Геннадию Капранову в 2018 году исполнилось бы 80 лет. Этот казанский поэт трагически погиб в возрасте 47 лет от удара молнии; он оставил после себя значительное творческое наследие.
В этом году юбилей поэта в Казани никак не отмечается, но это не повод и вовсе забыть о нем. Его помнят сокурсники-филфаковцы, в начале шестидесятых учившиеся в Казанском университете, его помнят зрелые и молодые поэты - воспитанники казанских лито. В июльском номере "Идели" некоторые из них, объединенные памятью о старейшем казанском литературном объединении при музее Горького и Шаляпина, подарили читателям свои стихи.
Ну а мы дарим вам некоторые из лучших стихотворений Геннадия Капранова.
Простые вещи
Будто в Петербург — Рязань,
глупый школьник вдохновенья,
я в гостиницу «Казань»
нёс мои стихотворенья.
То есть так назвал бы их,
скажем, школьный литератор.
Нес я кое-что
из рифм,
тропов
и аллитераций.
Воду в ступе я толок:
вот, мол, сочинитель местный...
Головой под потолок
и убийственно известный,
вниз спускаясь метров с двух
и телесно и душевно,
снизошел не высший дух —
настоящий Евтушенко!
Евтушенко дал мне стул,
растянулся на кушетке,
взял листки мои,
вздохнул
и...
наверно, акушерки
так вот делают аборт;
сжавши ручку с пастой красной,
взял вступительный аккорд.
Ручка - инструмент опасный! —
начала скрести грехи,
умерщвляя их моментом...
Корчились мои стихи
под блестящим инструментом.
Я сидел и дым пускал,
искурил полпачки «Шипки»...
Ой, какие допускал
я глупейшие ошибки!
Хоть к расправам я привык,
но — с поэзией прощался:
«беловик» мой — в черновик
очень грязный превращался.
Взяв назад свой «фолиант»,
весь я сдался: «Бейте хлеще!»
Он мне: «У тебя талант —
говорить простые вещи».
Волки
Волки, волки, ищут вас двустволки,
вслед за вами ходят сапоги.
Берегут вас сумерки да елки,
да четыре собственных ноги.
По миру о вас плохие толки.
Волки, вам опасны лес и луг,
потому что вы не псы, а волки,
потому что не едите с рук.
Волки, волки, тощи вы и нищи,
но зато, как жизнь ни голодна,
на пустой звонок заместо пищи
никогда не потечет слюна.
Пал вчера матерый под картечью.
Долго кровь не уставала течь.
А сегодня у волчицы течка,
и сильнее течка, чем картечь!
Пусть в лесу двустволки лают звонко,
пусть сквозь елки псиною разит –
все ж волчица нового волчонка,
вопреки картечи, народит!
Дороги
Дорог на свете много –
на Лондон, на Уэльс,
а мне одна дорога –
я отправляюсь в рейс!
Дорогой сильных, смелых, -
с огнями маяков, -
дорогой загорелых –
дорогой моряков!
Она не подползает,
не лезет под каблук,
а взносит, исчезает –
и снова взносит вдруг,
Она танцует, блещет
и чайками орет,
и брызги с пеной плещет
и в лоб, и в глаз, и в рот!
В земной грязи увязнет
ездок и пешеход,
а море – тащит, дразнит:
вперед, вперед, вперед!
Я трогаю руку.
Пальчишки.
Часишки.
В причёске я пальцы о шпильки колю.
О как я люблю это всё по частичке -
И как ещё больше всё вместе люблю!..
Ты тихо лежала,
Не то, что спала ты -
Кого-то ждала ты,
боясь и любя.
И голову кто-то просунул в палатку -
И ласковым именем
Вызвал тебя -
И я захрипел:
Я всех лучше и шире,
И всё же на всё я смотрю сквозь тебя -
На ветки весны,
На события в мире,
На улицы,
лица,
и сам на себя!
Ты - мука,
Ты боль,
Ты большая беда,
Но мне без беды этой бедно и пусто,
с тобою я понял,
что есть ерунда,
а есть настоящее - страшное - чувство!..
Но ты от меня ничего не хотела,
ты думала: "Слишком уж я хороша!"
ты что-то надела
на голое тело
и что-то взяла,
и куда-то ушла.
И - слёзы!..
Я плакал от боли глубинной
Ты знала меня,
я тебе доверял.
Тогда я не просто лишился любимой -
я друга тогда одного потерял.