Ширму убрали.
- Оля, здравствуй, – почти закричала Раиса Яковлевна.
- Раечка, дорогая. Я тебя так часто вспоминала. Где ты, как живешь?
- Хорошо, в общем. Только вот Сережа, муж мой, в прошлом году умер. А ты как?
- Я про Сережу слышала. Сочувствую. Я тоже ведь, Виктора два года, как похоронила – инфаркт. А вообще, все у меня хорошо. Дети выросли, внуков нянчу. Меня, сыночек, на дачу переселил – все там обустроил, благоустроил и переселил. Я им квартиру отдала. Они поменялись и теперь у них большая квартира. Представляешь, по соседству с невесткой Шишечкина, – сказала Ольга Александровна.
- Я, тоже, на даче живу – тоже, все обустроил, благоустроил и переселил меня с котом. У Вас в каком обществе дача?
- В “Локомотиве”
- Так и у нас в “Локомотиве”, 8 улица, – обрадовалась Раиса Яковлевна.
- А у нас – 4.
- Далеко. А как Шишечкин?
- Он же умер.
- Я слышала, что Ирина, его жена от рака умерла, – сказала Раиса Яковлевна.
- Она долго болела, потом, на его руках, умерла. Он все лечил ее, лечил, лекарства дорогие, даже в Израиль возил к профессору. Сын с женой развелся, пил сильно. Дочь училась в Москве. А умер Шишечкин страшно. Не дал сыну на опохмел, сын избил его, руку сломал, отобрал деньги и запер в квартире. Шишечкин пролежал сутки, потом по батарее стал стучать. Надя Арбатова услышала стук, пришла к двери, закрыто – милиция вскрывала, был еще жив. Помнишь нашу Надежду?
- Как же Надюшу не помнить! Она тогда молчать не стала и добилась квартиры в этом новом доме! А мы молчали и боялись.
- Да, она бойкая, пробивная. В больнице Шишечкин умер от инфаркта, – продолжала Ольга Александровна, – потом приехала дочь, выкупила часть квартиры отца и уехала. Сын, умер в больнице через год после отца – уснул зимой на лавочке возле подъезда. Умер от отморожений и сепсиса. Сейчас дочь сдает квартиру. Милая такая, вежливая. Не то, что отец!
- Да, судьба. Ничего просто так не проходит, – грустно вздохнула Раиса Яковлевна.
- А помнишь, как мы к Шишечкину пришли, когда дом сдали? – вспомнила Ольга Александровна.
- Как не помнить! Пришли, попросили. А он сказал: “Нечего меня пустяками отвлекать, у меня целый завод. У Вас есть где жить!” Помнишь, как мы вернулись в наш барак, холодный, крыша течет, на стенах изморось. Как плакали. А что мы могли? Сережа сказал, “убить его мало”. Вечером, я все плакала, и уронила мыло в суп. И ты, Олечка, мне свой борщ отдала. Я помню.
- А как Надюша письмо Горбачеву написала! Вот пробивная! – восхищалась Ольга Александровна, – Ей тогда новую квартиру дали, чтоб молчала. И нам повезло, мы паровозиком. Я, Людочку, уже маме увезла в деревню. Она не могла жить в бараке, в холоде – все болела. Степан – школьником был. По ночам просыпался от холода. Помню, дышу ему на руки и плачу от бессилия. И боюсь, что муж услышит, скандалить пойдет. Еще уволят …, а без работы, как! Зарплата, хоть через раз и не большая, но, все–таки, была. А оно вот как оказалось! Самая большая скандалистка, наша Надежда – все получила. А уж сколько Шишечкин наворовал!
- Да, много, – согласилась Раиса Яковлевна, – Надя молодец, так и написала – воруют. А мы молчали и плакали. Я, тоже, плакала и, тоже, потихоньку от мужа. Думала – пойдет скандалить, и как ты говоришь, уволят. А Надюша болеет сейчас – диабет. А как твой Степа?
- Хорошо. Женился, два внучка. Инженер по нефтескважинам. И в отца – скандалист, – весело заключила Ольга Александровна.
- Вот и Петька мой – в отца. Голова горячая. Тоже инженер – дороги строит. Но у меня одна внучка, пока. Дочка недавно замуж вышла. Говорю – рожай скорей!
- И я, Людочке говорю – не тяни. Пока хожу – помогу, все сделаю! А они с мужем все учатся! – засмеялась Ольга Александровна.
- Да, может не зря мы столько терпели, – задумалась Раиса Яковлевна, – смотри у Шишечкина вон какая судьба. А мы ничего, и сейчас, Бог даст, оклемаемся и на огород. У меня клубника замечательная.
- А у меня не растет, – пожаловалась Ольга Александровна.
Ко мне подошла Катерина.
- Они сейчас до второго инфаркта навспоминают!
- Да, уж! Давай по снотворному укольчику и пусть отдыхают.
Через несколько дней Андрей Борисович перевел подружек в отделение. Медсестры рассказывали, что и в отделении они не могли наговориться. Все что-то вспоминали.
В день выписки за ними приехали сыновья на больших джипах. Женщины трогательно попрощались. Еле залезли в высокие машины и уехали.
PS. Через две недели после выписки, Андрею Борисовичу, Катерине, Степановне и мне, сыновья принесли по огромной корзине. В корзинах было дорогое вино, клубника, садовая вишня и… и морковка, кабачки, зелень и огромные, мясистые помидоры. Вино, Андрей Борисович у Степановны, изъял и положил вместо него помидор!
- Так для, Вас Галина Степановна и для нас – надежней, – сказал он, протягивая огромную корзину, опешившей, от подарка Степановне.
Это был единственный раз в моей жизни, когда я видела благодарность санитарочке.
Пишите, пожалуйста, комментарии. Мне важно Ваше мнение.