал по нескольким предметам и мог остаться на второй год. Мы упорно занимались с ним, он перешёл в 6 класс, но в 6 классе всё-таки не смог учиться и в конце первой четверти его перевели снова в пятый класс. Мне было жалко Валеру, в переменки мы с ним встречались, разговаривали. Он не расстраивался, даже, казалось, был счастлив. В дневнике у него красовались четвёрки, и он с гордостью мне их показывал. Я тогда поняла, что иногда ребёнок не может освоить программу за один год и необходимо, чтобы неуспевающий ученик оставался на повторный курс в каком-то классе, но чтобы это было не постыдным событием, травмирующим ребёнка, а обычным явлением в том случае, если курс не усвоен. Раза два на протяжении всех лет обучения в школе такой ученик по решению педсовета мог быть оставлен на повторный курс. Не в наказание, а чтобы восполнить пробелы.
Одним из самых запомнившихся моих подшефных был Сергей А., с которым мне периодически на протяжении нескольких лет приходилось заниматься. Он отлынивал, сбегал с занятий, и нам с подругой (я уговорила её подтянуть Сергея по математике) приходилось ещё заниматься воспитательной работой – по просьбе его мамы, очень хорошей женщины. Сергей был умным мальчишкой, но учиться не хотел. Главное для нас было убедить его сесть за учебники, чтобы выучить параграф, выполнить письменное домашнее задание. В результате 8 классов он всё-таки окончил (восемь классов – это теперешних девять). Наша классная руководительница, однажды ругая Сергея на уроке, сказала: «Ты, Сергей, никого не уважаешь… Хотя нет… Представляете, Сергей на педсовете заявил, что во всей школе он уважает только одного человека…». И она назвала мою фамилию. Мне было очень неудобно, но одноклассники восприняли это сообщение спокойно.
Были у меня и другие подопечные, которые уже в то время считали меня своей учительницей. Причём научить своих подруг и друзей тому, что умею делать сама, считалось у меня обязательным делом; это как поделиться конфетами. В детстве я своих подруг научила ездить на велосипеде, заразила страстью играть в бадминтон, в волейбол, ходить в походы, в музеи, рассматривать и изучать картины художников по репродукциям и открыткам, терпимо относиться к кошкам и собакам, которых я любила и с которыми постоянно возилась.
Помимо занятий с одноклассниками, нянчилась с малышами по просьбе их мам-соседок (как не боялись оставлять их с девчонкой?), лечила и опекала дворняжек, гоняла на велосипеде, ходила в художественную школу, рисовала, фотографировала (брат научил по моей просьбе), изучала творчество известных художников, посещала галереи, музеи в Красноярске, в Феодосии и в Москве. В красноярскую галерею имени Сурикова сначала меня водил папа, а потом сама ходила почти каждый день. Когда всё изучила (галерея небольшая была), то стала приглашать туда друзей, подруг и вместо экскурсовода проводить для них экскурсии. Иногда ездила на левый берег Енисея в Дом-музей Сурикова.
В детстве я влюбилась в картины Айвазовского. Началось это в 60-х годах, когда мы открыли для себя Феодосию. Я стала рисовать море, а в начале 70-х - Карадаг.
В Москве обязательно шла в Третьяковскую галерею, в Музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина. Нужно сказать, что побывала не раз в домах-музеях многих писателей. Сначала по музеям меня водила мама, а потом уже ходила сама. Меня тянуло туда. Вот такой девчонкой была! Но отнюдь не отличницей, просиживающей всё время за домашними заданиями и стремящейся только к пятёркам. Нет, я получала самые разнообразные школьные отметки! И не сильно огорчалась из-за тройки по математике. Мне просто некогда было предаваться унынию. Кругом столько интересного! Только успевай познавать! К тому же я успевала дружить с девчонками и мальчишками и в школе, и во дворе, влюбляться и писать стихи.
Росла и продолжала мечтать то о профессии учителя, то о профессии ветврача и художника, даже чуть не поступила в Строгановское художественное училище в Москве. Но профессия учителя перевешивала, потому что мне нравилось изучать языки (русский и английский), потому что любила читать книги, а ещё мне нравилось объяснять то, в чём я знала толк, тому, кто хуже разбирался в данном вопросе. Английский полюбила ещё в начальных классах, а с седьмого класса серьёзно увлеклась им, самостоятельно изучала грамматику английского языка, посещала сначала кружок английского языка, а потом и факультатив.
С детства сочиняла стихи и даже писала рассказы. Рассказ «Зорька» с собственными иллюстрациями послала в «Пионерскую правду», но его не опубликовали. Немного огорчилась, но столько разных интересных дел ждало меня, что некогда было долго переживать. Я ходила в кружок английского языка, оформляла витрины школьного музея, выпускала газеты в классе и… втайне мечтала играть роли в детских кинофильмах. Наедине с собой часто разыгрывала целые спектакли.
