В марте 2011 году на электростанцию Фукусима в Японии обрушилось сильное цунами, что в конечном итоге вызвало ее разрушение. Это была худшая ядерная катастрофа после Чернобыля, разрушительный удар по отрасли, которая была в депрессивном состоянии с 1980-х годов. Атомные электростанции закрылись по всему миру. Количество электроэнергии, вырабатываемой ядерными мощностями, упало на 11% за два года и с тех пор не восстановилось. И сейчас в этой сокращающейся отрасли лишь одна страна доминирует на рынке по проектированию и экспорту атомных электростанций-Россия.
Вялый внутренний спрос на электроэнергию привел к сокращению строительства новых заводов у себя дома, поэтому государственная ядерная энергетическая компания «Росатом» начала продавать свой товар за рубеж. По мнению Степана Солженицина, энергетического аналитика "McKinsey", компания сосредоточена на покупателях "нейтральных рынков" , а именно: странах которые не являются близкими союзниками ни Соединенных Штатов, ни России. Так в апреле Россия приступила к строительству первой в Турции атомной электростанции стоимостью 20 миллиардов долларов. Ее первый реактор должен быть завершен в 2023 году. «Росатом» говорит, что есть предварительные договоренности на строительство 33 новых заводов общей стоимостью около 130 млрд долларов. В стадии строительства находятся десятки, в том числе в Бангладеш, Индии и Венгрии.
Экспорт энергии уже давно является основой внешней политики России, как правило, в виде богатых запасов нефти и газа. Экспорт ядерных установок сложнее, но в некотором смысле даже выгоднее, говорит г-н Солженицын. Продажи реакторов приносят больше денег, чем ископаемые виды топлива, так как они, как правило, сопровождаются набором услуг, включая предоставление ядерного топлива, обучение инженеров и консультирование по вопросам регулирования. Каждый завод представляет собой проект на несколько миллиардов долларов, не подверженный колебаниям цен на сырьевые товары, и укрепляет взаимоотношения стран-заказчик с Россией на десятки лет вперед.
После завершения строительства электростанции очевидно представляют собой дипломатический рычаг воздействия через количество производимой электроэнергии в стране. Теоретически Россия может угрожать поднять цену на уран или просто закрыть реактор, эксплуатируемый Росатомом. Отношения между экспортером и клиентом особенно близки в ранние годы работы атомной станции, когда местные сотрудники все еще проходят подготовку, и страна-экспортер непосредственно участвует в деятельности. Угроза особенно сильна в странах, где новая атомная электростанция представляет значительную долю электроснабжения. Например, Rooppur, российская атомная электростанция в Бангладеш, будет производить 2400 мегаватт электроэнергии, что составляет 15% от общего объема генерирующих мощностей.
Как считают некоторые западные издания, странам находящимся в зоне влияния России не привыкать к использованию ею энергетических ресурсов в качестве геополитического рычага. Ультиматумы, связанные с поставками газа, когда-то были обычной особенностью восточно-европейских зим, но в последнее время угроза стала более сложной. В 2015 году Россия инициировала кибер-нападение на электрическую систему электропередач Украины. На прошлой неделе министерство внутренней безопасности США заявило, что российское военное разведывательное управление взломало диспетчерские станции американских электростанций. Однако обходительные заказчики могут быть прощены за то, что они интересуются, есть ли у новых российских атомных станции скрытые лазейки, которые позволяли бы подобные атаки.
Тем не менее, генеральный директор Всемирной ядерной ассоциации Агнета Ризинг говорит, что геополитика не усложняет экспортные планы Росатома. Любое влияние, которое Кремль может оказывать на свои станции, ограничено наблюдением Международного агентства по атомной энергии. Влияние Росатома ослабевает с течением времени, потому что клиенты обычно настаивают на обучении местного персонала для управления своими станциями. Клиенты могут получать ядерное топливо из других стран. И подобное поведение Росатома отталкивает новых заказчиков.
Однако не все так просто. В 2017 году южноафриканский суд заблокировал сделку с Росатомом в размере 76 млрд долларов, которая была тайно заключена между президентами Якобом Зумой и Владимиром Путиным. В этом году Росатом начал строительство реактора в Венгрии через несколько месяцев после того, как Путин был тепло принят в Будапеште премьер-министром Венгрии Виктором Орбаном. Сделка финансируется за счет кредита в размере 10 млрд. евро (11,6 млрд. Долларов США), а Росатом будет управлять заводом и поставлять свое топливо. Это вызывает опасения, что Россия может использовать завод в качестве дипломатического рычага.
Российская ядерная программа востребована по двум основным причинам. Проекты электростанций относительно дешевы, а Росатом пользуется поддержкой государства, что помогает ей брать на себя трудно-страхуемые риски, такие как ядерные кризисы. Ее конкуренты безнадежно отстают: французская Areva (сейчас Orano) начала строительство только двух заводов за последние десять лет, в Финляндии и Китае; и то вышла за рамки бюджета и сроков. KEPCO, энергетическая компания Южной Кореи, борется с внутренней реакцией на ядерную энергетику, в то время как Westinghouse, в Америке, только сейчас выходит из процедуры банкротства.
Единственным реальным конкурентом России является Китай, другая страна, где правительство и бизнес тесно переплетаются. До недавнего времени Китай был сосредоточен на удовлетворении растущего спроса на электричество на внутреннем рынке. Но импорт сырья и технологий для экспорта - лучшая долгосрочная ставка, и поэтому он начал искать рынки сбыта за границей. Китайская государственная фирма частично финансирует Hinkley Point в Великобритании, а другие участвуют в заводе в Аргентине и Турции. Тем не менее, хотя Китай наверняка догонит, пока Россия не имеет серьезных конкурентов в области экспорта ядерных технологий. В мире, который должен генерировать гораздо больше электроэнергии от ядерной энергии, если серьезно относиться к декарбонизации, это отрезвляющая мысль.