В нашем областном центре при советской власти построили завод по производству локомотивов. Рядом, с заводом, выросли жилые дома, школа, аптеки, дом культуры, парк и, естественно, ведомственная больница для работников завода. Через несколько лет эта больница расстроилась в больничный комплекс. Там была лаборатория, взрослая и детская поликлиники, родильный дом и морг. Как в насмешку – роддом построили напротив морга. Мне всегда хотелось узнать – кто так пошутил? В больнице, лаборатории и роддоме было новейшее оборудование и зарплаты персонала с заводской надбавкой.
В общем, в городе появился городок – чистый, аккуратный, с ухоженными стенами домов. В советские времена снабжение было только для работников завода, а они приводили многочисленных родственников и друзей. Маминой подруге удалось купить мне, неслыханные - невиданные тогда, берцы. В берцах и куртке с джинсами, привезенных папой из Италии, я взывала зависть и учителей, и одноклассниц.
Потом пришли перемены – все кинулись в политику и приватизацию. Городок перестали подметать, со стен домов отваливались куски штукатурки. Завод стал нищать и от больницы отказались. Она превратилась в обычную городскую больницу. Правда, на запасах “советского оборудования”, можно было протянуть не один десяток лет. Так и произошло.
Потом, завод снова поднялся – страна наша огромная и очень нужны были новые локомотивы. И много.
Больница, как раньше, обслуживала работников завода и жителей. В начале нулевых открыли еще и кардиоцентр – со всего города поступали пациенты с инфарктами и нарушениями сердечного ритма.
Зарплаты стали немного больше и мне повезло устроится в кардиоцентр. После хирургической реанимации с ее кровью и многочасовыми операциями – просто рай!
И вот однажды, поступает бабуля. Боли за грудиной, губы серые, стонет: “Спасите, сейчас помру”. И вся она – просто милая старушка. Привезли ее на сидячей каталке в палату.
- Спасибо, – сказала санитарочке и начала сама вставать.
- Бабуля, не скачите! Помрете – мне отвечать. Я Вам, сейчас, помогу!
- Что Вы, милая, Вам и так было тяжело катить меня.
Наша прокуренная Витольдовна не сразу поняла, что эти слова адресованы ей.
- Ой, да обращайтесь, пожалуйста. Вы легкая!
Медсестра Саша начала ставить периферический катетер.
- Я поставлю Вам катетер и начнем капать лекарство. Будет немного больно.
- Вы не беспокойтесь. Я боли не боюсь, – ответила наша бабушка.
Саша, не сразу, попала в вену. Колола два раза, вены у бабушки, что называется – “хрупкие”.
- Вы не переживайте. Я потерплю. Старые краны всегда дают течь, – констатировала старушка.
Я посмотрела имя на истории – Раиса Яковлевна. Пошла пообщаться.
- Здравствуйте, Раиса Яковлевна, Вы все лекарства переносите? Никогда не задыхались, не покрывались сыпью и горячими лепешками, как ожоги от крапивы?
- Нет. Пчела, один раз, укусила и сильно раздуло все лицо и руку куда она меня цапнула. Еще дышать было очень трудно. В реанимации четыре дня лежала. Неделю меня лечили в отделении. Больше ничего не было. Здоровая я.
Ну, думаю, действительно, чего тут страшно, ведь все, после укуса пчелы, четыре дня в реанимации лежат.
- Операции были?
- Нет.
Стала ее смотреть – на животе старый шрам.
- Вы говорите, что не было операции, а это что?
- Это? – переспросила она, – это сыночек выходить не хотел. Все у мамы сидел. Но доктора, потом, достали.
- А, – кивнула я, – понятно.
Начали проводить тромболизис. Тромболитики разжижают тромб, кровоток в сосуде восстанавливается, зона повреждения тканей сердца уменьшается. Метод хороший, но осложнения описывают в книгах, вплоть до летального исхода. Правда я, смертей от тромболизиса, не видела.
От обезболивающих, Раиса Яковлевна уснула.
Саша, осторожно, начала снимать контрольную ЭКГ.
- Давайте я лягу поближе – Вам сподручней будет, – сказала Раиса Яковлевна.
- Нет, что Вы, лежите как Вам удобно. Вам нельзя шевелиться.
Раиса Яковлевна замерла. ЭКГ сняли. Ночь прошла спокойно.
