Известный кинорежиссер Аким Бубонин (вы его знаете по нашумевшим фильмам – Конец Петра Великого?, ?Разбивая водку?, ?Блюющие в терновнике?, ?Грязные песни?) решил-таки воплотить мечту детства и снять фильм о великом русском композиторе Петре Ильиче Чайковском. Сценарий был готов, актеры подобраны.
Правда, с деньгами были некоторые проблемы. Фильм получался каким-то уж очень малобюджетным. Но отступать Аким не собирался. Для съемок даже предоставил свою дачу. Костюмы по дешевке взял напрокат в Пукнинском драматическом театре.
За день до первого съемочного дня к Бубонину зашел какой-то мужичок, в темной пиджачной паре, с пейсами, в кипе и в чукотских унтах.
— Я слышал, вы снимаете фильму о Петре Ильиче?
— Да. Начинаю завтра.
— У меня, знаете ли, к вам такое, как бы, деликатное дело. Я представляю некоторые круги, ну вы, наверное, догадываетесь, – он красноречиво потрогал себя за пейсы и за унты. – Так вот, мы бы хотели, чтобы вы как-то усилили известную вам линию.
— Какую линию? ? насторожился Бубонин.
— Неужели непонятно? Ну, Чайков— ский! Ский! Ман! Вич! Фельд! ? мужик хлопнул себя по ляжкам, – Ну, хорошо ? Ильич! Петр Ильич! Ский! Талант! Пейсы! Синагога! Пусть он в синагогу сходит! Пусть на Чукотку потусуется?
— Нет, это уж слишком.
— Я же не прошу вас делать ему обрезание! И потом, дело идет о больших деньгах! Я слышал, что на фильм выделены ничтожные деньги! Вот возьмите! ? он суетливо порылся в радикюле и вытащил оттуда несколько пачек шекелей.
— Берите, берите! ? это настоящие! ? мужик тряхнув пейсами, щелкнул каблуками и откланялся.
Бубонов не смог устоять против такого соблазна.
— В конце, концов, пусть он сходит в синагогу. Ну, так, как бы прогуливаясь?— успокаивал он себя.
Через пару часов к нему в кабинет кто-то робко постучал.
— Войдите! ? крикнул Бубонов.
В кабинет вошло какое-то странное кудрявое существо, в широких розовых брюках из прозрачной органзы, в шляпке с павльньим пером, губки накрашены, глазки подведены, на руках – маникюр. Оно вспорхнуло в кресло и, обдав Бубонова духами Шалимар, выдохнуло приятным бархатным басом:
— Бубонов! Вы душка. И самый великий режиссер, каких я знаю.
— Ну уж? скажете тоже? – Бубонов покраснел. Он тоже так думал иногда.
— Феллини ? мальчишка по сравнению с вами. Бунюэль ? считал бы за честь быть у вас осветителем. ? накручивало существо.
— Не знаю, не знаю, – застеснялся Бубонов.
— Я делегирован к вам определенными кругами, вы наверное догадываетесь ? какими. ? существо красноречиво повело бровями, сладострастно облизнуло губы и погладило Бубонова по руке пальчиком. Бубонов руку поспешно убрал и оглянулся: не видел ли кто.
— Так вот, мы хотели бы, чтобы вы в своем фильме, как бы усилили нашу линию!
— Как это? Как это? ? испуганно отпрянул Бубонов.
— Ой! Святая Мессалина! ? проблема какая! ? воскликнуло существо. – Вы прямо как только что родились! Пусть ваш Чайковский глазки подведет, припудрится, губки подкрасит, пусть мальчугана какого-нибудь все время с собой водит. Речь идет о деньгах! О больших деньгах! ? существо протянуло Бубонову бумажку. ?Чек? догадался Бубонов.
— Ну а если вы постельную сцену с мальчиком сделаете, то мы вас вообще озолотим! ? сказало на прощание существо и упорхнуло.
— В конце концов, – подумал Бубонов, разглядывая чек с шестизначной цифрой, фильм можно будет делать блок-бастером. А Чайковский, ну пусть будет накрашенный? От этого его величие нисколько не умаляется.
— Привет, братан! ? прервало его размышления довольно амикашонское приветствие. В комнату ввалился верзила, спортивного вида, в трико и в галстуке.
— Ты что ли, про Чайковского фильм мутишь?
— Да я снимаю фильм о Петре Ильиче.
— Короче, меня братва послала. Надо, короче, так замутить, чтобы он типа правильный был пацан. Бабки есть! ? верзила высыпал из барсетки прямо на стол несколько пачек зеленых.
— Да, но это как бы несколько противоречит историческим фактам, – начал было Бубонов.
— Не скажи, – оборвал его визитер. ? Это же он написал, как один пацан на разборке из-за телки завалил из пушки фрайера, чтобы тот базар фильтровал. Так что, тут все правильно. Мурка ? тоже его вещь. Короче, это задаток.
Сделаешь все правильно ? получишь остальное, а нет? – верзила многозначительно замолчал, подыскивая слова, но потом махнул рукой и вышел.
— В конце концов, – пересчитывая деньги, размышлял Бубонов, – можно будет подстричь Петра Ильича покороче, карету ему сделать импортную, со всеми наворотами, кресла из натуральной кожи, стеклоподъемники там? Цепуру золоту на шею, базар подшлифовать и пальцы загнуть. Думаю, что от этого он не утратит своего величия?А может, даже наоборот?
— Мощна?— прервало его размышления вежливое обращение. В дверях стоял узкоглазый, густобровый мужик в тюбетейке, в полосатом халате с сумками через плечо, – Слющь! Ти про Чайквски-апа кина делишь? Бубонов тихо сполз с кресла?.