Антиэротическая драма о связи с действительностью.
Профессор филологии из Кейптауна (Джон Малкович), европеец, разменял шестой десяток, отладил сексуальный распорядок соразмерно скромной потребности и сочиняет на досуге оперу о жизни Байрона. Собственное его существование обретает оперный драматизм, когда секс по договорённости расстраивается, с кафедры его гонят за предосудительную связь со студенткой, а сам он становится свидетелем надругательства трёх молодых африканцев над его дочерью.
Камера, натасканная режиссёром Стивом Джейкобсом на близкий контакт, почти не выпускает Джона Малковича из виду, лишь ненадолго заглядывая в его книги, ноты или отвлекаясь на созерцание южноафриканских ландшафтов, рядом с которыми любые невзгоды выглядят незначительными, хотя бы и невзгоды профессора.
Он одинок, но и одиночество — не главное. Он — посторонний. В исполнении Малковича беспутный профессор будто не касается того, в чем замешан. Драма не его удел. И он растворяет её каким-то особым малковичевским составом. Стоит сюжету превысить допустимую крепость, как Малкович всем своим видом объявляет его недействительным. Несколько иначе, чем в «После прочтения сжечь», когда он заявляет непрошенному визитёру, что тот «агент окружающего его идиотизма», но все же.
Драма же в том, что персонажу Малковича в «Бесчестье» ничего такого не положено. А положено уступить агентам реальности, которым, в свою очередь, требуется вытащить его из филологической скорлупы и повернуть лицом к действительности, понять, где профессор живёт и чего стоят его действия и бездействие.
Дж. М. Кутзее — нобелевский лауреат и дважды лауреат «Букера», в том числе за роман «Бесчестье».
В киномире не много белых выходцев из ЮАР. Пожалуй, самая известная — актриса Шарлиз Терон.
Сцена насилия, переворачивающая мир персонажа Малковича, происходит практически за кадром, в отличие от такой же в «Соломенных псах» Сэма Пекинпа.
А живёт он в ЮАР, где постапартеид и бремя белого человека, и литература с филологией — давно не башня, а окоп, и война проиграна.
Профессор менял свои правила от случая к случаю, жизнь изменила его самого. Но интересно не это сакраментальное решение и даже не само приятие мира, которое даётся большой ценой, если вообще даётся.
В «Бесчестии» интереснее конфликт артиста и персонажа. Экранному образу Джона Малковича близка умеренность филолога, но его герой обречён на болезненное столкновение с реальностью. И это придаёт необходимую неоднозначность истории, рассказанной в фильме чуть более лобово, чем в знаменитом романе нобелевского лауреата Дж. М. Кутзее.
Роман при экранизации неизбежно упрощён, но, к счастью, Малкович сложно устроен и сам по себе.
Вероника Хлебникова