Прошло несколько лет, и я стала учителем русского языка и литературы.
Выводы:
- всё начинается в детстве;
- в детстве человек полноценный, всё понимает и запоминает, просто он ещё только осваивается в жизни, поэтому может показаться наивным;
- в выборе юношей или девушкой будущей профессии определяющую роль играют чаще всего родители, домашнее воспитание. Даже если они не навязывают своё мнение ребёнку, всё равно в большинстве случаев он идёт по их стопам. Бывают, конечно, исключения.
2. Мои принципы и убеждения
Некоторые принципы появились у меня в детстве и в юности. Проходя свою «педагогическую практику» (говорят же о школе, университетах, имея в виду жизнь, так вот и у меня такая своеобразная педагогическая практика была длиною в детство, отрочество и юность), я привыкла уважать людей не за школьные оценки и богатство, а за качества личности, за поступки, за отношение к окружающим. Родители никогда не запрещали нам с братом с кем-то дружить, не обвиняли наших друзей и подруг в том, что те отрицательно повлияли на наши поступки. Наоборот, мама всегда надеялась, что мы сможем сделать так, чтобы те, кто с нами дружил, изменялись в лучшую сторону. Тех, с кем я занималась, я старалась понять. Понять и помочь им. Для меня довольно-таки часто так называемые «трудные» были гораздо понятнее и приятнее, чем круглые отличники или стремящиеся быть отличниками (отличники, простите меня за это). Как уже говорилось, сама никогда не ставила цель быть отличницей и никогда не была ею. Это не значит, что я считала, что отличниками быть плохо, нет, я так не считала. Я уважала по-настоящему умных людей, которые просто не могли не быть отличниками. Но встречались и такие прилизанные девочки и мальчики, расчётливые зубрилки, которые просто разными способами выбивали у учителя пятёрки и, получая их, снисходительно, свысока относились к простым смертным.
Будучи школьницей, я дала себе слово никогда не забывать детство. Если стану учителем, думала я, то всегда буду помнить свои детские ощущения, чувства, желания, чтобы понимать учеников, чтобы не зарваться и не подняться слишком высоко, туда, откуда уж не разглядишь человека.
Ещё учась в школе, решила, что никогда не буду обзывать учеников и мстить им, даже если выведут из себя. Поставить на своё место кое-кого иногда нужно, необходимо показать негодование; если заслужили - наказать, но не оскорблять. Хотя с некоторыми индивидами это было сложно сделать, потому что они привыкли к авторитарности взрослых и нормальное человеческое отношение расценивали как слабость. Сами слабые, они не прощали слабости другим. Интеллигентность «сильные мира сего» почитали за слабость и считали своим долгом на интеллигентных отыграться за обиды, нанесённые им авторитарными людьми. Интеллигентным бывает трудно, но я стойко стояла на своём. Хотя, признаюсь, были случаи в моей практике, когда не выдерживала и чуть-чуть срывалась, впоследствии остро переживая свою несдержанность. Анализируя потом подобные ситуации, поняла, что мой гнев вызывает обыкновенное хамство, а хамам следует показать, что их поведение не одобряется. А как иначе? Ведь в противном случае «вырастет из сына свин»...
Если говорить об оценках, считаю, что одного двоечника можно «за уши вытянуть» и не поставить двойку, не оставить на повторный курс. Другим же неуспевающим полагается обязательно поставить то, что заслужили, лучше сейчас пусть почувствуют, что просто так ничего не бывает, что необходимо трудиться, что за всё в этой жизни придётся отвечать. Третьим же просто полезно пройти данный курс повторно, так как далее им будет всё труднее и труднее усваивать учебный материал, мучительнее и мучительнее осознавать свою неспособность учиться. Напомню: это я поняла в детстве, когда занималась с одноклассником Валерой Л.
С малолетства знала, что буду именно учителем, а не завучем, не директором. Хотелось работать не с бумагами, а с детьми. К тому же, как огня, боялась иметь большую власть. Мне непонятны были и скучны занятия администраторов. К тому же я любила и люблю свободу, а власть создаёт узы. И я негласно дала себе обет: во власть не идти, от детства не отрываться! И в детстве же сформировался другой принцип: стараться быть честной, правдивой, не изменять своим принципам, несмотря ни на какие авторитеты той же власти.
Выводы:
Принципы вырабатываются в детстве и юности, и у меня они родом оттуда:
1) прежде всего че-ло-век, а потом его школьные оценки, внешность, социальное положение, мнение других о нём;
2) чтобы понять ученика, необходимо помнить себя в его возрасте;
3) никогда не обзывать учеников, не оскорблять их, даже если выведут из себя. Унижение – плохой учитель;
4) во власть не идти, от детства не отрываться;
5) стараться быть честной перед собой, не изменять своим принципам, несмотря ни на какие авторитеты.