РУССКИЙ АВИЦЕННА
30 марта 2018 года исполняется 145 лет со дня рождения Героя Социалистического Труда Алексея Грекова. Ему обязаны жизнью миллионы людей в Средней Азии.
Карьера выходца из простой казачьей семьи выдающегося врача, доктора медицины, Заслуженного деятеля науки республики начиналась в стенах Санкт-Петербургской Военно-медицинской академии. Совсем молодым человеком в 1898 году Алексей Дмитриевич прибыл в Туркестан, был определен на службу, чтобы отработать гостипендию, в забытый богом Мерв (Мары). И буквально с первых шагов врач столкнулся с самым настоящим бедствием — малярией, или как ее тогда называли «трясучей лихорадкой», «пендинкой».
Вот как описывал обстановку современник: «В кибитках поголовно лежали больные, иногда рядом с ними трупы; дело доходило до того, что некому было ни сварить пищи, ни подать воды больному. Приходилось встречать кибитки, где вся семья вымерла или где оставались в живых лишь одни дети»
Страшная болезнь выкашивала целые кишлаки, где не было проточной воды, современной санитарии, люди, по неграмотности, лечились себе во вред. Особенно больно было смотреть на детей – малярия для них была летальной. По наблюдениям самого Грекова, любой человек, прибывавший в Среднюю Азию с апреля по ноябрь в ту пору, заболевал на десятый день.
Вот какую картину рисует К. Васильев: «Вспышки и эпидемии чумы и холеры были обыденными. Рядом с населенными пунктами жили прокаженные. Черная оспа, кишечные инфекции и ряд мало известных болезней уносили жизни туркестанцев. Водоемы-хаузы, были полны возбудителями ришты и по улицам ходили люди с привязанными к ногам палочками. На палочки местные талибы наматывали червей, вытягивая их из-под кожи. Чтобы вытащить червя полностью, надо было пройти несколько таких сеансов. В случае повреждения червя, человек умирал от заражения крови. На лицах и телах многих жителей можно было увидеть месяцами не заживающие язвы и грубые шрамы – результат заражения кожным лейшманиозом».
Главным врагом человека был комар, личинки которого плодились в водоемах, арыках , болотах, на залитых при поливе полях. Примерно 75 процентов местного населения страдало от малярии, в Той-Тюбе, например, умер каждый третий. Врач Владимир Фавр оставил заметки на этот счет: «Во многих местах Той-Тюбинский уезд представлял печальную картину: поля оставались неубранными, жилища опустели, на базарах не было заметно оживления, печать болезни лежала на всех, не хватало рабочих рук, чтобы справиться с хозяйством, одно за другим стали поступать прошения с отказом от земель, так как не было ни средств, ни возможности платить налоги. Малярия оказалась более ужасным народным бедствием, чем чума и холера, которых мы привыкли опасаться.»
Молодой медик работал также в Пишпеке, успел пройти войну с Японией, его командировали в другие области империи, где вспыхивали эпидемии. Но Греков всегда оставался верен Туркестану и неизменно возвращался. Даже в родной Новочеркасск, он заглянул всего раз, и то на курсы по повышению квалификации.
С 1911 года А. Д. Греков был переведен на службу в Ташкент, назначен старшим ординатором военного госпиталя. Здесь он продолжил свои исследования инфекционных и паразитарных болезней, одновременно обучая молодых врачей со всего Туркестанского края. В последующие годы он занимал должности главного врача Военного эпидемиологического госпиталя, причем привлек к работе пленных врачей из армий Германии и Австро-Венгрии.
С приходом Советской власти, он не бросил свое дело, напротив, возглавил Микробиологическую лабораторию народного Комиссариата здравоохранения Туркестанской республики, из которой впоследствии и вырос нынешний Институт эпидемиологии и микробиологии. Именно здесь была получена тифозная, холерная вакцины, а затем и противооспенная.
Алексей Греков принял самое активное участие в подавлении жестокой вспышки чумы в Бухаре в 1924-ом. Он возглавил Санитарно-бактериологический институт Наркомздрава Узбекистана, заведовал кафедрой микробиологии в Среднеазиатском государственном университете, был среди его отцов-основателей.
Подготовленные в институте специалисты разъезжались по всем районам и областям республики, спасая людей. Плоды были налицо.
Как вспоминает М.П. Вавилова: «Когда в 1967 году я сдавала выпускные государственные экзамены в ТашМи, на вопросы о малярии, черной оспе, холере, чуме, риште, лейшманиозе и т.д., ответ был один – ликвидированы. И в этом была большая заслуга Алексея Дмитриевича, подготовившего первых узбекистанских ученых и практиков бактериологов и эпидемиологов».
В январе 1957 года Алексей Дмитриевич Греков выходит пенсию, а 30 июля, в возрасте 84 лет умирает. Он похоронен на Боткинском кладбище Ташкента.
Увы, наши современники остаются в долгу перед этим великим врачом. Последняя рукопись Алексея Дмитриевича с незатейливым названием «50 лет врача в Средней Азии» так и не издана до сих пор, она хранится в Республиканском институте эпидемиологии и микробиологии, а первый экземпляр в семейном архиве дочери врача О.А. Грековой. Неужели на всю республику не найдутся несчастные деньги, чтобы увековечить трудовой подвиг человека, отдавшего всего себя ради жизни на земле? И ведь вопрос об этом поднимается уже не первый год…
Василий Костецкий