Утренний обход с кардиологами. Обсудили лечение. Пошли попить чай.
Возвращаюсь в палату. Раиса Яковлевна стоит около умывальника и моет тарелку от каши после завтрака. В палате четверо больных, все поели, тарелку сообразила мыть только Раиса Яковлевна. Я, мягко скажем, сильно удивилась. Первое – где медсестра, второе – что за мойка посуды кардиологическими больными?
- Раиса Яковлевна, кто Вам разрешил вставать? У Вас строгий постельный режим!
Катерина, медсестра, была рядом – в процедурном кабинете. Набирала инъекции и таблетки.
- Ты с ума сошла? Что за хождения по палате и мытье посуды? Хорошо начальник не видит!
Раиса Яковлевна посмотрела на меня.
- Вы что, у Вас такая милая санитарочка, как я могу отдать ей грязную тарелку.
- Бегом в кровать! Вы хотите, чтоб нас уволили? У нас дети маленькие! – возмутилась Катерина.
- Ой, бегу – бегу. Какие у Вас строгости.
Мы с Катей переглянулись. Катерина подошла к кровати Раисы Яковлевны, взяла тарелку и поставила ее под тарелку соседки.
- Ты зачем? – удивилась я.
- Наш Борисыч все видит – от греха подальше.
- Что видит Борисыч? – раздался бас Сергея Борисовича из двери.
Он стоял в дверях. Как всегда, улыбался и обволакивал всех запахом дорогого одеколона. За спиной стояла свита из медсестер и санитарочек, пришедших переводить пациентов в отделение.
- Ничего, все нормально, – ответили мы с Катериной, почти, дуэтом.
Борисыч подошел к кровати Раисы Яковлевны.
- Вас, мы не переводим. Все остальные, сейчас, будут переведены в отделение.
Пациенты начали одеваться, собирать посуду – началась обычная переводная суета.
Наш заведующий был хорош – в новом хирургическом костюме, молодой, красивый профессорский сын. И, главное, классный кардиолог!
- Устала? – спросил меня.
- Да. После дежурства надо идти домой. Еще день работать трудновато.
Санитарочки ловко перевели пациентов. В палате наступила тишина. Катя сидела за соседним столом и заполняла журнал движения пациентов.
- Я, при больных, не стал. Но я заметил чистую тарелку. После тромболизиса за пациентами надо смотреть. Катя, не прошло и 10 часов, а она у тебя, по палате гуляет. Катя, я не шучу – от этого пациент может умереть!
Наступила тяжелая пауза. Катя не знала, что сказать.
Но тут вмешалась Раиса Яковлевна.
- Не ругайте их. Это я виновата. Не надо, – попросила она.
Борисыч улыбнулся, и мы вышли из палаты.
- Степановна запила, поэтому, Катерина работала одна, – сказала я.
Степановна, тоже, наша санитарочка. Ухаживает за больными и пьет одинаково классно и ответственно.
- А почему не сказала? – спросил Андрей Борисович Катерину.
Катя стояла, низко наклонив голову.
- Она ей дозвонилась. Степановна обещала приехать.
- Ладно. Порешаю. Ксения, иди домой – наработалась.
Я пошла в ординаторскую. Через пять минут мне позвонил Андрей Борисович.
- Сейчас дубль два поступит. Вторая Раиса Яковлевна.
Я вернулась в палату, сказала Катерине и достала лист назначений.
Привезли пожилую женщину. Сердце болело у нее сильно, она была в кардиогенном шоке – синие губы, бледные мраморные руки, потерянные глаза. Но, несмотря на огромную боль, она стеснялась и извинялась.
Катерина мгновенно раздвинула ширму между кроватями. Быстро поставила катетер в вену.
Пришел Борисыч.
-Тромболизис, а остальное – как обычно.
- Хорошо, – ответила я.
Пациентку звали Ольга Александровна. После обезболивающих и тромболизиса, боль притихла, и она заснула. Раисе Яковлевне сделали снотворное, она, тоже, уснула.
Я пришла на работу на следующее утро. Села писать назначения. Степановна принесла завтрак.
- Я ширму уберу. Графин с компотом общий. Поставлю на тумбочку посередине.
- Да, да, – закивали наши дамы.
Ширму убрали.
- Оля, здравствуй, – почти закричала Раиса Яковлевна.
Пишите, пожалуйста, комментарии. Мне важно Ваше мнение.